Фергюс Хьюм - Загадка золотого кинжала (сборник)

– Полагаю, мы узнали достаточно, – мрачно изрек Спайсер, когда мы развернули лошадей.

– Во всяком случае, достаточно, чтобы похоронить Призрачного Гуртовщика из Варрадуны, – ответил я.

Три часа спустя мы вновь были дома, тело Чадфилда лежало в доме для пастухов, ожидая полицейских из Яррапаньи, которые проведут расследование. Черного мальчишку тем временем послали на ферму Ярка сообщить о трагедии управляющему.

Наш обед в тот день прошел в смешанной атмосфере счастья и печали. Счастья, потому что загадка Призрачного Гуртовщика была разрешена раз и навсегда, и печали, поскольку разгадка крылась в предательстве.

Когда с едой был покончено, мы вышли на веранду. Перебросившись со мной парой слов, Спайсер исчез, чтобы вернуться с ломом и корзиной с инструментами.

– Что ты собираешься делать? – осведомился я, когда он опустился на пол в коридоре и снял пиджак.

– Я хочу, если это возможно, выяснить, что вызывало эти крики, – ответил Спайсер. – Полагаю, это будет не быстро, так что буду весьма благодарен, если ты поможешь мне оторвать эти доски.

– Конечно же, помогу, – заверил я, и мы приступили к работе.

И хотя мы потратили на это лучшую часть дня, результат был в высшей степени неутешительный. Мы не нашли ничего, кроме сухой земли и стружек.

– Раз так, мы разберем все столбы, поддерживающие стену с обеих сторон, – заявил Джим и, произнеся это, набросился на тот, на котором крепилась лампа. – Если и здесь мы ничего не найдем, то разберем весь дом до основания!

Но от этого мы были избавлены. Ослабив столб, мы сделали удивительное открытие. Он был полым от начала и до конца, а в полости находилась свинцовая труба около дюйма в диаметре. Недолго посовещавшись, мы взяли кирку и направились в мою спальню, где вскрыли пол. Сделав это, мы увидели, что труба пересекает комнату и исчезает за дальней стеной. Снаружи мы продолжили раскопки и дошли до колодца, кухни, затем через скотный двор в заросли кустарника, где труба заканчивалась в дупле огромного высохшего дерева в пятидесяти ярдах от дома.

– Теперь все ясно как день! – радостно воскликнул Спайсер, вскарабкавшись на дерево и заглядывая в дупло. – Полагаю, мы разгадали тайну ночных воплей, и это просто, как дважды два. Возвращайся в дом и слушай!

Я сделал, как он хотел, и после недолгого ожидания в коридоре был вознагражден криком, отдавшимся эхом во всем доме, после которого послышались сдавленные рыдания: «Спасите, спасите!»

Когда звук затих, перепуганная миссис Спайсер выбежала из кухни. Минуту спустя к нам присоединился ее муж.

– Ты слышал крик, Джим? – взволнованно спросила она. – Я думала, ты сказал, что призрак нас больше не побеспокоит.

Он схватил ее за талию и прижал к себе.

– Так и есть, малышка, – сказал он. – Этот крик только доказывает, что призрак похоронен навсегда и с завтрашнего дня это место станет настолько приятным и уютным, насколько только можно пожелать. Наш бедный хитрец, лежащий там мертвым, пытался держать его пустым так долго, как только мог, ради собственной выгоды, но я в итоге одолел его. Теперь я получил это место всего за четверть его реальной цены, и, что бы ни произошло в дальнейшем, мы никогда не должны забывать, что в любом случае обязаны этим нашему старинному врагу, Призрачному Гуртовщику из Варрадуны.

Роберт Говард

Дело о загробной крысе

Саул Уилкинсон очнулся внезапно и какое-то время лежал в темноте, чувствуя стекающие по рукам и лицу капли холодного пота. Он вздрогнул при одной только мысли об увиденном сейчас кошмаре.

Кошмары, впрочем, не были для него редкостью. Он привык к ним с ранних лет. Совсем другой, ледяной ужас теперь сжимал сердце – ужас, вызванный звуком, разбудившим его. Чьи-то тихие шаги… руки, шарящие во тьме…

И вот уже слышно, как кто-то бродит по комнате… но это всего лишь крысы, снующие туда-сюда.

Саул сунул руку под подушку, пальцы его дрожали. В доме, если не считать крыс, стояла тишина, но фантазия населяла темноту комнаты порождениями ужаса. И все же виновато было не только воображение. Легкий сквозняк подсказал Саулу Уилкинсону, что дверь отворена.

Саул отлично помнил, что закрыл ее, прежде чем лечь спать. Знал он также, что ни один из его братьев не мог сейчас прокрасться в комнату.

В их семье, где жизнь была насыщена страхом и ненавистью, никто не сумел бы проникнуть в комнату к своему брату – да и не рискнул бы попробовать это иначе, чем предупредив заранее. Во всяком случае, если дорожил жизнью.

Это было тем более важно в последние дни, с момента, как жертвой старой вражды оказался их старший брат, Джон Уилкинсон. Четыре дня назад его застрелил на одной из улиц маленького провинциального городка Джоэл Миддлтон, сбежавший затем и спрятавшийся на поросших дубом холмах, который наверняка испытывал еще бо́льшую, чем прежде, жажду мести.

Воспоминание об этом промелькнуло в мозгу Саула, когда он доставал из-под подушки револьвер.

Он вскочил с постели, и скрип пружин заставил екнуть его сердце. Саул застыл на миг, сдерживая дыхание и напрягая глаза во тьме.

Его брат Ричард спал наверху; там же расположился и Харрисон – детектив из города, которого пригласил еще один брат, Питер, в надежде, что он поможет поймать Джоэла Миддлтона. Комната Питера была этажом ниже, в другом крыле дома.

Крик о помощи разбудил бы всех троих, однако он же мог и «притянуть» выстрел, если Джоэл Миддлтон затаился в темноте где-то рядом.

Саул мысленно сказал себе, что это его, лишь его личная битва и что он, подлинный Уилкинсон, должен противостоять своему врагу один, во тьме, которой всю жизнь боялся и которую ненавидел. А еще топот лапок крыс, снующих туда-сюда…

Крадучись вдоль стены, отделявшей комнату от холла, проклиная даже биение собственного сердца, Саул напрасно пытался утихомирить расшалившиеся нервы. Окна тусклыми серыми квадратами проглядывали сквозь темноту, и благодаря им он смутно различал мебель вдоль всех стен, кроме одной. Наверняка Джоэл Миддлтон именно там – присел на старый камин, невидимый в темноте.

Однако чего же он ждет? И почему эти чертовы крысы мечутся перед камином, словно обуреваемые страхом и жадностью? Именно так вели себя крысы, которых – вдруг вспомнилось Саулу – он видел однажды в мясной лавке: эти крысы в бешенстве и, конечно, безрезультатно пытались добраться до мясной туши, подвешенной слишком высоко.

Саул тенью скользнул вдоль стены, направляясь к двери. Если бы в комнате был кто-то, его нельзя было не заметить: силуэт стал бы виден на фоне окна. И все же пока Саул Уилкинсон, точно призрак в своем белом ночном одеянии, продолжал скользить вдоль стены, никаких зловещих очертаний заметить во тьме он не сумел. Приблизившись к двери, Саул бесшумно закрыл ее, мысленно съежившись при мысли о беспросветной черноте холла там, снаружи.

Но ничего не случилось. В тишине были слышны лишь бешеный стук его сердца, громкое тиканье старинных часов на полке камина и топот лапок невидимых крыс, терзающий рассудок. Саул стиснул зубы, словно услышав вопль своих истерзанных нервов. Даже невзирая на растущий ужас, он мысленно не смог не удивляться, отчего же крысы так упорно снуют перед камином…

Чувство напряжения сделалось невыносимым. Открытая дверь ясно свидетельствовала о том, что Миддлтон или кто-то другой – либо же что-то другое? – проник сюда, в спальню. Но для чего явился Миддлтон, как не убить его? И почему же тогда, во имя Господа, он все еще не напал? Чего он ждет?

Вдруг нервы Саула не выдержали. Тьма душила его, и топот крысиных лапок, словно раскаленные молотки, отдавался, казалось, в голове. Следует зажечь свет, даже если этот свет станет горячим свинцом, который зальет его внутренности.

Спотыкаясь, он подошел к камину и поспешно стал шарить на каминной полке, чтобы найти лампу. И закричал – его крик был скорее кваканьем, сдавленным, ужасным, не сумевшим вырваться за пределы комнаты. Шаря во тьме, он вдруг ощутил под пальцами волосы – волосы на человеческой голове!

Разъяренный визг послышался в темноте у его ног, и острая боль пронзила лодыжку: крыса напала так, словно он был злоумышленником, намеревавшимся украсть у нее что-то очень важное.

Саул, толком не осознавая, что произошло, пинком отшвырнул хвостатую тварь. Голова его кружилась от испытанного потрясения. Он вдруг вспомнил, что на столе лежат спички и свечи, и кое-как, ощупывая руками темноту, побрел в том направлении. И наконец нашел то, что хотел.

Он зажег свечу и повернулся, держа пистолет дрожащей рукой. В комнате, если не считать крыс, не было никого, кроме самого Уилкинсона. Но его округлившиеся глаза замечали только каминную полку… и предмет на ней.