Кэрол Дуглас - Танец паука

– Друзей?

– У нее было много знаменитых и богатых покровителей в Нью-Йорке во времена ее славы, хотя все они и испарились к концу жизни Лолы.

Я внезапно выпрямилась, будто меня насадили на шляпную булавку.

– Вандербильт. Старик Командор. Он ее знал?

– Да. Возможно, именно это и заставило ультрамонтанов обратить свой взор к дворцу на Пятой авеню и его обитателям. У меня идея. Надеюсь, что мистер Гордон все еще в городе.

– Мистер Гордон? Вечно отсутствующий владелец «Нью-Йорк геральд», конкурента дорогой сердцу Пинк «Уорлд»?

Ирен кивнула.

– Он самый. Слава богу, это не та газета, в которой работает Пинк. Мы должны попытаться незамедлительно с ним увидеться.

– Сами?

– А кто нам нужен? Хочешь взять с собой Пинк?

Я покачала головой.

– Квентина?

Я помолчала. Нет, не сейчас. И снова покачала головой.

– Годфри?

– Может быть…

– Согласна, он самая приятная компания в большинстве случаев. Однако Годфри настолько мил, что не будет вмешиваться в неоконченное расследование, а вот Шерлок Холмс будет.

– Тогда и его не нужно!

– Остаемся мы с тобой. Я думаю, мы сможем разгадать эту загадку быстрее, чем мистер Холмс доберется до обещанной «удивительной» развязки. Как ты думаешь?

Я посмотрела на груду документов, описывающих перипетии сорокалетней жизни и содержащих столько загадок и кровавых тайн, что можно было бы пополнить коллекцию рассказов Эдгара Аллана По.

– Думаю, надо попытаться.

Глава пятьдесят пятая

Командоры и королевы

Вашингтон, 3 ноября 1854 года

Моя дорогая Лола, после нашей последней встречи в Сан-Франциско я заручился поддержкой богатых южных джентльменов в нашем проекте… Когда мы преуспеем, а мы обязательно преуспеем, Вы будете императрицей Калифорнии. Отправил в Сан-Франциско пароходом пятьдесят тысяч долларов.

Мистер Джеймс Гордон Беннетт все еще был в Нью-Йорке, хотя и, как нас предупредили, готовился к отъезду. Он был счастлив принять миссис Ирен Адлер Нортон. Ну и меня заодно.

В этот раз мы уселись в оживленном кабинете рядом с сумасшедшей редакцией, где толпа мужчин без пиджаков выплевывала пережеванный табак в медные плевательницы на полу.

– Париж? – Он посмотрел на Ирен так, будто она танцевала там канкан. – Верно. Вы ведь тоже живете вблизи Парижа?

– Возможно, мы соседи. – Похоже, именно это похотливый господин и хотел услышать.

– Я руковожу газетой из самого Парижа или со своей яхты.

– Тогда мы не можем быть соседями.

– Отчего же. У меня яхта триста футов длиной. Вы можете пришвартовать свою маленькую милую яхточку у борта моей и бросить якорь.

– Не люблю мочить ноги. – Ирен удержалась от трюка Лолы с задиранием юбок, хотя мистеру Беннетту это явно пришлось бы по душе. – Сейчас мои интересы связаны с Нью-Йорком, а не с Парижем. Вы слышали о женщине по имени Лола Монтес?

– Слышал ли я? Да я отдал бы свой… локоть, чтобы познакомиться лично. Какой пистолет! К сожалению, я был в отъезде, учился в школе во Франции, когда Лола штурмом взяла Нью-Йорк, так что мой отец имел честь знать ее.

– И что он о ней думал? – спросила я. Определенно газетчик был надежным источником.

– Да он годами питался за счет историй о Лоле. Некоторые читатели хотят рассказов о великанах-убийцах, но я предпочитал письма Лолы. Отец познакомился с ней в Париже в начале пятидесятых. Она была королевой сезона. Тогда Жокейский клуб устроил потрясающий ужин, на котором Лола была единственной дамой среди ста пятидесяти кавалеров. Отец отправился на один из ее субботних вечеров. Как бы я хотел оказаться среди индийских принцев, русских офицеров, французских и испанских аристократов и дипломатов!

– У Лолы был свой салон? – спросила Ирен.

– Скорее цирк. В тот вечер она демонстрировала парочку своих миниатюрных пистолетов. Я бы многое отдал, чтобы заполучить их в качестве сувениров. Они хранились в шкатулке для драгоценностей вместе с крошечными пулями и таким же крошечным шомполом. Молодой индийский принц весь вечер палил из них по свечкам. Кроме того, на вечере присутствовали немецкий пианист и неаполитанский певец, а сама Лола пела и играла на пианино, когда не курила одну папиросу за другой, выбрасывая их после пары затяжек. Видимо, в общении с мужчинами у нее была та же привычка.

– Интересно, – сказала Ирен, – учитывая болезнь легких и пневмонию, которая в итоге свела ее в могилу, что таило для нее бо́льшую опасность – табак или мужчины?

– Разумеется, мужчины, мадам.

– Ваш отец еще что-нибудь говорил о ней?

– Конечно. И пространно. Он рассказывал, что она общалась на семи языках в тот вечер, включая персидский, и была леди до кончиков ногтей, даже когда курила. А еще, что ее знания касательно человеческой натуры и политики могли бы позволить ей читать лекции по европейской международной политике, причем на любом языке. Ее красота и дух товарищества делали ее неотразимой. Отец восхищался потрясающим блеском ее глаз, изяществом движений, пропорцией форм. Скажу вам так, я мечтал об этой женщине много раз. Отец восхвалял Ля Лолу, хотя после приезда в Нью-Йорк она умудрилась много раз вывести его из себя. Однако «Геральд» никогда не публиковала грязных сплетен о ней. Отец и сам любил полюбоваться красивыми лодыжками. А почему вы интересуетесь?

– Мы думаем написать новую биографию Лолы.

Это «мы» заставило его глянуть и в мою сторону, а потом быстро отвести глаза. Видимо, по его представлениям, я не годилась для канкана.

Беннетт хохотнул и откинулся на кресле.

– Лола Монтес. Сколько биографий ни напиши – много не будет. Взять штурмом Нью-Йорк в начале пятидесятых ей показалось недостаточным, так что она отправилась на золотые прииски в Калифорнию, а потом и в Австралию.

– На золотых приисках в те дни было много возможностей для артистов, – заметила Ирен. – Исключительно мужское общество старателей и суровая жизнь. Многие хотели глотка нормальной жизни, и я слышала, что старатели бросали мешки с золотым песком и самородки к ногам артистов, особенно детей.

– Да уж, золотом в те дни бросались только так, но Нью-Йорк – не самое подходящее место для изучения золотой лихорадки.

– Конечно, – согласилась Ирен. – Я просто хотела узнать: когда Лола впервые появилась в Нью-Йорке, встречалась ли она с другими знаменитыми современниками вашего отца?

– Боже! Разумеется! – Редактор откинулся в дубовом офисном кресле, улыбаясь. – Да со всеми. У нее от природы был талант встречаться с выдающимися мужчинами!

– Был ли среди них Командор?

– Командор? Вы о старом Корнелиусе Первом? Разумеется. Он тоже из поколения моего отца. Богат, как крез, старикашка с маслеными глазками и карманами, набитыми чистым золотом. Он был не из тех, кто упустил бы возможность ущипнуть за подвязку мисс Лолу.

Я не знала словосочетания «масленые глазки», но Ирен, услышав его, и ухом не повела. Однако она торопливо встала, когда руки мистера Беннетта потянулись к ней через стол.

– Огромное спасибо, мистер Беннетт. Биографии писать весьма непросто. Я ценю вашу откровенность.

– А я ценю… ваш интерес.

Он начал подниматься из-за стола, чтобы проводить нас, но Ирен, взметнув ураган юбок, покинула его кабинет, а я поспешила следом.

– Какой неприятный тип, – сказала я, когда мы снова оказались в задымленной редакции. – Во второй раз мы встречаемся с наследником семейной традиции. Первым был епископ Поттер.

– Да, мистер Беннетт-младший продолжил дело отца в газете, но мало чем отличается от него, такой же ловелас, – сказала Ирен. – Почему, ты думаешь, он живет в Европе? Для Нью-Йорка он слишком похотлив, и, несмотря на все намеки, куда более похотлив, чем его отец, основавший газету, и даже Командор, который больше говорил, чем делал.

– Ох, я читала статью про Беннетта, который якобы управлял четверкой лошадей в голом виде на Риверсайд-драйв, за что его отхлестали плетью на ступеньках публичной библиотеки.

– Кто был в голом виде? Лошади или мистер Беннетт? Большая разница. – Ирен улыбнулась. – Не удивлюсь, если отхлестала его Лола. Думаю, после подобных случаев он и сбежал за границу. Но меня интересует не его отец.

– Если это Командор Вандербильт, то, судя по всему, он не многим лучше Беннетта-младшего.

– Да уж, похотливый старый козел, как мы называем это в Америке.

– Не слишком-то респектабельно.

– А почему, думаешь, Вандербильтов не принимали в ряды четырехсот семейств вплоть до третьего поколения и невестки Алвы, этой суровой красавицы с юга. Хотя я думаю, что все дело в твердости Командора, который отказался прогибаться под требования общества. Как и Лола Монтес.

– Они хорошо знали друг друга?

– Очевидно. И, полагаю, могли сослужить друг другу добрую службу.