Кэрол Дуглас - Танец паука
– Ты правда не знала? – уточнила я.
– Абсолютно. Однако когда я сделала все, что хотела, то уже на черной лестнице услышала, как эта ужасная троица движется вдоль стены пансиона.
– Теноры? – внезапно спросил Холмс.
– Теноры? – даже Ирен удивил его вопрос.
– Раз уж мы решили превратить все случившееся в оперу, то я хотел бы, чтобы вы обозначали как минимум тембры голосов.
Она засмеялась:
– Два бас-баритона и… бас. Услышав их шаги, я спряталась за занавесом… ну, для тех, кто не разбирается в опере, с другой стороны пансиона.
– Разумеется, вы их подслушали, – не унимался Холмс.
– Естественно.
– И пошли следом: я видел отпечатки ног.
– Да. Они ожидали, что сами будут за мной следить, а потому не обратили внимания, что теперь кто-то крадется за ними.
– Да, – сказал Холмс, дымя как паровоз. – Припоминаю подобную ошибку.
Ирен не стала рассказывать о том, как переплюнула гения дедукции, когда проследила за ним до дома, облачившись в мужской костюм, а Холмс так зациклился на своих поисках фотографии, что ничего не понял. Вместо этого Ирен улыбнулась Годфри.
– Они двинулись обратно к Бродвею, и по дороге я подслушала их план похитить дочь Вандербильтов.
– И? – спросил Годфри. – Боюсь, я знаю, к каким выводам ты пришла.
Ирен кивнула:
– Я боялась, что именно они ответственны за мучения и смерть бедного отца Хокса. Я не могла остановить их в одиночку, а потому…
– Вы к ним присоединились! – победоносно заключил Холмс.
Он всегда говорил, что, судя по уликам, Ирен держит под контролем и ситуацию, и, возможно, своих несостоявшихся похитителей.
– Это было не так легко, но я в итоге убедила их, что у меня имеются мотивы, которые делают нас союзниками, а не противниками.
– И что это за мотивы?
Ирен вздохнула и откинулась назад, обращаясь ко мне:
– Ты должна понимать, что это за люди, Нелл. Я встретилась с худшим из ночных кошмаров Лолы Монтес.
– С ультрамонтанами? – спросила я.
– В некотором смысле, – ответила она, – это географическое и политическое определение тридцатилетней давности, которое означало «по ту сторону гор»: так называли жителей к югу от южной Германии, из Италии и католических городов-государств.
– Иезуиты! – предположила я.
Ирен медленно кивнула, сделав затяжку, а затем выдохнула струйку дыма с облегчением человека, вновь оказавшегося дома.
– Может быть, и да, а может, и не совсем.
– А кто еще, – потребовала я ответа, – кроме ультрамонтанов и иезуитов станет преследовать Лолу Монтес через тридцать лет после ее смерти?
– Если не индейцы, – заметил Холмс из своего курительного уголка.
– Вернее, один, – поправила его Ирен. – Как вы узнали?
– Я видел отпечатки босых ног у пансиона. Разумеется, они были и по всей скотобойне. Думаю, никто не обратит внимания на босоного человека на улицах Нью-Йорка жарким августовским днем. Все беспризорники обходятся без обуви, да и некоторые взрослые бедняки тоже.
Я была поражена:
– Индеец? Вроде Красного Томагавка? Индеец среди ультрамонтанов и иезуитов?
Квентин, который смотрел на нас сонными глазами, поерзал на диване.
– Ничего удивительного, Нелл. Я поездил по миру и повидал разные народы, будучи дипломатом. Иезуиты всегда были шпионами и секретными агентами Ватикана, которые смело ехали туда, где католиков сжигали на кострах, начиная с Англии после Генриха Восьмого и заканчивая подрывной деятельностью в мелких европейских государствах вроде Баварии и Богемии. Но они были мужественными и истовыми миссионерами. Два с лишним века назад иезуиты приехали в Америку, чтобы обращать в свою веру коренное население.
– Ирокезы, гуроны и могавки, – сказал Холмс. – Безжалостные племена североамериканских индейцев, которые жили здесь испокон веков. Иезуитских миссионеров жестоко пытали за их труды. Они принимали мученическую смерть.
– Распятие? – спросила Ирен, выпрямившись.
– Своего рода. Дикость Запада вполне соизмерима с дикостью Востока.
– Ага, а посередине дикость, именуемая инквизицией, – вставил Годфри; его глаза поблескивали от негодования, словно он находился в зале судебных заседаний.
– Самый жестокий из известных мне людей – коллекционер бабочек, – сказал Холмс. – Никогда нельзя доверять человеку, который ловит, убивает и накаливает на булавку красоту.
– И что вы знаете об их зверствах? – с подозрением спросила Ирен.
Холмс еле заметно улыбнулся:
– Я отправил телеграмму вашему другу Буффало Биллу[97] в Париж, где его представление «Дикий Запад» все еще привлекает зрителей на Всемирную выставку. Как вы помните, мы с ним вместе вели расследование весной. Билл и его верный помощник Красный Томагавк ответили на мои вопросы о взаимосвязи североамериканских племен и иезуитов. Оказалось, что в начале семнадцатого века французских иезуитов местные племена истязали и в итоге убивали. Самым известным таким миссионером был Святой Исаак Жог, французский студент, который стал иезуитом. Впоследствии его подвергли жестоким пыткам, в числе прочего отрубили пальцы.
Ирен рассказ Холмса поразил, но не убедил:
– Индейцы мучили и уничтожали иезуитов много лет назад, но почему теперь один из них творит то же самое во имя иезуитов и ультрамонтанов?
– Заглаживает грехи отцов, – ответил Холмс. – Это дело рук набожного человека, который пытается искупить вину своего народа.
– Но он же совершил то же самое! – воскликнул Квентин. – Боже! Замучил священника до смерти. И ради чего? Ради золота, а не ради Господа!
Холмс покачал головой:
– Он верит в то, что ему говорят. Я не знаю, как или где эти ренегаты его нашли, но использовали они его на полную катушку. Индейцы называли тех первых иезуитов «черными плащами». Вы сами видели, что наши преступники одевались точно так же. Индеец мог принять их за призраки восьми замученных иезуитов. Вера – штука странная, сродни гипнотическому состоянию.
– Да и вообще, люди злое и порочное племя, – вздохнул Квентин, – в каком бы климате мы ни жили. Кем же на самом деле они были, Ирен? Дикарями? Оппозиционерами? Убийцами? Ворами? И как ты смогла убедить их поверить тебе?
– Мне кажется, всего понемногу. Они хотели знать, что мне известно о Лоле. Все на самом деле крутится вокруг Лолы…
– Но она мертва, Ирен! – возразила я.
– Мертва, но не забыта. Разве не этого хотим все мы?
– Не я, – сказала я.
– И я тоже не хочу, – добавил Годфри.
Поразительно, но Ирен и мистер Холмс промолчали, а Квентин слишком отвлекся – возможно, на воспоминания о Пинк и ее загадочной миссии!
– Итак, – спросила я, – кто же были люди, которые жестоко сражались с нами на скотобойне?
Ирен подумала несколько минут, но, по-моему, лишь ради театрального эффекта.
– Наследники ультрамонтанов, иезуитов и Лолы Монтес.
– Адский союз! – заметил Годфри.
Шерлок Холмс спросил:
– Но вы с ними общались?
Ирен потушила сигарету в хрустальной пепельнице.
– На немецком. Нелл знает, что этот язык был в ходу при баварском дворе. Я пела на немецком и могу на нем говорить, не слишком бегло, но сносно.
– Они были баварцами? – скептически спросил Годфри.
Ирен кивнула.
Адвокат немного подумал.
– Сейчас ситуация в Баварии весьма непростая, поскольку стране грозит политическая и финансовая опасность быть поглощенной Австрией. Король Отто заключен в сумасшедший дом. Принц Луитпольд непрочно сидит на троне. Народ уважает покойного короля Людвига Первого, несмотря на его интрижку с Лолой. На самом деле они весьма одобрительно относятся к его правлению теперь, через двадцать лет после его отречения от престола. И все-таки правящий дом Виттельсбахов сильно дискредитирован последними поколениями сумасшедших королей: Людвиг Второй с его маниакальной любовью к строительству замков; слухи о том, что причиной помешательства стал сифилис. Некоторые баварцы вспоминают Лолу Монтес как освободительницу, хотя другие с удовольствием сожгли бы ее на костре как соблазнительную ведьму. Но ее имя имеет силу. Что же эти так называемые ультрамонтаны хотели от нее?
– Деньги, – коротко ответила Ирен. – Ее состояние, которое, как они считают, Лола вывезла из Баварии, а потом и из Калифорнии – золото и драгоценности. Я пыталась убедить их: документы говорят в пользу того, что Лола распродала все драгоценности на аукционе перед отъездом из Калифорнии. Что же до золота, которым они так одержимы, то, наверное, имеется в виду то, что она заработала в Калифорнии и якобы вывезла из Баварии. Но что с ним стало, кто знает? Даже Алва с ее балами и дворцами на Пятой авеню в подметки не годится Лоле – та сорила деньгами, когда они у нее были, и еще больше, когда их не было.
– Золото и драгоценности. – Шерлок Холмс устроил целое представление, вытряхивая прогоревший табак из трубки в хрустальную пепельницу.
