Кэтрин Чантер - Тайна имения Велл
Вдали черноту пронизало несколько булавочных уколов света, словно несколько звезд вырвались из тюрьмы на волю и устремились к первому возвышенному месту, которое встретилось им на пути. Мне показалось, что я слышу пение. Я не духовный пастырь, ангелов я тоже нигде не заметила, но я сочла это добрым знаком. Огоньки двигались. Они разделялись и соединялись, похожие на светлячков. Становилось светлее. Теперь я видела, что это люди, вставшие в круг. Они сжимали в руках фонари и пританцовывали на месте. Их были десятки, нет, скорее сотни. Все они собрались на грандиозную церемонию встречи дождя. Музыкальное сопровождение состояло из звуков барабанов, труб, ложек, гремящих о кастрюли. А еще эти люди пели. Подобные этому видения случались у меня и прежде. Они обычно являлись предвестником всяческих бед, поэтому я в спешке вскочила на ноги, боясь, как бы меня не обманули, не заманили в ловушку, но на самом деле эти люди несли мне надежду на избавление. Капли дождя, не ливня, но все равно настоящего дождя, начали мерно падать на землю. Он был другим… дождь из другого края… Я втянула его носом, ощутив едва уловимые запахи соли… папоротника… тротуара, быть может… Я невиновна. А эти толпы людей вдалеке выскакивали сейчас на подъездную дорожку перед моим домом, разбегались по полям, бежали вниз с холмов. Эти люди из внешнего мира прибыли сюда приветствовать дождь. Позади этих безумно веселящихся людей длинные лучи света от фар падали на посверкивающую траву. Раздавались автомобильные гудки. Радио включено на полную. Работают насосы. Велл устраивает вечеринку. Ясно, что мое отсутствие не заметят ни жители села, ни сестры, стоящие лагерем через дорогу, ни оставшиеся в округе фермеры, ни сам Велл. Бурный праздник гремел вокруг моего дома, вторгался в мой дом, но я была безумно счастлива тому, что хранила свою анонимность, стоя на этом холме.
Прошел час. Так мне показалось. Веселье шло своим чередом. Каким-то чудом у них появился настоящий оркестр. К электронным музыкальным инструментам протянули провода и вставили в розетки у меня на кухне. Резкие звуки, издаваемые бас-гитарой, разнеслись над полем. Прибывало все больше и больше людей. Их голоса вливались в общий хор. Я слышала популярные песни и даже детские песенки. Все вели себя словно дети. Я узнавала слова песен из другой жизни и тихо напевала их себе под нос. Я обняла себя руками за колени и отбивала ритм ступнями ног. Люди танцевали, подняв руки вверх и размахивая зажатыми в них зажигалками. А еще здесь были дети, много детей. Они бегали, гоняясь друг за дружкой. Я слышала детский смех. Сегодня было их второе крещение. Люсьен тоже бегал бы и смеялся, как они, если бы не… Кое-кто из непрошеных гостей подобрался довольно близко к тому месту, где я сидела, но я не волновалась. Эти люди просто не знали, что я сижу здесь на вершине холма, окутанная облаками. Я слышала, как подростки целуются в тени, отбрасываемой высокими кустами живой изгороди, спрятавшись подальше от лунного света. Я знала, что их любовные игры, несмотря на мокрую землю, преисполнены чуда.
Где-то над Монтфордским лесом небо прочертила нервная молния, а затем землю потряс раскат грома. Толпа приветствовала посланника ливня пронзительными криками. Вскорости он полил, настоящий ливень, рассекая потоками дождевых капель небо над полями, воскрешая в памяти людей образы прерванных пикников и барбекю, курток над головой, когда ты спешишь где-то укрыться, текущей туши на лице, когда ты смотришь из дверного проема на то, как дождевая вода смешивается в оставленных бокалах с вином, и видишь сломанные от сильного ветра розовые кусты. Но вот сейчас вся Англия танцует под дождем, а я свободна.
Я не спустилась вниз, а лишь укуталась с головой в одеяло и продолжила ждать. Мне было холодно, я окоченела, но никуда не уходила. Рассвело. Ливень прекратился, тучи рассеялись, и серый свет наступающего дня заставил людей отсюда удалиться, оставив после себя следы колес, мусор и прочие свидетельства отгремевшего праздника. Наступило бледное чудесное умытое утро.
Аноним рассказал мне последние новости. Охрана на экспериментальных полях останется, хотя большую часть посевов смыл паводок, вызванный ночным ливнем.
– Кажется, правительство все еще считает, что Велл может нас кое-чему научить, – заявил он.
Как всегда, я подавила в себе желание сыронизировать. Аноним никогда не понимал этого и не поймет. Также он сообщил, что рано утром сержанта куда-то направили. Наверняка что-то очень важное. Мальчишка уехал тоже. Он оставил для меня записку на кухонном столе. Я прочту ее, но потом. Правильно, что он уехал. Здесь неподходящее место для молодых людей. Ему следует присматривать за своей матерью, влюбиться в девушку, сделать ее счастливой, нарожать с ней детей… То, что он провел полгода в Велле, лишь немного изменит предначертанный ему путь. Пусть это станем моим ему прощальным подарком. К его отъезду я отнеслась спокойно. Так маленькая девочка на вершине холма, разжав пальчики, наблюдает за уносящимся в небо воздушным шариком.
Аноним говорил без умолку. Впрочем, парень уже привык к тому, что я нечасто обращаю внимание на его болтовню. На этот раз он сказал, что и ему надо будет к вечеру отсюда уезжать. Его направляют куда-то бороться с наводнением. Теперь вводится в действие национальный план по борьбе с новым стихийным бедствием. Местным полицейским поручили «присматривать» за мной, а также охранять периметр. Он остался, чтобы показать им, что здесь к чему. Чрезвычайный комитет при кабинете министров собирается для обсуждения случаев массовых безумств, прокатившихся вчера вечером по стране. Парламент намерен отменить поправки к законам, введенные для борьбы с последствиями засухи. На этот раз Аноним оказался кладезем интересных для меня сведений.
– Думаю, вы вскоре вновь обретете свободу.
Свобода… Слово показалось мне слишком тривиальным, оно не могло выразить всю глубину своего значения. Я не смогла до конца ощутить своим языком округлость его гласных. Ничего страшного. Со временем я снова привыкну его произносить.
– Надеюсь, что и вас вскоре отпустят на свободу.
– Мне бы хотелось отправиться в путешествие по Америке, – заявил Аноним. – Проехать через всю страну в Лас-Вегас. Давно мечтал.
Можешь заливать мне, если тебе так хочется.
У Анонима имелось множество бумажек, которые мне следовало подписать. Полицейский автомобиль, подпрыгивая на неровностях гравиевой дорожки, подкатил к дому. Одна из машин местного отделения полиции по борьбе с засухой. Я сказала Анониму, что ощущаю себя немного униженной сменой своего караула.
– Не поймите превратно, – сказал он.
Я подавила смешок.
Аноним отнес папку в амбар, сказал, что удостоверится в том, что вся бумажная работа оформлена должным образом, а потом уедет. Не знаю, каким образом следует прощаться с охранниками. Полицейский остался сидеть в своей машине. Я неуклюже топталась на месте. Вышел Аноним с вещевым мешком через плечо.
– И еще, – сказал он. – На автоответчике есть сообщение от вашего бывшего. Он сказал, что дочь все ему рассказала. Скоро он вам напишет. Вроде хорошие новости. – Аноним неуклюже обнял меня на прощание. – Все кончено, Рут! Отбой. Рядовой Адриан Лэмберт! Конец связи!
– Всего наилучшего, Адриан. Удачи!
Я сидела на крыльце под навесом и вслушивалась в дождевую воду, которая журчала по сточным канавам, принося с собой мир и спокойствие. Из сообщения не было ясно, вернется ли Марк, но я на время могу смириться с его отсутствием. Пусть напишет тогда, когда будет готов. Записка Мальчишки лежала передо мной. Как я и ожидала, там было обещание помочь, записаны адреса адвокатов, специализирующихся на защите прав человека, номера мобильных телефонов и адреса электронной почты. А еще он сердечно благодарил меня за все то, что узнал от меня и испытал, живя в Велле. Но приятнее всего было то, что он подписался своим именем – Люк. Он стал для меня кем-то вроде психолога, и теперь мне очень не хватало Мальчишки.
Я пока еще не собиралась уезжать из Велла, поэтому дни проводила в делах небольших, но полезных. Я заботилась об Анне-Лизе, а ее молоко шло мне на пользу. Прихватив садовую лопатку, я отправлялась работать на высаженный Мальчишкой огород, ходила между грядками, пропалывала сорняки, пробовала урожай. Стручки огненно-красной фасоли сотнями висели на полых, словно у бамбука, кустах пирамидальной формы. Кабачки спали на влажной траве. Даже сейчас земля готовилась к предстоящей зиме. Листья моркови и томатов. Похожий на папоротник пастернак. И красные стебли свеклы. Все это следовало запасти на будущее. Я сорвала три цукини, пригоршню томатов и одну луковицу. Овощи на обед. Готовила я медленно, с большой тщательностью, спассеровала лук на сливочном масле, нарезала цукини, помешивала рататуй деревянной ложкой.
