Кен Фоллетт - Скандал с Модильяни. Бумажные деньги
Кроме информации о транспортной пробке и о вызове «Скорой», звучали сообщения о кражах в магазинах, о мелком хулиганстве, о паре автомобильных аварий, о небольшой демонстрации на Даунинг-стрит. Но было и что-то не вполне понятное. Даже загадочное.
Нечто странное произошло в Восточном Лондоне, но больше Берти ничего не смог пока понять. Сначала его насторожил сигнал тревоги для всех патрульных машин, а вот после этого не последовало ожидаемого продолжения. Патрульных всего-навсего попросили отследить местонахождение обычного синего фургона-микроавтобуса. Его могли попросту угнать вместе с грузом сигарет. Или за рулем сидел человек, которого полицейские хотели допросить, но речь могла идти и об ограблении. В эфире, по неясным для Берти причинам, то и дело звучало библейское имя Авдий. Сразу же после объявления тревоги только три машины были сняты с обычных маршрутов для поисков синего фургона. Это уже представлялось чем-то совсем незначительным.
Шумиха и суета легко могли возникнуть на пустом месте. Был случай, когда чуть ли не всю полицию мобилизовали на поиски сбежавшей жены инспектора из спецподразделения, только-то и всего. Но дело имело некоторые смутные признаки важного события, а потому Берти внимательно слушал, дожидаясь дальнейших подробностей.
Пока он мыл сковородку губкой под теплой водой, явилась домовладелица. Берти вытер руки о свой свитер и достал книжку квартплаты. Миссис Кини в фартуке и в бигуди на голове завороженно уставилась на его радиоаппаратуру, хотя видела ее практически каждую неделю.
Жилец отдал ей деньги, а она расписалась в книжке. Потом подала ему письмо.
– Не понимаю, почему бы вам хотя бы иногда не послушать какую-нибудь приятную музыку, – сказала она.
Берти улыбнулся. Разумеется, он не объяснял ей, с какой целью использовал такой сложный радиоприемник, поскольку подслушивать переговоры полиции было, строго говоря, противозаконно.
– Я не очень люблю музыку, – ответил он.
Она сокрушенно помотала головой и удалилась. Берти вскрыл конверт. Внутри он нашел ежемесячный чек из бухгалтерии «Ивнинг пост». На этот раз он поработал продуктивно. Сумма составляла пятьсот фунтов. Причем налогов Берти не платил. Впрочем, ему оказывалось не на что потратить все свои деньги. Сам характер его деятельности диктовал вполне скромный образ жизни. Каждый вечер он ходил в паб, а по воскресеньям выезжал на своем автомобиле – единственном купленном предмете роскоши, – совершенно новом «Форде Капри». На нем он посещал самые разнообразные места в роли обыкновенного туриста. Так он побывал в Кентерберийском соборе, в замке Виндзор, в Бьюли, в Сент-Олбансе, в Бате, в Оксфорде. Ознакомился с сафари-парками, знаменитыми усадьбами, древними монументами, историческими городами, местами проведения скачек и ярмарочными балаганами – притом получал от всего одинаковое удовольствие. Никогда в жизни у него не было столько денег. На них он мог купить все, чего хотел, и еще немного оставить на черный день.
Положив чек в ящик стола, он закончил с мытьем сковороды. Когда он убирал ее в шкаф, радио издало треск, и какое-то шестое чувство подсказало: сейчас нужно слушать внимательно.
«Все верно, синий «Бедфорд» с тремя осями. Номерной знак Альфа, Чарли, Лондон, потом двойка или тройка и Мама. Что-что имеется? Имеются ли особые приметы? Да. Если заглянешь внутрь, то заметишь особую примету – шесть больших ящиков со старыми купюрами».
Берти наморщил лоб. Ясно, что диспетчер из полицейской штаб-квартиры пытался шутить, но вот только суть его шутки сводилась к тому, что в разыскиваемом микроавтобусе перевозили очень крупную сумму денег. Такие фургоны просто так не терялись. Его, скорее всего, угнали.
Берти уселся за стол и снял телефонную трубку.
Глава девятнадцатая
Когда Дерек Хэмилтон вошел в комнату, Феликс Ласки и Натаниэль Фетт уважительно поднялись из кресел, чтобы встретить его. Ласки, потенциальный покупатель, и Хэмилтон, продавец, обменялись краткими рукопожатиями, как боксеры перед боем. Ласки оказался повергнут в шок, заметив, что они с Хэмилтоном надели совершенно одинаковые костюмы: темно-синие в тонкую полоску. Даже двубортные пиджаки имели один покрой с шестью пуговицами без боковых разрезов. Однако грузное тело Хэмилтона лишало костюм всякой элегантности, которую подразумевал его стиль. На такой фигуре самый лучший фрак будет смотреться тряпкой, обмотанной вокруг груды желеобразной массы. Ласки не требовалось взгляда в зеркало, чтобы знать – его костюм, при всем сходстве с другим, выглядел намного более изящным и дорогостоящим.
Ему пришлось сделать над собой усилие, ничем не выдав возникшего ощущения превосходства над оппонентом. Неверная манера поведения могла испортить любые переговоры.
– Рад новой встрече с вами, Хэмилтон, – сказал он.
Хэмилтон кивнул:
– Добрый день, мистер Ласки.
Он сел, и пружины кресла застонали под ним.
Употребление обращения «мистер» не ускользнуло от внимания Ласки. Хэмилтон назвал бы просто по фамилии только человека, которого считал себе ровней.
Ласки забросил ногу на ногу и стал ждать, чтобы юрист и посредник Фетт начал положенную в таких случаях процедуру. Исподволь, краем глаза он присматривался к Хэмилтону. Вполне возможно, в молодости тот был весьма привлекательным мужчиной: высокий лоб, прямой нос, ярко-голубые глаза. Сейчас он выглядел совершенно спокойным и расслабленным, непринужденно сложив руки на животе. Ласки понял: он уже принял окончательное решение.
Фетт заговорил:
– Итак, огласим цифры для нашего общего сведения. Дереку принадлежат пятьсот десять тысяч акций «Хэмилтон холдингз», открытой компании с ограниченной ответственностью. Еще четыреста девяносто тысяч находятся во владении прочих лиц и организаций. Никаких других разрешенных к выпуску, но не выпущенных акций не существует. Мистер Ласки, вы предлагаете приобрести эти пятьсот десять тысяч акций за сумму в один миллион фунтов при условии, что сделка будет совершена сегодня и документы подписаны не позднее полудня.
– Меня устроит также, если к этому времени будет скреплен подписями и датирован протокол о намерениях.
– Это нам понятно.
Ласки отключил внимание, пока Фетт монотонно и сухо зачитывал остальные необходимые формальные пункты соглашения. Он размышлял о том, что Хэмилтон, по всей видимости, заслужил еще и потерю жены. Столь исполненная сил и сексуальной энергии женщина, как Эллен, нуждалась в достойной половой жизни, а потому ее муж не имел права совершенно запустить себя и превратиться в обрюзгшую развалину.
Но поди ж ты, продолжал думать он, я похищаю у этого человека жену, отбираю дело всей его жизни, но он тем не менее может заставить меня страдать, всего лишь назвав мистером!
– Насколько я понимаю, – подводил итог сказанному Фетт, – сделка может быть заключена по схеме, предложенной мистером Ласки. Документы составлены должным образом и выглядят удовлетворительно. Остается один, но гораздо более важный вопрос: захочет ли Дерек продать корпорацию и на каких условиях со своей стороны?
И он откинулся в кресле с видом человека, только что завершившего ритуальную церемонию.
Хэмилтон посмотрел на Ласки.
– Какие планы строите вы относительно будущего моего холдинга? – спросил он.
Ласки подавил вздох. Не было никакого смысла подвергать его допросу. Ему ничто не мешало нагородить Хэмилтону кучу лжи. Именно так он и поступил.
– Первым шагом станет крупное вливание капитала, – сказал он. – Затем внесение усовершенствований в методы управления, полная перетряска на высшем уровне менеджмента компаний, повышение эффективности убыточного сектора.
Ничто не могло быть дальше от правды, чем это заявление, но, если Хэмилтону хотелось обманываться, Ласки охотно помогал ему.
– Вы избрали критический момент, чтобы сделать свое предложение.
– Мне так не кажется, – отозвался Ласки. – Нефтяное месторождение, если дело выгорит, станет лишь довеском, если угодно, премией. На самом деле я покупаю крепкую в основе своей группу компаний, переживающую трудный период. Я сделаю ее прибыльной, не нарушая инфраструктуры в целом. У меня особый дар, когда речь идет о подобных операциях. – Он самодовольно улыбнулся. – Вопреки моей репутации, я заинтересован в развитии реальных отраслей промышленности, а не только в спекуляции ценными бумагами.
Он поймал на себе враждебный взгляд Фетта: юрист и опытный биржевик знал, что он лжет.
– Тогда для чего поставлен крайний срок: сегодня, не позднее двенадцати часов?
– Я опасаюсь, что стоимость акций Хэмилтона взлетит неоправданно высоко, если им будет получена лицензия. Это становится для меня последним шансом приобрести их по разумной цене.
– Что ж, ваше желание понятно, – вмешался Хэмилтон, забирая инициативу из рук Фетта. – Но я тоже поставил строго определенное условие, установил свой крайний срок. Как вы восприняли это?
