Джон Ле Карре - Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник)
– Я вас понял.
– Не уверен, что поняли до конца. – Сазерленд нахмурил брови, словно Эвери повел себя грубо, оборвав его. – Пеерсен проявил себя как человек разумный и не стал задавать лишних вопросов. Но не надо испытывать его терпение. У Барфорда есть также фирма-партнер в Лондоне. Вы ведь отправитесь в Лондон, верно?
– Да, в Лондон.
– Как я предполагаю, он захочет получить от вас определенную сумму авансом. Можете оставить деньги мне под расписку. Что касается личных вещей брата, то, если я угадал, те, кто вас послал, хотели, чтобы вы забрали вот эти письма, не так ли? – И он через стол передал Эвери несколько конвертов.
– Должна быть еще фотопленка, – пробормотал Эвери. – Непроявленная фотопленка.
Сазерленд демонстративно достал копию инвентарной описи, которую подписал в полицейском участке, положил ее перед собой и медленно провел пальцем по левой колонке, тщательно, словно проверяя, верна ли сумма цифр в арифметической задаче.
– Никакой пленки здесь не значится. А был еще и фотоаппарат?
– Нет.
– Тем лучше.
Он проводил Эвери до двери.
– Вам лучше сказать тем, кто вас сюда отправил, что паспорт Маллаби оказался просроченным. МИД уже разослал циркуляр с указанием номеров подобных негодных документов. Всего около двадцати. Среди них номер паспорта вашего брата. Кто-то допустил оплошность. Я как раз собирался информировать МИД об этом, когда они сами прислали мне телетайп и сообщили о вашем прилете, чтобы забрать вещи погибшего. – Он рассмеялся коротко, но очень зло. – Вот это уже была полнейшая чушь. Мое начальство никогда бы не отправило такого сообщения, если бы у вас на руках не было выписки из решения суда, которое бы давало вам право забрать вещи в любое время дня и ночи. Вам есть где остановиться? Отель «Регина» вполне приличный и находится рядом с аэропортом. Он уже за пределами города, что тоже неплохо. Думаю, дорогу туда вы найдете сами. У таких, как вы, обычно очень солидные командировочные.
Эвери быстро спустился по дорожке, унося в своей памяти неизгладимый образ тонкого озлобленного лица Сазерленда на фоне шотландских холмов. Деревянные дома вдоль улицы даже в темноте белели стенами, отражая лунный свет.
Где-то неподалеку от вокзала Чаринг-Кросс в подвале одного из странной архитектуры зданий, расположенных между Вилльерс-стрит и рекой, находится клуб без таблички с названием при входе. Чтобы попасть туда, вам придется спуститься по искривленной каменной лестнице. Перила, как и все деревянные детали дома на Блэкфрайарз-роуд, покрыты темно-зеленой краской и давно нуждаются в замене.
Среди членов клуба подобралась весьма разношерстная компания – армейские офицеры, преподаватели, даже священники, но большинство относилось к той загадочной части лондонского общества, где букмекера не отличишь от джентльмена. Их всех выдавала пустая бравада в поведении и манера общаться между собой на каком-то закодированном жаргоне с использованием фраз, которые покоробили бы слух любого человека с обостренным чувством языка. Это было место, где собирались люди с постаревшими лицами и молодыми телами или с молодыми лицами, но дряхлыми телами; напряжение военного времени плавно переросло в такое же напряжение времени мирного. Чтобы здесь воцарилась тишина, надо было повысить голос, а бокалы звенели, заглушая одиночество. Это было место, куда стекались ищущие и алчущие общения, но находившие только друг друга, чтобы разделить одну на всех боль. По крайней мере здесь глаза, уставшие беспрерывно следить за горизонтом, могли отдохнуть. Хотя для них клуб все же оставался продолжением поля боя. Если в жизни этих людей и была любовь, то они находили ее здесь друг у друга – застенчиво, как подростки, которым на самом деле хотелось бы совсем другой любви.
После войны из числа завсегдатаев выбыли, пожалуй, только аристократы и ученые.
Заведение имело скромные размеры, а управлял им высокий сухопарый человек, которого все называли майор Делл. Он носил усы и галстук с вышитыми на черном фоне голубыми ангелами. Только первую рюмку он наливал себе сам, а потом его уже только беспрерывно угощали. Это и был «Эйлиес-клуб», членом которого состоял в том числе и Вудфорд.
Открывался он по вечерам. Большинство сходилось к шести, с удовольствием отделяя себя от общей толпы на улицах, ныряя в подвал поспешно, но решительно, как провинциалы, приехавшие в столицу, чтобы втайне от всех погулять по злачным местам с сомнительной репутацией. Человеку новому прежде всего бросилось бы в глаза отсутствие обычных примет респектабельного клуба: ни серебряных кубков в витринах, ни книги для автографов почетных гостей, ни списка членов с полными званиями, титулами и гербами. Только на одной беленой стене висели несколько фотографий в паспарту, похожие на снимки в кабинете Леклерка. Некоторые лица на них были размыты, другие же, наоборот, представляли собой увеличенные копии с удостоверений личности, причем документов явно фронтовых, чтобы были видны оба уха согласно принятым тогда правилам. Были и снимки женщин, в том числе и очень красивых, с высокими квадратными накладными плечами и длинными волосами по моде военного времени. Мужчины были изображены в самых разнообразных мундирах – «Свободной Франции»[31] и Войска польского, но преобладали все же их британские товарищи по оружию. Несколько летчиков. Два или три привидения из тех, чьи портреты можно было увидеть на стене, все еще порой заглядывали в клуб.
Когда Вудфорд вошел, все подняли головы, а майор Делл расплылся в улыбке и тут же распорядился налить пинту пива. Краснолицый пожилой мужчина как раз рассказывал об одном из своих боевых вылетов над Бельгией, но вынужден был прерваться, потеряв внимание слушателей.
– Здорово, Вуди! – приветствовал его кто-то. – Как там твоя женушка?
– В норме, – улыбнулся в ответ Вудфорд. – Держится в рамках.
Он отхлебнул немного пива. По кругу пустили пачку сигарет.
– Что-то Вуди сегодня какой-то взвинченный, – заметил майор Делл.
– Я кое-кого разыскиваю. Но это дело сугубо секретное.
– Мы все давали подписку о неразглашении, – заявил в ответ красномордый.
Вудфорд оглядел помещение бара, а потом негромко спросил, напустив на себя таинственный вид:
– Тогда скажите, что делал папочка во время войны?
Наступило изумленное молчание – они все-таки успели уже немало выпить.
– Ублажал мамочку, что же еще, – неуверенно ответил майор Делл, после чего все дружно расхохотались.
Вудфорд посмеялся со всеми, но сохранил загадочное выражение на лице, возрождая один из забытых ритуалов, с помощью которых коротались военные вечера в английских офицерских столовых.
– А где же он ее ублажал? Куда мог спрятать? – задал он новый вопрос с тем же комически таинственным выражением.
На этот раз ему хором ответили сразу три или четыре голоса:
– К себе под плащ-палатку!
Они становились все шумливее, все веселее.
– Был такой человек по фамилии Джонсон, – поспешил продолжить Вудфорд. – Джек Джонсон. Я пытаюсь выяснить, что с ним сталось. Он был инструктором-радистом, одним из лучших. Служил сначала в Бовингдоне с Холдейном, пока того не перевели в Оксфорд.
– Ты о Джеке Джонсоне? – возбужденно спросил краснолицый. – О специалисте по беспроводной связи? Да я купил у Джека приемник в свою машину всего неделю назад, представляешь? Вот так совпадение! У него свой магазин на Клэпэм-бродвее. Тот самый Джек, точно! Заглядывает иногда и сюда тоже. Такой невысокий, и еще кривит лицо, когда разговаривает.
– Да, это он, – подтвердил кто-то. – Старым приятелям сбрасывает двадцать процентов со своего товара.
– Что-то для меня он скидки не сделал, – заметил краснолицый.
Тут заговорили чуть ли не все разом.
Да-да, это тот самый Джек. Живет в Клэпэме. Хозяин небольшого магазина. Любитель радио еще с довоенных времен, чуть ли не с детства. Да, на Бродвее. Давно стал торговцем. Денег у него, должно быть, куры не клюют. Всегда любил заходить в клуб под Рождество.
Вудфорд, удовлетворенный услышанным, заказал всем выпивку. Среди воцарившейся суеты майор Делл мягко взял его под локоть и отвел в дальний угол бара.
– Скажи мне, Вуди, это правда, что говорят про Уилфа Тейлора? Он действительно отдал концы?
Вудфорд кивнул с мрачным видом.
– Его отправили на задание. Мы подозреваем, что здесь дело нечисто. Кто-то с ним разделался.
Майор тоже заметно погрустнел.
– Я ничего пока не говорил парням. Представляю, как их это расстроит. Кто-нибудь позаботился о его благоверной?
– Босс сейчас лично занимается этим. Кажется, здесь проблем не возникнет.
– Это хорошо, – сказал майор, – очень хорошо. – Он кивнул и утешающе потрепал Вудфорда по плечу. – Так мы пока воздержимся объявлять об этом, как считаешь?
– Да, лучше бы воздержаться.
