Ли Чайлд - Джек Ричер, или Средство убеждения
– Чемоданчики стоят рядом, – сказала Коль в микрофон.
– Подтверждаю, чемоданчики стоят рядом, – сказал судья.
Вернулся официант со второй чашечкой для сирийца. Куин сделал заказ, и официант снова ушел. Куин улыбнулся. В его улыбке сквозило полное самообладание. Полное самодовольство. Сириец что-то ему сказал. Он играл свою роль. Он думал, что спасает свою жизнь. Куин выгнул шею, провожая взглядом официанта. Сириец поднял из пепельницы недокуренную сигарету, затянулся и, отвернувшись, выпустил дым в нашу сторону. Затем снова положил сигарету в пепельницу. Вернулся официант с заказом Куина. Большая чашка. Вероятно, кофе с молоком. Сириец потягивал черный кофе. Куин пил кофе с молоком. Оба молчали.
– Они нервничают, – заметила Коль.
– Они в восторженном возбуждении, – поправил я. – Дело почти завершено. Это последняя встреча. Впереди финишная ленточка. Для обоих. Они хотят поскорее со всем покончить.
– Следите за чемоданчиками, – сказала Коль.
– Слежу, – подтвердил судья.
Куин поставил чашку на блюдце. Отодвинул стул. Протянул руку вниз. Поднял чемоданчик сирийца.
– Куин взял чемоданчик сирийца, – сказал судья.
Куин встал. Сказал что-то на прощание, развернулся и пошел прочь. Пружинистой походкой. Мы провожали его взглядом до тех пор, пока он не скрылся из виду. Сирийцу пришлось платить по счету. Расплатившись, он встал и направился в противоположную сторону. Появившийся из двери соседнего здания Фраскони схватил его за руку и повел назад к нам. Коль открыла заднюю дверь грузовика, и Фраскони втолкнул сирийца в кузов. Впятером нам стало тесно.
– Открывайте чемоданчик, – распорядился судья.
Вблизи выяснилось, что сириец нервничает значительно сильнее, чем казалось в бинокль. Он весь вспотел, и от него плохо пахло. Положив чемоданчик на пол, сириец присел на корточки. Обвел нас взглядом, щелкнул замками и поднял крышку.
Внутри было пусто.
В офисе компании «Ксавье экспорт» зазвонил телефон. За толстой, массивной дверью звук показался глухим и отдаленным. Но это был телефон, и он звонил ровно через пять минут после того, как Даффи и Виллануэва должны были покинуть гараж. После второго звонка трубку сняли. Слов я не услышал. Наверняка Даффи придумала что-нибудь насчет неверно набранного номера. И постаралась затянуть разговор настолько, чтобы он был зарегистрирован. Я выждал минуту. При ошибке номером разговор не может длиться больше шестидесяти секунд.
Достав из кармана «беретту», я открыл дверь на себя. Шагнул в просторную приемную. Темное дерево и ковер. Налево дверь в кабинет, закрытая. Направо дверь в кабинет, закрытая. Прямо передо мной письменный стол, а за ним человек, вешавший трубку. Не Куин. Это была женщина. Лет тридцати. Светловолосая. Голубоглазая. Перед ней черная табличка на деревянной подставке. С надписью «Эмили Смит». У стены вешалка. На ней плащ. И черное вечернее платье, на плечиках, в пакете. Пошарив за спиной левой рукой, я нащупал дверь в коридор и закрыл ее, глядя в глаза Эмили Смит. Та изумленно таращилась на меня. Не отрывая взгляда. Не бросая его влево или вправо на двери кабинетов. Так что, похоже, Эмили Смит была здесь одна. И ее взгляд не метнулся к сумочке или ящику стола. Так что, похоже, она была безоружна.
– Вы должны быть мертвы, – сказала она.
– Вот как?
Эмили Смит растерянно кивнула, не в силах поверить своим глазам.
– Вы Ричер, – продолжала она. – Поли сказал, что расправился с вами.
Я кивнул.
– Хорошо, я призрак. Не надо трогать телефон. Шагнув вперед, я посмотрел на стол. Оружия на нем не было. Телефонный аппарат представлял собой коммутатор со множеством кнопок. Перегнувшись через стол, я левой рукой выдернул провод из розетки.
– Встаньте, – приказал я.
Эмили Смит встала. Отодвинула кресло назад и выпрямилась.
– Давайте заглянем в другие комнаты, – сказал я.
– Там никого нет, – сказала она.
В ее голосе прозвучал страх, так что, вероятно, она говорила правду.
– Все равно давайте проверим.
Эмили Смит вышла из-за стола. Она была на фут ниже меня ростом. На ней были темная юбка и темная рубашка. На ногах модельные туфли, которые позже подойдут к вечернему платью. Приставив дуло «беретты» к ее спине, я схватил ее за шиворот и подтолкнул вперед. Она оказалась маленькой и хрупкой. Ее волосы рассыпались по моей руке. От них исходил приятный аромат. Сначала мы заглянули в левый кабинет. Эмили Смит открыла дверь, я втолкнул ее внутрь и шагнул в сторону, освобождая дверной проем. Мне не хотелось, чтобы мне выстрелили в спину из противоположного конца приемной.
Это оказался обычный кабинет приличных размеров. Внутри никого. Письменный стол, восточный ковер на полу. Туалетная комната. Крошечная кабинка с унитазом и раковиной. В ней никого. Тогда я развернул Эмили Смит, вытолкнул ее в приемную и подошел к правому кабинету. Такое же оформление внутри. Такой же ковер, такой же стол. Кабинет был пуст. Никого. Туалетной комнаты не было. Крепко держа Эмили Смит за ворот, я вывел ее назад в приемную. Поставил рядом с ее столом.
– Здесь никого нет, – сказал я.
– Я же вам говорила.
– В таком случае где все?
Эмили Смит ничего не ответила. Я почувствовал, как она напряглась, готовясь к тому, чтобы не отвечать мне любой ценой.
– Уточняю: где Тереза Даниэль? – спросил я. Молчание.
– Где Ксавье?
Молчание.
– Откуда вам известна моя фамилия?
– Бек сказал Ксавье. Попросил у него разрешения взять вас к себе на работу.
– Ксавье меня проверял?
– Насколько мог.
– И дал Беку добро?
– Судя по всему.
– В таком случае почему сегодня утром он натравил на меня Поли?
Эмили Смит снова напряглась.
– Ситуация изменилась.
– Сегодня утром? Каким образом?
– Он получил новую информацию.
– Какую информацию?
– Я точно не знаю. Что-то насчет машины.
«Сааб»? Исчезнувшие записи горничной?
– Он сопоставил некоторые факты, – продолжала Эмили Смит. – Теперь ему известно о вас все.
– Это лишь оборот речи, – возразил я. – Все обо мне не знает никто.
– Ему известно, что вы были связаны с БАТО.
– Как я уже сказал, на самом деле никто ничего не знает.
– Ему известно, чем вы здесь занимались.
– Вот как? А вам?
– Мне он ничего не сказал.
– А какова тут ваша роль?
– Я веду его дела.
Крепче схватив левой рукой Эмили Смит за шиворот, я почесал дулом «беретты» ссадину, набухающую на щеке. Подумал об Энджеле Долле, о Джоне Чапмене Дьюке, о двух телохранителях, чьих имен я так и не узнал, и о Поли. Пришел к выводу, что в макрокосмических масштабах мне ничего не стоит добавить к этому списку Эмили Смит. Я приставил дуло ей к виску. Донесся гул самолета, взлетающего из аэропорта. Он с ревом пролетел по небу меньше чем в миле от нас. Я решил дождаться следующего и нажать на спусковой крючок. Никто ничего не услышит. А Эмили Смит, вероятно, заслужила это.
А может быть, и не заслужила.
– Где он? – спросил я.
– Не знаю.
– Вам известно, что он сделал десять лет назад?
«Жизнь или смерть, Эмили». Если ей известно, она скажет об этом. Из тщеславия, чтобы придать себе важности. Не сможет промолчать. Но если ей это известно, она заслуживает смерти. Знать и работать на этого человека – тут приговор может быть только один.
– Нет, он мне ничего не рассказывал, – сказала Эмили Смит. – А десять лет назад я его еще не знала.
– Точно?
– Да.
Я ей поверил.
– Вам известно, что произошло с горничной Бека? – продолжал я.
Человек искренний тоже может ответить «нет», но обычно он сначала задумывается. А потом добавляет что-нибудь вроде «извините». Возможно, в свою очередь задает какие-то вопросы. Такова человеческая природа.
– С кем? – переспросила она. – Нет, а что?
Я выдохнул.
– Ладно.
Убрав «беретту» в карман, я отпустил воротник Эмили Смит, развернул ее к себе спиной и схватил оба запястья в левую руку. Правой оторвал телефонный шнур. Затолкнул ее в левый кабинет и запихнул в туалетную комнату.
– Адвокаты из соседней конторы уже ушли домой, – сказал я. – До утра понедельника в здании никого не будет.
Так что можете кричать сколько вам вздумается – вас все равно никто не услышит.
Я закрыл дверь. Привязал телефонный шнур к ручке. Распахнул до конца дверь в кабинет и привязал к ее ручке второй конец шнура. Эмили Смит может дергать за дверь туалетной комнаты хоть все выходные – это ей ничего не даст. Разорвать телефонный шнур не по силам даже Поли. Я решил, Эмили Смит сдастся после первого часа и остальное время будет сидеть спокойно, пить воду из-под крана, пользоваться унитазом и стараться хоть как-нибудь скоротать время.
Я уселся за ее стол в надежде, что у секретарши, ведущей дела, должны найтись любопытные бумаги. Но я ошибался. Самым интересным, что я смог найти, была копия заказа компании «Кист и Мейден», занимающейся доставкой продуктов. «18 по 55 долларов». Внизу приписка карандашом, женской рукой. Возможно, рукой Эмили Смит. «Баранина, не свинина!» Крутанувшись в кресле, я посмотрел на вечернее платье на вешалке. Затем развернулся назад и взглянул на часы. Мои десять минут подходили к концу.
