Энн Перри - Грехи волка
– Милорд, мы сочли, что преступление не доказано.
В зале наступила гробовая тишина, от которой звенело в ушах.
– Не доказано? – недоверчиво повторил судья.
– Да, милорд, не доказано.
Судья с недовольным лицом медленно обернулся к Эстер:
– Вы слышали вердикт, мисс Лэттерли. Вас не оправдали, но вы свободны.
Глава 11
– Что это означает? – настойчиво обратилась Эстер к Оливеру. Они сидели в гостиной номера, снятого Калландрой в Эдинбурге на время суда. Мисс Лэттерли предстояло провести у нее еще по крайней мере эту ночь, поскольку решение суда могло быть получено только наутро. Рэтбоун, слишком измученный переживаниями, чтобы позволить себе расслабиться в одном из необъятных мягких кресел, устроился на стуле. Монк стоял, прислонившись к камину: лицо его было мрачно, темные брови сосредоточенно нахмурены. Сама леди Дэвьет выглядела более спокойной. Они с Генри Рэтбоуном молча сидели на софе, друг напротив друга.
– Это означает, что вы и не виновны, и не невинны, – скривившись, ответил Оливер. – У нас в Англии такого вердикта нет. Это мне объяснил Аргайл.
– Они считают меня виновной, но не настолько уверены в этом, чтобы меня повесить, – задумчиво проговорила девушка. – Могут меня судить заново?
– Нет. В этом смысле такой вердикт равносилен оправданию.
– Но люди все равно будут сомневаться, – побледнев, угрюмо заметила медсестра. Никаких иллюзий относительно того, что сулит ей такой приговор, у нее не было, поскольку она уже видела лица зрителей на галерее – даже тех, кто искренне верил в ее невиновность. Разве кто-нибудь станет нанимать сиделку, подозреваемую в убийстве? То, что это убийство, быть может, совершила и не она, вряд ли послужит ей достаточной рекомендацией.
Ее слова были встречены молчанием. Эстер взглянула на Монка. Не потому, что искала у него утешения. Скорее, наоборот: на его лице она могла прочесть худшее, что ее ожидало: горькую, мучительную правду.
Он тоже посмотрел на девушку, и лицо его при этом пылало таким гневом, что на мгновение ей стало страшно. Даже во время суда над Персивалем по делу Мюидора она не видела этого человека в состоянии столь плохо сдерживаемой ярости.
– Я предпочел бы не говорить этого, – очень мягко продолжал младший Рэтбоун, – но дело завершилось весьма неприятно и неубедительно.
Калландра и Уильям заговорили одновременно, но сказанного леди так никто и не услышал, поскольку ее слова были заглушены голосом сыщика – куда более резким и гневным:
– Оно еще не завершилось! Боже милосердный, да что с вами?! – Он обвел собеседников взглядом, слегка задержав его на Оливере и Эстер. – Мы же так и не знаем, кто убил Мэри Фэррелайн. Нам необходимо это выяснить!
– Монк… – начал Рэтбоун-младший, то тот опять с пренебрежительным жестом перебил его:
– Это кто-то из членов семьи.
– Байярд Макайвор? – предположила Дэвьет.
– Сомневаюсь, – вступил в разговор Генри Рэтбоун. – Это выглядит…
– Неубедительно? – с сарказмом произнес сыщик, подражая интонации адвоката. – Весьма. Без сомнения, о нем точно так же скажут «не доказано», если, конечно, дело дойдет до суда. Я, по крайней мере, надеюсь на такой вердикт. Мне-то думается, что виноват этот сопливый щенок Кеннет. Он растратил деньги, подчистил счета, а мать его накрыла.
– Если он сумел упрятать концы, – возразил Оливер, – а, судя по его нахальному поведению, так оно и есть, – мы никогда ничего не докажем.
– Конечно, не докажете, если сбежите в Лондон, оставив Макайвора под угрозой суда… а может быть, и виселицы! – рявкнул на него Монк. – Ведь так вы намерены поступить?
Юрист, внезапно смутившись, посмотрел на него с откровенной неприязнью.
– Должны ли мы, мистер Монк, заключить из ваших слов, что вы собираетесь остаться? – серьезным тоном спросил Генри. – По-видимому, вы рассчитываете добиться чего-то такого, чего не сумели сделать до сих пор?
Худые щеки детектива тронул сердитый румянец.
– У нас теперь гораздо больше оснований надеяться на успех, чем даже вчера. Я намерен оставаться здесь до тех пор, пока не увижу конца этой истории. – Он бросил на Эстер взгляд, смысл которого понять было трудно. – Не бойтесь! Так или иначе, им придется выдвинуть обвинение против кого-то другого, даже если это обвинение не удастся доказать. – Голос его все еще звучал сердито.
Лэттерли внезапно ощутила нелепую, беспричинную боль. Со стороны Уильяма это было некрасиво. Он словно упрекал ее за то, что дело осталось нерешенным. Она была напугана, и ей стоило невероятных усилий сдерживать слезы. Теперь, когда худшая опасность осталась позади, смешанное чувство облегчения, растерянности и не прошедшего еще возбуждения было для девушки почти непереносимым. Ей хотелось остаться одной, чтобы иметь возможность наконец перестать притворяться и совершенно не заботиться о том, что подумают о ней люди. И в то же время она испытывала потребность в общении, мечтала о том, чтобы кто-нибудь крепко обнял ее, прижал к себе и долго не отпускал. Ей было необходимо ощущать чье-то тепло, слышать чье-то дыхание и биение сердца, чувствовать человеческую ласку. Она вовсе не собиралась ссориться, тем более с Монком.
Но именно собственная беззащитность заставила Эстер разозлиться на него.
– Не понимаю, чем вы так огорчены! – огрызнулась она. – Никто вас ни в чем не упрекает, разве что в некомпетентности! Но за это вас не повесят! – Она обернулась к Калландре. – Я тоже собираюсь остаться. Ради самой себя и ради других я должна выяснить, кто убил Мэри Фэррелайн. В сущности…
– Не говорите ерунды! – перебил ее детектив. – Вы здесь ничем не поможете, зато легко можете стать помехой.
– Кому? – поинтересовалась медсестра. Злость заглушала терзавшее ее чувство страха и одиночества. – Вам? Судя по вашим собственным признаниям, вы будете рады любой помощи, какая только подвернется. Вы же только что сказали, что не знаете, кто это сделал – Байярд Макайвор или Кеннет. Я была хотя бы знакома с Мэри, а вы – нет.
Монк вскинул брови:
– А чем это может помочь? Разве она сказала что-то важное, о чем вы до сих пор мне не говорили, дожидаясь этой минуты?
– Что за глупости! – вспыхнула Эстер. – Разуме-ется…
– От этих разговоров наше дело не сдвинется, – прервал ее старший Рэтбоун. – Мы, если можно так выразиться, слегка поупражнялись в логике и дали выход эмоциям. Вполне естественно, что после столь тяжелых испытаний мы несколько снисходительны к самим себе, но это не поможет нам выяснить, кто же виноват в смерти миссис Фэррелайн. Может быть, отправимся спать, отложив продолжение споров до утра?
– Прекрасная мысль. – Калландра встала. – Все мы слишком устали, чтобы что-то обсуждать.
– Здесь нечего обсуждать, – раздраженно возразил Уильям. – Я вернусь в дом Фэррелайнов и продолжу свои поиски.
– И как вы это объясните? – скривился Оливер. – Вряд ли они сочтут простительным любопытство частного лица.
Детектив посмотрел на него с отвращением.
– Они в данный момент в очень уязвимом положении, – медленно и нарочито терпеливо заговорил он. – Теперь все понимают, что один из членов этой семьи виновен. Они начнут показывать друг на друга пальцем. Мне будет нетрудно убедить хотя бы одного из них, что он заинтересован в моем содействии.
Брови Оливера взметнулись:
– Хотя бы одного? А вы рассчитываете работать на нескольких? Любопытная сложится ситуация, мягко говоря!
– Ну, ладно, пусть одного, – неохотно уступил Монк. – Я убежден, что Айлиш невиновна, а она будет счастлива доказать, что и Макайвор ни при чем, поскольку влюблена в него. Не исключаю, что она предпочтет его своему брату, если будет поставлена перед выбором.
– Предварительно вами подготовленным? – прищурился адвокат.
– Как вы проницательны!
– Не особенно. Просто ваши намерения слишком очевидны.
Сыщик открыл было рот для ответного выпада.
– Уильям! – вмешалась в их спор леди Дэвьет. – Я буду вам очень признательна, если вы уйдете. Отправитесь ли вы в свою комнату на Грассмаркет или куда-то еще – это ваше дело, но нет сомнений, что вам необходимо как следует выспаться. – Она бросила выразительный взгляд на Генри. – Уверена, что вы хотите отдохнуть, как и я. Доброй ночи, мистер Рэтбоун. В эти трудные дни вы были для меня прекрасной поддержкой, и я вам бесконечно признательна. Надеюсь, мы и в Лондоне останемся друзьями.
– Всегда к вашим услугам, мэм, – отозвался тот с улыбкой, от которой его лицо сразу потеплело. – Доброй ночи. Пойдем, Оливер. Мы слишком засиделись.
– Доброй ночи, леди Калландра, – вежливо попрощался Рэтбоун-младший. Не взглянув на Монка, он повернулся к Эстер, и глаза его вдруг подобрели. Гнев угас, уступив место откровенной нежности. – Доброй ночи, дорогая. Главное, что вы теперь свободны, а какой-нибудь выход мы найдем. Больше вас никто не обидит.
