Алисия Хименес Бартлетт - Не зови меня больше в Рим
Как всякий необразованный человек, Марианна, говоря о любви, использовала избитые выражения и штампы. Я кивнула, показывая, что согласна с ней. Она продолжила свой рассказ и с каждой фразой держалась все увереннее:
– Нет, вообще-то была еще одна вещь, и она просто выводила меня из себя: он всегда был серьезным. Не умел шутить. Не смеялся. Позднее-то я дотумкала, что все такого рода черты, они бывают у сумасшедших: когда смотрят всегда очень пристально, не рассказывают о себе, не смеются… Но тогда ничего подобного мне в голову не приходило. Да и кто бы такое вообразил? Ну а во всем другом он вел себя как настоящий мужчина: относился ко мне с уважением, старался ухаживать как надо. И знаете, он был не из тех, что покрикивают на женщин или держат их за дур набитых. Короче, что тут еще скажешь – мы с ним, что называется, сошлись, и почти сразу же он предложил мне выйти за него замуж.
– Замуж? – переспросила я, не поверив своим ушам.
– А что, вам кажется, не найдется такого идиота, который захотел бы на мне жениться? – обиделась она.
Я, стараясь исправить положение, поспешила объяснить:
– Да нет, мое удивление не к вам относилось, я из-за него удивилась.
– Что ж, наверное, это и вправду было странно, во всяком случае, слишком поспешно, но он хотел, чтобы мы поженились как можно скорее, говорил, что у нас с ним будет свой дом с садом неподалеку от Рима. И все твердил, что он не какой-нибудь там жалкий неудачник, уж он-то не намерен всю жизнь кой-как перебиваться. Уверял, что из-под земли добудет денег и что в нашем доме будет много-много шкафов и кровать с балдахином. – Она вдруг рассмеялась. – Вы только подумайте – кровать с балдахином!
Я тоже рассмеялась. Она глянула на меня с симпатией, будто мы с ней зашли поболтать в бар, а не находимся в комиссариате.
– Вот так! Бедняга небось увидел что-то похожее в кино и возмечтал спать в такой кровати, чтобы с четырех сторон она была закрыта портьерами, а над головой – ну, вроде купола. Но я-то знала, что он еле-еле сводит концы с концами, занимаясь разного рода грязными делишками, всякой мелочевкой, конечно; хотя мне и самой приходилось делать то же самое – все мы в нашем районе так жили. Про дом с садом и кучей шкафов – мне было сразу ясно, что это у нас вряд ли когда будет, но слышать от него про такие мечты было очень даже романтично. Слава богу, что я не вышла за него замуж! Вы представляете, инспектор, что значит быть женой сумасшедшего, ну совсем сумасшедшего?
– Но ведь вы могли бы в любой момент уйти от него, развестись.
– Не знаю, как в вашей стране, но у нас в Италии, если женщина выходит замуж, то это уж на всю жизнь. По крайней мере, так меня воспитывали.
– Тогда, конечно: слава богу, что вы с ним не поженились!
– Именно что слава богу, – сказала она, глядя на меня не без осуждения. – Мы довольно долго так прожили: ходили куда-нибудь вместе, спали вместе – короче, как это всегда и бывает. И вот однажды он сообщает, что у них с друзьями есть один план. Они решили грабануть магазин бытовой техники, и он предложил мне пойти с ними. По его словам, мы заработаем кучу денег и это будет только начало. Трудно сказать, где у меня была в тот миг голова, но я согласилась. Он познакомил меня с какими-то типами, еще большими голодранцами, чем он сам, и… Ладно, чем дело кончилось, вы и без меня знаете. А потом… Когда его выпустили из тюрьмы, он заявился ко мне домой. Хотел, чтобы между нами все продолжалось по-прежнему, словно ничего и не случилось, опять начал приставать с разговорами о женитьбе. А я его сразу отшила – мол, один раз он мне уже устроил веселую жизнь – все, с меня хватит. И он просто взбесился, озверел. Я никогда ни одного человека не видела в такой ярости, в таком бешенстве. Именно тогда я и поняла, что с башкой у него не все в порядке. Но я не испугалась. Я ему такое выдала! И даже сказала, чтобы шел другую дуру искать – пусть ей рассказывает сказки про кровать с балдахином. Он поклялся, что еще вернется, вернется с карманами, полными денег. Вот тогда-то он в последний раз и спросит, выйду я за него замуж или нет, тогда, мол, и посмотрим… Потом он исчез, словно сквозь землю провалился. Меня это мало заботило, у меня и своих дел было по горло – надо было жить дальше, зарабатывать. И в конце концов я про него даже забыла, совсем забыла, честно.
– И вы вступили в каморру.
Она вскинулась, словно тигрица, готовая к броску:
– Я ведь вам с ispettore уже сказала, что сама в организацию не вхожу. Да, делала для них кой-какую работенку, вот и все.
Она посмотрела на меня, изобразив на лице обиду и говоря глазами, что, если я надеялась подловить ее на каких-нибудь противоречиях, сперва заставив разговориться, у меня этот номер не пройдет. Я дала задний ход:
– А дальше? Делала для них кой-какую работенку…
– Кроме того, это никак не связано с тем, о чем я рассказываю. Вы ведь меня попросили рассказать про Рокко Катанью, только про него.
– Хорошо, хорошо, продолжайте.
– И вот как-то раз, а уж времени прошло много, и мне даже узнать его было нелегко, он тут как тут, заявился. Встретила я его неласково. Если такой никчемный мужик никак не хочет от тебя отстать, это, можно сказать, проблема. Я велела ему убираться, заявила, что к прошлому возврата нет. Но он не отставал, инспектор, никак не отставал. Он говорил, что вот наконец-то мы и взаправду можем пожениться, потому как у него теперь много денег.
– Как давно это произошло, Марианна?
– Трудно сказать точно, лет пять назад. И он, чтобы уговорить меня, рассказал мне одну историю.
– Какую историю?
– Подробностей, понятно, не сообщал, но, по его словам, кто-то его нанял, чтобы он выполнил некое поручение за границей, и ему заплатили за это кучу денег в долларах. А я твердила свое: оставь, мол, меня в покое, и тогда он вытащил из кармана огромную пачку долларов и показал мне. По его словам, у него были еще и другие деньги, он якобы поменял род занятий и стал в этом своем новом деле большим мастером. А еще сказал, что на днях ему наверняка скинут новое задание.
– И тоже заплатят долларами?
– Нет, этого он не говорил, а сказал только, что ему придется снова поехать в Испанию.
Я вдруг увидела над собой кусочек чистого неба.
– Иными словами, тот заказ, за который ему уже заплатили, был сделан Катанье в Испании?
Она едва заметно прикусила губу. Надо же! Стоило на секунду ослабить внимание, и я тотчас ее подловила!
– А в чем состоял заказ, Марианна? Скажите мне. – Она молчала. – Это был заказ на убийство? Катанья уже мертв, почему бы вам не сказать мне правду?
Она каким-то отчаянным рывком повернула ко мне голову:
– Этого я не знаю, инспектор, не знаю. Всем самым святым для меня клянусь, Господом Богом клянусь. Я ничего не хотела слышать, потому что очень уж меня напугали и тон его, и деньги, которые он показывал, и вообще то, как он со мной разговаривал… Я опять велела ему убираться, сказала, что знать о нем больше ничего не желаю. И еще сказала, что отказываю ему не потому, что он бедный, а потому, что больше его не люблю. Тут он сразу примолк, помрачнел, как сама смерть, и ушел. Снова прошло какое-то время, и… Но остальное вы и сами знаете: недавно он заявился ко мне, стал угрожать… Он окончательно спятил, совсем крыша съехала, совсем перестал соображать, что делает.
– Это все?
– Больше я ничего не знаю.
– Тут я вам верю, Марианна.
– Да уж должны поверить.
– Кто выстрелил в Катанью из окна? Члены каморры, да?
– Нет.
– Но ведь иначе быть просто не может.
Она посмотрела на меня своими большими измученными глазами. Потом понизила голос:
– Инспектор, вы женщина хорошая. И я хочу вам сказать то, что вы хотите узнать, но все до конца, совсем все, рассказать не могу.
Я почувствовала в груди тяжелые удары сердца и почти потеряла способность дышать. И тоже прошептала ей в ответ:
– Говори, Марианна, пожалуйста, говори.
– Катанью убили совсем не те, кого вы арестовали. Это другой клан каморры, инспектор, они друг с другом враждуют. Тому капо, который сейчас у вас сидит, и вправду Катанья стоял поперек горла. Они ему что-то такое, не знаю что, поручили сделать, а тот потом пошел убивать уже по своему хотению и наделал каких-то глупостей. Понятно, он их подставил, а когда вы приехали в Рим и этот чокнутый вздумал гоняться за вами – это был уже предел всему. И тогда через подставного человека ту семью каморры обманули, сделали так, чтобы они убили Катанью. Как они это сделали, понятия не имею и даже не знаю, за кого они его принимали, когда решили прикончить. Но тем людям, которых вы арестовали, убийство Катаньи вы никогда не сумеете пришить.
– А тебе откуда известно?
– Тот подставной человек – мой друг.
– Он арестован?
– Нет.
– Хорошо, Марианна, очень хорошо. Назови его имя.
Она невесело рассмеялась:
– Нет, инспектор, его имени я вам не скажу, как не назову и тот, другой, клан каморры.
