Сирил Хейр - Самоубийство исключается. Смерть в аренду (сборник)

– Абсолютно, – был ответ. – Все однотипные большие офисные машинки, за исключением одной портативной в кабинете Дюпена. Там стояла «Диадема».

– И совершенно очевидно, этой не было, – сказал Маллет, постучав толстым указательным пальцем по письму. – Я не строю из себя эксперта по данным вопросам, но могу предположить, что это напечатано на портативном «Хорнингтоне».

Он сгреб листки бумаги, бросил их в корзину и с отвращением передернулся.

– Вот так вот, – заметил он. – И что мы имеем? Мы имеем письмо, напечатанное на фирменном бланке, но не в этой конторе, а принесенное со стороны, чтобы бедняга Гавестон подписал его. Кому в руки мог попасть бланк? Очевидно, любому работающему в конторе, кто стащил один экземпляр и унес его с собой. У кого есть пишущая машинка? В наши дни почти у каждого. Кстати, нет ли машинки у Дюпена дома?

– Конечно, есть! – торжествующе воскликнул Франт. – Вот образец шрифта.

Он положил листок бумаги перед инспектором и добавил:

– Это письмо было адресовано лично комиссару столичной полиции. Нам только что его прислали – разобраться.

Маллет взял письмо и прочитал его.

«Уважаемый сэр!

Поскольку я несколько раз тщетно обращался в свое местное отделение полиции, я вынужден написать Вам лично и просить защиты. Как Вы, возможно, знаете, я являлся секретарем „Лондон энд империал эстейтс компани лтд.“ вплоть до прекращения ею своей деятельности. После того как я дал показания на коронерском расследовании по делу о смерти моего председателя мистера Баллантайна, у меня есть основания предполагать, что моя жизнь также находится в опасности. Я неоднократно замечал, что некие весьма подозрительные личности слоняются вокруг моего дома. Один из них стоит напротив на тротуаре в тот момент, когда я пишу это письмо. Я убедительно прошу, чтобы по моему заявлению, которое в данных обстоятельствах является вполне обоснованным, в чем, я уверен, Вы согласитесь, были незамедлительно приняты меры.

Маллет положил письмо рядом с другим.

– Совершенно разные машинки, – прокомментировал он. – Взгляните на хвостик у буквы «g», например. Ну, так что, по-вашему, нам с этим делать?

– Снять наших людей и поставить констебля в форме, – сразу отреагировал Франт. – Подозрительные личности – это, конечно, наши люди.

Маллет задумался.

– Полагаю, мы можем поступить мудрее, – после паузы ответил он. – Пусть дежурят те же люди, но только в форме. Так мы убьем двух зайцев. Мы будем наблюдать за ним, о чем он не догадается, и выполним его просьбу.

– Я не совсем понял… – начал Франт.

– Неужели? А вы подумайте. В чем состоит обязанность констебля, которому приказано обеспечить защиту какому-то лицу или дому? Естественно, наблюдать, не приблизится ли к этому лицу или не появится ли у дома какой-нибудь подозрительный человек. Но не следить, как ведет себя это лицо, не так ли? В его обязанность не входит также и наблюдение за происходящим в доме. То есть мы видим, что здесь есть существенная разница. Скажу вам еще кое-что, Франт. Обычный мошенник склонен испытывать здоровое почтение к детективу в штатском, но никак не к полицейскому в форме. Он считает его украшением на улице, поставленным регулировать движение транспорта, ловить карманников и прочее. Чувствуя себя под защитой простого полицейского, Дюпен раскроется скорее, чем опасаясь, что он под колпаком у детектива. Конечно, если ему есть что скрывать.

– Однако он пока не сделал ничего такого, что могло бы его выдать, – заметил Франт.

– Возможно, его смущали «подозрительные личности», – ухмыльнулся Маллет. – И могу вам сообщить еще кое-что.

И он вкратце рассказал сержанту об увиденном на танцевальной площадке в отеле «Ривьера».

– Странно, очень странно, – отреагировал на это Франт. – И самое странное, если можно так сказать, не в том, что он испугался, увидев вас…

– Ну, спасибо, – бросил Маллет.

– Я имею в виду, что вы, естественно, ассоциировались у него с убийством, которое наверняка было ужасным потрясением для Харпера…

– Он сохранял хладнокровие, когда я заметил его. Это сразу бросилось мне в глаза. Но вы хотели сказать…

– Что действительно кажется странным, так это вдруг появившаяся возможность проводить время в таком месте. Вы не знаете, сколько там берут за обед?

– Не знаю, – с удовольствием ответил Маллет. – Слава богу, мне не пришлось оплачивать счет.

– Поверьте мне, сэр, там все безумно дорого. Откуда у него такие деньги, хотел бы я знать.

– Так или иначе, что нам известно об обстоятельствах жизни Харпера? – спросил Маллет.

– Очень многое, сэр, – заверил Франт, которому не терпелось доказать свое усердие. – Мы знаем его адрес в Илинге. Я связывался с тамошней полицией и узнал, что он холостяк, живет с матерью, в высшей степени респектабельной, но бедной, как церковная мышь. У них крошечный дом, служанка, которая приходит два раза в неделю. Ну, в общем, и так все ясно. Это никак не вяжется с шикарными отелями в Брайтоне.

– И раньше случалось, что бедные молодые люди ударялись в загул, – сказал инспектор. – Но все равно, Франт, вы абсолютно правы. У этого парня совсем недавно завелись деньги, или ему должен перепасть солидный куш. Могу сказать, что вселяет в меня такую уверенность: выражение лица девушки, с которой он танцевал.

– Не могу согласиться с вами, – возразил Франт. – Конечно, ей доставляло радость танцевать с парнем, в которого она влюблена.

– Все не так просто, – упорно стоял на своем Маллет. – Она казалась безмерно счастливой и совершенно беззаботной. Такое не часто увидишь в людях, и тут невозможно ошибиться. Попробуйте вникнуть – как бы это сказать – в психологизм ситуации. Перед нами девушка, с некоторых пор влюбленная в молодого человека, у которого – вспомните, что говорил мистер Браун, – нет ни гроша за душой, и в перспективе не имеющая никаких шансов выйти за него замуж. Будет ли она выглядеть такой счастливой, только проводя с ним вечер и зная, что такая роскошь ему не по карману?

– Многие девушки испытывают огромную радость, заставляя парня выложить месячную зарплату за один вечер, – со знанием дела заметил Франт.

– Она не из таких, – убежденно возразил инспектор.

Когда говорят «она не из таких», особенно о девушке, которую вам не доводилось видеть, добавить бывает нечего, и сержант промолчал.

– Почему бы просто не побеседовать с ним и не спросить, откуда у него деньги, – в итоге предложил он.

Маллет покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Я и так порядком перепугал этого парня, сам того не желая. Если у него есть что скрывать, к настоящему времени он уже сделал это и держит наготове какую-нибудь историю. А если ничего подозрительного нет, то незачем и беспокоиться – вреда от этого никакого.

– Тогда почему бы не поговорить с девушкой или ее отцом и не выяснить, что им о нем известно?

– Все это прекрасно, Франт, но нельзя же прийти к человеку домой и сказать: «Я из полиции и хочу знать, сколько денег у жениха вашей дочери и откуда эти деньги». Я бы не стал так поступать, особенно с отставным генералом. Тем не менее я охотно воспользовался бы случаем поговорить с ним.

– И с его дочерью, – робко добавил Франт.

Инспектор побарабанил пальцами по столу и подергал себя за усы.

– К делу это имеет косвенное отношение, – пробормотал он, – но попробовать все-таки можно. Вдруг что-нибудь получится. Думаю, мне стоит связаться по телефону с полицией Суссекса.

– Сейчас или после ленча? – спросил Франт, знавший слабости начальника.

– После ленча, конечно, – решительно сказал Маллет. – Давайте подумаем. Фэншоу придет сюда в три, верно? И если так, я не собираюсь беседовать с ним на пустой желудок. Что там еще?

– Получена целая кипа докладных со всех уголков страны о людях, похожих на Джеймса, – ответил сержант. – Полагаю, со всем этим нужно ознакомиться, но пользы нет ни от одной из них.

Словесный портрет Джеймса, составленный на основе полученных свидетельских показаний, разослали с обычной обтекаемой формулировкой: «человек, которого полиция желает допросить». Это были первые результаты, но, как сказал Франт, не обещающие ничего хорошего. Таинственные невысокие люди с бородой, казалось, появились как-то вдруг повсюду в Англии. Кто-то видел, что они заскакивали в такси, скрывавшиеся в туннеле, подозрительно прятались за живой изгородью в сельской местности. Поздно вечером они быстро выпивали чашку чая в лондонских кафе или на магистрали просили водителей грузовиков подвести их. Кто-то даже заметил, как они в темноте заглядывали в окна безупречных жителей городских окраин. Все эти небылицы, по мнению Маллета, являлись скорее всего плодом истерии, порожденной желанием попасть в сводки новостей. Но в ворохе ахинеи могла содержаться крупица важной информации, меняющей дело. Поэтому все это требовалось проанализировать, тщательно и терпеливо изучить, прежде чем отправить в корзину.