Тесс Герритсен - Жатва
– Надо с ними связаться. Узнать, подымались ли они на борт сигаевского судна.
– Сомневаюсь. Учитывая, что корабль совсем недавно пришел из Риги.
Лундквист замолчал, увидев шедшего к ним Карриера. Тот махал рукой.
– Эй, Слизень! Тебе уже передали… насчет доктора Ди Маттео?
Кацка мгновенно выключил двигатель. Пульс, бешено стучащий в висках, он выключить не мог. Он смотрел на Карриера, ожидая самого худшего.
– Она попала в аварию.
По коридору громыхала тележка с едой для пациентов. Этот звук разбудил Эбби. Проснувшись, она обнаружила, что лежит на простынях, мокрых от пота. Ее сердце билось быстрее обычного. Сказывались последствия кошмара. Эбби хотела повернуться на бок… и не смогла. Ее руки были привязаны. Натертые запястья саднили. Значит, все это – не кошмарный сон. Это – кошмарная явь, от которой не проснешься.
Всхлипнув от собственного бессилия, она вдавила голову в подушку. Разглядывать потолок – единственное доступное ей занятие.
Где-то рядом скрипнул стул. Эбби повернула голову.
У окна сидел Кацка. Видно, ему было некогда побриться, отчего его лицо казалось старше. Наверное, он провел бессонную ночь. Таким Эбби его еще не видела.
– Я просил медсестер снять ремни с ваших рук, – сказал Кацка. – Но им это делать запрещено. Вы брыкались и вырывали иглы капельниц.
Он встал, подошел к ее постели.
– С возвращением вас, Эбби. Можно сказать, вы родились в рубашке.
– Я ничего не помню.
– Вы попали в аварию. Ваша машина перевернулась на Юго-Восточной скоростной магистрали.
– Кто-нибудь еще…
– Никто не пострадал, – поспешил ее успокоить Кацка. – А вот ваша машина уже вряд ли будет ездить.
Он замолчал. Эбби поняла, что теперь Кацка смотрит не на нее. В сторону. На ее подушку.
– Кацка, это все… по моей вине?
Он неохотно кивнул:
– Судя по следам шин, вы ехали с серьезным превышением скорости. Скорее всего, заметили впереди машину, двигавшуюся по вашей полосе. Решили избежать столкновения, резко затормозили. Вашу машину отнесло вбок и ударило о бетонное ограждение. От этого она перевернулась. Несколько раз. Хорошо, что на соседних полосах никого не было.
– Боже мой, – закрыв глаза, прошептала Эбби.
И снова в их разговоре возникла пауза.
– Это еще не все, – вздохнул Кацка. – Я говорил с дежурным офицером патрульной службы. В вашей машине нашли разбитую бутылку водки.
У Эбби округлились глаза.
– Быть этого не может, – прошептала она.
– Эбби, при травмах такое бывает. Вы просто забыли. После тех событий на пирсе вы находились в шоке. Тоже вполне объяснимое состояние. Решили расслабиться. Ничего удивительного. Вы же были дома.
– Если бы я выпила, я бы это помнила! Все, что происходило дома, я хорошо помню. Если бы я выпила, то ни за что…
– Эбби, сейчас очень важно, чтобы…
– Важно, чтобы меня не обвиняли в том, чего я не делала! Кацка, неужели вы не понимаете? Они меня снова подставляют!
Кацка потер усталые глаза. Чувствовалось, бодрствование давалось ему с трудом.
– Эбби, мне очень жаль, – пробормотал он. – Понимаю, как нелегко вам это признавать. Но доктор Уэттиг показал мне результаты вашего теста на содержание алкоголя в крови. Анализ сделали ночью, когда вас привезли в отделение неотложной помощи. Содержание алкоголя – двадцать одна сотая.
Кацка смотрел не на нее, а в окно, словно каждый взгляд, брошенный на Эбби, отнимал у него силы. Она же не могла повернуться к нему. Мешали ремни, до боли стягивающие запястья. Слезы подступили совсем близко. Но она не позволит себе плакать. Нет, ее слез не увидит никто.
Эбби закрыла глаза. Куда, в какую сторону направить свой гнев? Другого оружия у нее не было. Они забрали у нее все. Даже Кацку.
– Дома я не выпивала, – сказала она, медленно выговаривая каждое слово. – Вы должны мне верить. Я не была пьяна.
– Тогда скажите, куда вы ехали в три часа ночи?
– Я ехала сюда. В Бейсайд. Это я помню. Марк мне позвонил, и я поехала… А где Марк? Он здесь? Почему он до сих пор не зашел ко мне?
От молчания Кацки веяло холодом. Эбби повернула голову, но увидеть его лицо все равно не смогла.
– Кацка, вы что-то знаете?
– Марк Ходелл не отвечает на сообщения пейджера.
– Что?
– Его машины нет на больничной стоянке. Никто толком не знает, где он.
Слова не выговаривались. Эбби показалось, что у нее вдруг распухло горло.
– Нет, – только и могла прошептать она.
– Эбби, пока слишком рано делать какие-либо выводы. Его пейджер мог попросту сломаться. Мы пока ничего не знаем.
Но Эбби знала. Знала с той секунды, как Кацка ответил на ее вопрос. Знала наверняка, и знание раздавило ее. У нее онемело все тело. Из него ушла жизнь. Эбби не сознавала, что плачет. Она даже не чувствовала слез, пока Кацка, держа в руке бумажный платок, не подошел к ней. Он осторожно вытер ее щеку.
– Я вам очень сочувствую, – прошептал он.
Кацка откинул ее волосы с лица, всего лишь на мгновение позволив своей руке задержать на ее лбу.
– Очень сочувствую.
– Найдите мне его, – прошептала Эбби. – Пожалуйста, пожалуйста, найдите мне его.
– Найду.
Кацка ушел. Только тогда Эбби сообразила, что он расстегнул и снял ремни с ее рук. Она была свободна. Она могла слезть с койки, уйти из палаты. Но Эбби никуда не пошла. Она уткнулась в подушку и дала волю слезам.
В полдень медсестра вытащила у нее иглу капельницы, попутно привезя тележку с едой. На еду Эбби даже не взглянула. Она лежала с закрытыми глазами и не слышала, как увезли тележку.
В два часа дня пришел доктор Уэттиг. Он встал у изголовья, листая карточку. Уэттиг долго всматривался в результаты анализов, сопровождая это действо хмыканьем и покашливанием. Только потом он удостоил ее взглядом.
– Как самочувствие, доктор Ди Маттео?
Она не ответила.
– Детектив Кацка сказал, что вы отрицаете, будто вчера ночью пили спиртное.
Эбби продолжала молчать.
Уэттиг вздохнул:
– Первый шаг к выздоровлению – это признание, что у вас есть проблема. Мне самому надо было бы проявить проницательность. Понять, что все это время вы пытались в одиночку справиться со своей проблемой. Но сейчас картина прояснилась. Настало время заняться непосредственно вашей проблемой.
Эбби подняла глаза.
– Какой в этом смысл? – отрешенно спросила она.
– Какой смысл? Уберечь ваше будущее. Конечно, управление автомобилем в нетрезвом состоянии – серьезное отягчающее обстоятельство. Но вы ведь умная, способная женщина. Помимо медицины, есть другие сферы, где вы сможете построить успешную карьеру.
Ее ответом снова было молчание. Крах медицинской карьеры сейчас казался Эбби пустяком. Исчезновение Марка – вот настоящее горе.
– Я попросил доктора О’Коннора осмотреть вас, – сказал Уэттиг. – Вечером он придет.
– Мне не нужен психиатр.
– Это вы так думаете. А я думаю, что нужен. По моему мнению, вы нуждаетесь в серьезной помощи. Я помню ваши слова о том, что вас кто-то подставляет, преследует, хочет расправиться. Вам необходимо избавиться от этих навязчивых мыслей. Пока доктор О’Коннор не осмотрит вас и не даст своего заключения, я вас не отпущу. Возможно, он сочтет необходимым перевести вас в психиатрическое отделение. Это его компетенция. Мы не можем допустить, чтобы вы себя покалечили. С нас достаточно ваших ночных попыток к бегству. Мы очень переживаем за вас, Эбби. Мы все, и я лично. Потому я и попросил о психиатрическом освидетельствовании. Уверяю вас, это делается для вашего же блага.
– А идите вы, Генерал… далеко-далеко, – глядя прямо на него, сказала Эбби.
К ее злорадному удовольствию, он дернулся, как от пощечины, и резко отошел, захлопнув карточку.
– Я к вам еще зайду, доктор Ди Маттео, – уходя, бросил он.
Эбби долго смотрела в потолок. До прихода Уэттига ей казалось, что у нее не осталось сил на сопротивление. Теперь все ее мышцы были напряжены до предела. Из живота слышалось грозное урчание. Пальцы болели. Ничего удивительного. Взглянув на них, Эбби увидела сжатые кулаки.
«Идите вы все!»
Она села на постели. Голова закружилась, но лишь на несколько секунд. Просто она слишком долго провалялась. Пора вставать и восстанавливать контроль над своей жизнью.
Эбби подошла к двери. Слегка приоткрыла ее.
Напротив палаты стоял стол, за которым сидела медсестра. Она сразу же подняла голову и посмотрела на Эбби. На ее бедже значилось: В. СОРИАНО, ДИПЛОМИРОВАННАЯ МЕДСЕСТРА.
– Вам что-нибудь надо? – спросила медсестра.
– Нет, ничего, – ответила Эбби и быстро закрыла дверь.
Ну и ну! Ее здесь держат как узницу.
Эбби босиком обошла палату, обдумывая план действий. Она запретила себе думать о Марке. Только не сейчас, иначе она снова повалится на койку и заревет. Этого они от нее и добиваются. Ждут, когда она сломается.
Эбби присела на стул у окна, она думала. Перебрала несколько вариантов действий и тут же отмела за несостоятельностью. Ночью Марк ей сказал, что Мохандас на их стороне. Теперь Марк исчез. Мохандасу Эбби не доверяла. В этой больнице она не доверяла никому.
