Сирил Хейр - Самоубийство исключается. Смерть в аренду (сборник)
– Прошу меня извинить, но мне необходимо перед обедом ненадолго прилечь, – пробормотала она. – Кстати, советую Анне сделать то же самое. Путешествие, несомненно, было очень утомительным. А ты, Стефан, покажи Мартину, где у нас можно вымыть руки…
Оставшиеся родственники отлично поняли намек и в скором времени покинули дом шумной нестройной толпой. При этом все чувствовали в душе разочарование из-за того, что их не сочли нужным пригласить на обед. Только дядя Джордж не испытывал по этому поводу никаких неприятных эмоций и, усаживаясь в машину, потирал руки в предвкушении возвращения домой, где сможет наконец переодеться в удобную одежду и съесть домашний обед, приготовленный кухаркой. К его большому удовольствию, вопрос о материальной поддержке Элинор на этом вечере не всплыл, из чего следовало, что его можно отложить на неопределенное время.
Глава 4
Завещание дядюшки Артура
Пятница, 18 августа
Обед оказался куда более жизнерадостным мероприятием, нежели можно было предположить. Возможно, благодаря отсутствию родственников. По крайней мере миссис Дикинсон почти удалось превратить его в совершенно нормальное семейное застолье. Избавленная от саркастических реплик Джорджа и навязчивых попыток Эдварда заставить ее улыбнуться, Элинор, казалось, смогла вернуть присущее ей доброжелательное расположение духа и на протяжении всего вечера поддерживать приятную беседу, старательно избегая касаться больной темы, хотя последняя, подобно траурной завесе, присутствовала в сознании каждого из обедающих. Стефан и Анна не могли отделаться от ощущения, что, как ни странно, обед прошел в значительно менее напряженной обстановке, чем это бывало, когда во главе стола сидел хозяин дома.
Однако когда после обеда все перешли в гостиную, поведение миссис Дикинсон изменилось. Ее лицо помрачнело, она с раздражением посмотрела на принесшую кофе горничную, давая понять, что ждет, когда та покинет комнату. Когда горничная наконец вышла из гостиной, Элинор шумно вздохнула, нервно пригладила волосы и начала:
– Стефан, мне нужно обсудить с тобой кое-что важное. Нет, не уходите, Мартин. Это дело касается всех нас, а я уже считаю вас членом семьи. Итак, недавно я получила от Джелкса, адвоката вашего отца, письмо, которое вызвало у меня беспокойство. Я не показала его Роберту, поскольку это его не касается. Я считаю, что этим придется заняться тебе, Стефан.
Элинор взяла с кофейного столика письмо, но не передала его Стефану, как он рассчитывал, а продолжила свою речь, держа письмо в руке.
– Но для начала я хочу кое-что объяснить, – сказала она. – Надеюсь, вы все в курсе, какое странное и, не побоюсь этого слова, несправедливое завещание оставил дядюшка Артур?
– Разумеется, – чуть ли не хором ответили Стефан и Анна.
– Вы понимаете, о чем я говорю, Мартин?
Мартин сразу же перевел взгляд на Анну и осведомился:
– А должен?
Стефану в этот момент он показался еще более туповатым и недалеким, чем прежде, что отнюдь не улучшило его настроение.
– Возможно, и нет, – терпеливо ответила Анна. – Помнится, я хотела рассказать тебе об этом во всех деталях, но, боюсь, так и не собралась. Дядюшка Артур…
– Возможно, будет лучше, если все объясню я, – прервала ее мать. – Итак, Артур Дикинсон, являвшийся старшим братом моего мужа и единственным по-настоящему богатым членом семьи, умер в прошлом году. Будучи холостяком, он оставил после себя значительное состояние, которое разделил в равных долях между своими братьями, Леонардом и Джорджем, а также детьми Тома и его сестры Мэри. Дети Тома и Мэри – те самые кузен и кузина, которые, помимо прочих, присутствовали сегодня на поминках. У нас довольно большая семья, о чем, думаю, Анна рассказала вам.
– Кажется, я что-то такое припоминаю, – пробормотал Мартин, вновь одарив Анну вопрошающим взглядом.
– Очень хорошо. Как я уже говорила, формально Артур в завещании разделил свои деньги на равные части между ближайшими родственниками. Но фактически перекрыл нам доступ к этим средствам, то есть поступил по отношению к нам несправедливо. Так по крайней мере мы считаем. Не скрою, он всегда хорошо относился к моему мужу, но недолюбливал меня, Анну и Стефана. Мне не хочется вдаваться в подробности – это старая и довольно болезненная история, но факт остается фактом: он постепенно пришел к полному неприятию нашей семьи… – Элинор заволновалась и, казалось, на какое-то время потеряла нить своего повествования. – Конечно, он дожил до весьма преклонных лет и к концу жизни сильно изменился. Так что я не считаю себя вправе винить его, поскольку… он стал совсем другим человеком, находившимся в значительной степени не в себе…
– Как бы то ни было, в последний момент он вычеркнул нас из завещания, – нетерпеливо закончил Стефан.
– Значит, вся эта история закончилась тем, что дядя Артур лишил вас обещанных ранее денег, – протянул Мартин. Потом, повернувшись к Анне, с упреком добавил: – Теперь я совершенно точно вспомнил, что ты ничего подобного не говорила. Разумеется, это крайне неприятно. А почему он так поступил?
После этих слов наступило молчание. Столь продолжительное, что даже такой толстокожий человек, как Мартин, понял, что этого говорить не следовало. Миссис Дикинсон поджала губы, Анна покраснела, а Стефан со злобой глянул на Мартина.
– Об этом не здесь и не сейчас, – твердо произнес он. – Суть проблемы в том, чтó он сделал, и именно это пытаются донести до вашего сознания. Интересно, что Артур позволил отцу пользоваться процентами с пятидесяти тысяч фунтов – изначально эта сумма считалась его долей, – но только до тех пор, пока отец жив. Между тем все остальные родственники получили свои доли в полную собственность и теперь могут делать с этими деньгами все, что заблагорассудится. А вот доля отца после его смерти должна отойти какой-то благотворительной организации. Черт меня побери, если я помню, как она называется! А ты, мама, помнишь?
– Нет. И думаю, что для нас это уже не столь важно. Но данная благотворительная организация получит лишь половину денег. Вторая же половина перейдет в распоряжение кого-то еще – а именно женщине, – произнесла миссис Дикинсон, понизив голос. – Боюсь, что это недостойная особа с дурной репутацией.
К досаде Стефана, Мартин, услышав эти слова, позволил себе хихикнуть. Но поскольку при этом на лице у него не дрогнул ни один мускул, Стефан задался вопросом, уж не пригрезилось ли ему это, отчего разозлился еще сильнее.
– Разумеется, когда мой муж узнал о подобных изменениях в завещании брата, то страшно расстроился, – продолжала Элинор. – И пообещал сделать все, что в его силах, чтобы обеспечить благосостояние семьи.
– Полагаю, он застраховал свою жизнь? – выпалил Мартин.
Стефан с удивлением посмотрел на него. Могло статься, что парень не так глуп, как представлялось ему вначале. Но трудно понять, о чем он думает, поскольку его глаза прикрывают очки с толстыми стеклами. Неужели Стефан его недооценил?
– Совершенно верно. На сумму двадцать пять тысяч фунтов, – ответила Элинор. – Но, насколько я понимаю, страховые взносы были очень велики – в силу болезней и возраста. Более того, считаю, что выплаты были лишь немногим меньше процентов с пятидесяти тысяч, получаемых по завещанию дядюшки Артура. Но поскольку прочие доходы семьи состояли лишь из его пенсии государственного служащего, он, вероятно, полагал, что игра стоит свеч.
– Понятно…
– Теперь, когда из-за Мартина мы заново разворошили эту неприятную семейную историю, – нетерпеливо произнес Стефан, – не пора ли нам перейти к сути дела?
Его голос подрагивал от скрытого нетерпения, смешанного с любопытством и нервозностью.
Мартин медленно снял очки и, мигнув от яркого света, принялся протирать стеклышки платком.
– Думаю, миссис Дикинсон хотела сообщить нам примерно следующее, – сказал он. – Поскольку дядя Артур умер год назад, то страховому полису никак не может быть больше года. У большинства же страховщиков в полисах существует пункт, который они называют «статья о самоубийстве». В какой компании был подписан договор страхования, миссис Дикинсон?
– В «Бритиш империал».
– Серьезная фирма, – кивнул Мартин, вновь надевая очки. – Так что наверняка она вцепится в статью о самоубийстве. Причем в связи с годичной давностью договора и неожиданной смертью мистера Дикинсона действия компании будут носить самый решительный характер.
Сказав это, весьма довольный собой Мартин вытащил из кармана старую прокуренную трубку, продул ее и начал набивать табаком. Стефан с отвращением посмотрел на него. Во-первых, из-за того, что тот собирался закурить трубку в гостиной, не спросив предварительно разрешения. А во-вторых, этот тип позволил себе разъяснить детали дела, завладев таким образом инициативой в семейной дискуссии и переключив внимание собравшихся на собственную персону. Но прежде чем Стефан успел что-то высказать, в разговор неожиданно вмешалась Анна.
