Энн Перри - Заговор в Уайтчепеле
– Сходство есть, – сказала она. – Но не идеальное. Вы хотите, чтобы я вернула ее вам?
– Думаю, будет лучше, если она останется у вас, – сказал Томас, испытав облегчение от того, что наконец избавился от этого клочка бумаги.
Он также рассказал леди Камминг-Гульд о письме Эдинетта и о выводах, сделанных им из его содержания. На лице у нее отразились печаль и гнев, но не удивление, и ее вера послужила полицейскому утешением.
Куда труднее дался ему рассказ о том, что он сделал, но избежать этого было никак нельзя. Принимать во внимание собственные чувства было бы сейчас просто непростительно.
– Я уничтожил оба письма и потом засунул обрывки вместе с пистолетом в чан с сахаром, – сказал он, запинаясь. – И это снова стало похоже на убийство.
Пожилая дама слегка кивнула.
– Понимаю.
Ее гость ожидал, что она удивится и, возможно, даже осудит его, но ничего подобного не дождался. Возможно, Веспасия умело скрывала свои чувства или же видела за свою жизнь столько двуличия и предательства, что ее уже ничто не могло удивить. А может быть, она и не ждала от Томаса ничего иного? Насколько хорошо он в действительности знал ее? Почему он был так уверен в том, что она почитала его за благородного человека и поэтому одобряла априори любые его поступки?
– Нет, не понимаете, – возразил полицейский, и в его голосе прозвучали гнев и боль. – От Уолли Эдвардса, моего напарника, ночного сторожа, я узнал, что у Сиссонса была повреждена правая рука. Он не смог бы сам нажать на спусковой крючок. Я сделал так, что убийство, замаскированное под самоубийство, стало снова выглядеть как убийство. – Питт тяжело вздохнул. – И мне кажется, я видел человека, сделавшего это, но не имею понятия, кто он. Прежде я никогда его не встречал.
Леди Камминг-Гульд молчала, ожидая продолжения.
– Это человек в возрасте, темноволосый, смуглый, с тонкими чертами лица, – стал рассказывать Томас. – На пальце кольцо-печатка с темным камнем. Если это и еврей, живущий в Спиталфилдсе, то мне он не знаком.
Веспасия долго сидела молча, и Питт начал опасаться, что она не слышит или не понимает его. Он пристально смотрел на пожилую женщину. Ее глаза выражали неизбывную грусть, а мысли явно были устремлены внутрь и сосредоточены на чем-то, недоступном его пониманию. Томас не знал, что ему делать. Стоило ли беспокоить ее? Может быть, он ожидал от нее слишком многого, приписывая ей сверхчеловеческие свойства, наделяя ее силой, которой она в реальности не обладала?
– Тетя Веспасия… – позвал было ее Питт, но тут же осознал, что слишком фамильярен. Она не была его теткой. Она была двоюродной теткой покойного мужа сестры его жены. Он взял на себя слишком много. – Я…
– Да, я слушаю вас, Томас, – негромко произнесла пожилая леди, и в ее голосе не было ни раздражения, ни обиды – одно только смущение. – Я просто размышляла, что это – спланированная акция или импровизация, и пришла к выводу, что первое вероятнее. Это было сделано, чтобы вызвать смятение в рядах королевской семьи или, хуже того, чтобы вызвать беспорядки и использовать их в определенных целях… – Веспасия нахмурилась. – Но это очень жестоко. Я…
Она слегка приподняла одно плечо, и Томас разглядел ее худобу под шелковой тканью пеньюара и снова ощутил ее хрупкость и вместе с тем силу.
– И это далеко не все, – спокойно произнес он.
– Разумеется, – согласилась его родственница. – Одно лишь это не имело бы смысла. Так невозможно добиться каких-либо кардинальных изменений.
Неожиданно полицейский почувствовал, что они снова союзники, и устыдился своих сомнений в душевном благородстве этой женщины. С трудом подбирая слова, он пересказал ей трагическую историю герцога Кларенса и Энни Крук, услышанную от Телмана.
Яркие утренние лучи подчеркивали красоту Веспасии, как и ее возраст, и следы пережитых ею за долгую жизнь страстей. По ее глазам и губам было видно, какого рода чувства она сейчас испытывала.
– Понятно, – сказала она, когда Питт закончил свой рассказ. – А где теперь этот самый Римус?
– Не знаю, – пожал плечами Томас. – Наверное, ищет окончательные доказательства. Если б они у него имелись, Дисмор уже опубликовал бы их в своей газете.
Веспасия покачала головой.
– Я думаю, он намеревался опубликовать их одновременно с сообщением о самоубийстве Сиссонса, а вы ему помешали. По всей вероятности, в нашем распоряжении имеется день, не больше.
– Для чего? – спросил полицейский, и в его голосе опять прозвучали нотки отчаяния. – Я не представляю, кому можно доверять. Любой может оказаться членом «Узкого круга».
Питт чувствовал, как над ним вновь сгущается тьма – беспросветная, непроглядная, давящая… Он хотел донести до сознания леди Камминг-Гульд масштабы грядущей катастрофы, но не знал, как это сделать, и только снова и снова повторял в отчаянии одни и те же слова, которые не могли передать всю серьезность сложившейся ситуации.
– Если в центре этого заговора находится «Узкий круг», – сказала Веспасия, обращаясь скорее к самой себе, чем к нему, – то его целью является свержение правительства и монархии и создание республики в той или иной форме.
– Да, – согласился ее собеседник. – Но знание этого не поможет нам найти их, не говоря уже о том, чтобы помешать им.
Веспасия покачала головой.
– Я не об этом, Томас. Если члены «Узкого круга» намереваются создать республику, то они наверняка не стали бы скрывать женитьбу герцога Кларенса и убивать ради этого пять несчастных женщин.
Она пристально, не мигая, смотрела на полицейского своими глазами серебристого оттенка.
– Два заговора… – прошептал он. – Тогда кто же еще? Не сама же… королевская семья?
– Господи, конечно же нет! – воскликнула пожилая леди. – Я не уверена на сто процентов, но, возможно, это масоны. Они обладают могуществом и волей, чтобы защищать корону и правительство.
Питт задумался на несколько секунд.
– Но разве они…
На лице Веспасии промелькнула улыбка.
– Эти люди не остановятся ни перед чем. Они верят в справедливость своего дела, принесли клятву верности ему и вряд ли осмелятся нарушить ее. Разумеется, вполне возможно, они не имеют к этому никакого отношения. Мы этого знать не можем. Но некто нарушил клятву или проявил непростительную беспечность, а кто-то другой оказался умнее, чем предполагал первый, поскольку члены «Узкого круга» в настоящее время обладают достаточным могуществом для того, чтобы сокрушить все на своем пути, и, похоже, волей для того, чтобы сделать это.
Она перевела дух и добавила:
– Вы нарушили их планы, Томас, но я сомневаюсь, что они признают поражение.
– Между тем я подверг опасности половину евреев, живущих в Спиталфилдсе, и почти наверняка обрек на виселицу одного из них – за преступление, которого он, возможно, и не совершал, – сокрушенно произнес Питт.
Ему очень не понравилось отвращение к самому себе, прозвучавшее в его голосе. Леди Камминг-Гульд бросила на него негодующий взгляд, в котором не было ни капли жалости, – но было бы гораздо хуже, если бы она в нем присутствовала. Томасу очень хотелось доказать, что это несправедливо.
– Можем ли мы каким-либо образом доказать правдивость истории Кларенса? – спросил он.
Питт не был уверен, что движется в верном направлении, но бездействие означало капитуляцию.
– Думаю, это уже не имеет значения, – ответила Веспасия, и ее взор смягчился. – Она может быть правдивой, и я сомневаюсь, что кто-то сможет опровергнуть ее, в чем будет чрезвычайно заинтересован «Узкий круг». Чтобы предотвратить волну возмущения в обществе, его членам придется принять меры, прежде чем об этом заговорят вслух. – На ее лице появилось подобие улыбки. – Как и вы, я не знаю, кому можно доверять. Бывают моменты, когда человек остается один, и, вероятно, сейчас как раз такой момент. Но есть люди, интересы которых, как мне кажется, я знаю достаточно хорошо, чтобы судить о том, что они предпримут, когда будут вынуждены что-то предпринять.
– Будьте осторожны! – вырвалось у Томаса.
Он вдруг испугался за пожилую леди, хотя и понимал, что не следовало произносить подобную дерзость. Но ему уже было все равно, а Веспасия оставила его предостережение без ответа.
– Вероятно, вам нужно каким-то образом помочь вашим еврейским друзьям, – сказала она. – Я думаю, не имеет особого смысла выяснять, кто убил несчастного Сиссонса. Мне кажется, он стал жертвой обмана – и в определенной степени добровольно. Конечно, он не предполагал, что все закончится смертью, и не имел понятия о могуществе заговорщиков, с которыми связался, и их страшных замыслах. Многие идеалисты считают, что цель оправдывает средства. Они начинают с благородных помыслов…
Веспасия не закончила свою мысль, и та улетучилась, унеся с собой призраки прошлого.
– Что вы собираетесь делать? – не отставал Питт, испытывая страх за нее и уже жалея, что пришел к ней.
