Жаклин Уинспир - Незавершенная месть. Среди безумия
Присцилла с улыбкой взглянула на Мейси.
– Им лучше не видеть, что мне весело. А ведь я сама в их возрасте так развлекалась.
С верхнего этажа уже спешила Элинор – сообщить, что для братьев Партридж и их друзей в детской накрыт чай.
– Ну а мы пойдем в мою гостиную и выпьем чего-нибудь покрепче – для больших девочек, – сказала Присцилла.
Мейси взяла бокал сладкого хереса, Присцилла – коктейль.
– Дуглас сегодня занят с издателем – отсюда и возня на лестнице. Помню, с этих самых перил Саймон съезжал, когда был маленький.
Присцилла взглянула на Мейси, устроилась напротив – в подушках, у диванного подлокотника. Сбросила туфли и поджала ноги.
– Располагайся, будь как дома, – распорядилась она. – Ты уже виделась с Маргарет?
Мейси покачала головой:
– Я встречалась с ней перед тем, как она уехала из Лондона. Собираюсь в Грантчестер на днях. Только сначала на всякий случай позвоню.
– Маргарет будет очень рада тебя видеть.
– Знаю. И обязательно ее навещу. – Мейси сменила тему: – Мальчики адаптировались в новой школе?
– Ты же видела банду у нас в холле. Школа популярна среди дипломатов. Мои сыновья будто находятся в Лиге Наций – каждый их соученик говорит, помимо английского, на каком-нибудь другом языке. Отпускают их в пятницу, причем довольно рано. У них что-то вроде соревнования – так и норовят притащить в гости на все выходные побольше приятелей из тех, что находятся на полном пансионе.
– Значит, вы остаетесь в Лондоне?
– Не знаю, – пожала плечами Присцилла. – Вообще-то я собиралась проводить выходные в загородном доме. Но сейчас не уверена.
– В чем ты не уверена?
– Нравится мне здесь или не нравится – вот в чем. Может, зря я вообще привезла семью в Англию. Хотела, видишь ли, воссоздать атмосферу своего детства. В конце концов, я ведь этого и добивалась – изо дня в день наблюдать, как мои дети делают то же самое, что в их возрасте делали мои братья. Ну, раз уж братья потеряны безвозвратно. А что получается? Мои сыновья не являются воплощениями моих братьев. Они – другие. И они – личности. Росли во Франции, на побережье, и ничуть не похожи на моих братьев. Школа хорошая, это верно, да только, может, всем нам будет лучше вдали от этой страны. Даже Элинор во Францию хочет. Знаешь, что она мне на прошлой неделе рассказала? Оказывается, их в школе пороли, когда между собой они разговаривали по-валлийски. Вообрази: детей заставляли говорить по-английски!
Мейси глотнула хереса и хотела уже ответить, но Присцилла вдруг улыбнулась:
– А пока мы не решили, едем или не едем в Биарриц, я намерена наслаждаться твоим обществом. Надо бы заняться тобой, Мейси.
– Не надо мной заниматься. У меня все хорошо, спасибо.
– Думаешь о Саймоне?
Мейси помолчала.
– Саймона больше нет, Прис. И с каждым днем я укрепляюсь во мнении, что кремация была правильным выбором. Маргарет проявила мудрость. Хотя, думаю, ей нелегко далось это решение. Но теперь все позади. Саймон наконец-то свободен.
– А ты? Ты свободна?
– Не знаю. Не могу сказать. Он будто был в тюрьме. В комнате, где мы могли видеть его – но не могли с ним говорить. Мы попали в вакуум молчания. Бейся, кричи, умоляй – он не услышит.
– Ты не кричала и не умоляла.
– А ты?
– Я – да. Я вопила во весь голос, через Атлантику, каждый божий день в течение многих месяцев после войны, после того как погибли мои братья и умерли родители.
– Прости.
Они посидели в тишине, в уюте давней дружбы. Наконец Присцилла расправила плечи и подалась к Мейси:
– Чуть не забыла. У меня кое-что для тебя есть.
– Для меня?
– Ну да. На прошлой неделе из Франции доставили нашу мебель – то-то было шуму. Как представлю, что теперь ее надо будет обратно тащить, – мороз по коже. Так вот, есть там одна вещица, которая тебе точно понравится. Прими в качестве запоздалого подарка на новоселье. В понедельник отправлю тебе прямо на квартиру.
– Что за вещица?
– Сейчас покажу.
Мейси проследовала за Присциллой в дальний угол гостиной и увидела граммофон на специальном столике красного дерева с инкрустацией из древесины клена.
– Дуглас купил новый аппарат, а этот ищет хозяина. Или хозяйку.
С этими словами Присцилла наклонилась над граммофоном.
– Крышка вот так открывается, на круг ставится пластинка. Заводить с помощью рукоятки. Видишь, вот она, сбоку? Иголку вот сюда. А внизу имеется ящик для хранения пластинок.
– Которых у меня нет.
– Я это предвидела.
Присцилла достала пластинку, установила на проигрыватель, взялась за граммофонную иглу, готовясь поместить ее в бороздку.
– Дуглас обожает этого исполнителя. В Париже он очень популярен, на всех танцульках его ставят. Он цыган. Во Франции их зовут мануш; они в своих кибитках подъезжают к самому Парижу, разбивают лагерь… Музыка тебе понравится – есть в ней что-то такое природное, самобытное.
Зазвучали первые аккорды. Мейси улыбнулась:
– Ты угадала, Прис. Мне действительно очень нравится.
* * *Поездку в Кент Мейси отложила. В субботу было занятие по ткачеству, не хотелось его пропускать. Как всегда, настроение улучшилось от обилия оттенков и фактур, от мотков окрашенной шерсти, что сохли на специальных крюках, наконец, от признания Марты Джонс: она, мол, хочет вернуть свою фамилию.
– Мне кажется, так я выпущу на свободу нечто запертое вот здесь, – шепнула Марта, указав себе на грудь, и взяла у Мейси бобину, чтобы исправить огрех.
– А как ваша настоящая фамилии?
– Юрошек. Марта Юрошек – вот кто я.
Она улыбнулась, произнося эти слова, просмаковала каждый слог – будто впервые пробовала лакомство.
– Да, я – Марта Юрошек.
Мейси забеспокоилась о судьбе своей учительницы – не слишком подходящее время выбрала Марта, британцы не в том настроении, чтобы демонстрировать толерантность к чужой культуре. И все-таки Мейси ощутила родство с этнической полькой.
– Очень хорошее имя. От него веет силой. И оно очень вам подходит.
* * *У дверей мастерской Мейси ждал сюрприз. К ней, оказывается, пришли.
– Битти, каким вас ветром занесло?
– Ваш ассистент сообщил, где вас можно найти. Сказал, занятия длятся до полудня.
– Пойдемте в машину. У вас дела в Лондоне?
– Да, я здесь уже два дня. Сегодня уезжаю в Мейдстоун.
Мейси распахнула дверцу «Эм-Джи». Женщины уселись.
– Подбросить вас на Чаринг-кросс?
– Было бы неплохо.
– Значит, вы таки получили вожделенную должность?
Битти покачала головой:
– Нет, к сожалению, я по-прежнему торчу в мейдстоунской редакции.
– Тогда что вы делаете в Лондоне? Ищете работу?
– Не совсем. Я встречалась с издателями.
Мейси переключила скорость, чтобы обогнать гужевую повозку.
– Продолжайте.
– Я поняла, что история, которую вы мне рассказали, для газеты не годится, – передернула плечами Битти. – Было ощущение, что у меня целый рулон ткани, но нет ни швейной машинки, ни выкройки. Поэтому я напрягала мозги, пока они дымиться не начали, и наконец придумала, что делать.
– И что же?
– Вот какая мысль мне пришла: почему бы корреспонденту газеты не стать писателем? Я превратила историю в роман. Там добавила, тут приукрасила. В общем, вы понимаете.
– И роман будет напечатан?
– Чтобы предложить рукописи трем издателям, я извела милю лент для пишущей машинки и обломала восемь ногтей. Зато, вы не поверите, один издатель, кажется, согласился купить мой труд!
– Поздравляю вас, Битти. Это здорово. Если роман будет иметь успех, вы, пожалуй, сможете устроиться в крупное периодическое издание.
– Это вряд ли, – вздохнула Битти.
– Не следует исключать такой поворот событий. Кстати, вы ведь можете написать и еще пару-тройку романов. Наверняка за время работы в мейдстоунской газете вы накопили достаточно ткани. То есть материала. – Мейси улыбнулась. – Вот мы и приехали. Чаринг-кросс.
Битти поблагодарила – за поездку и за то, что Мейси сдержала обещание. Она уже захлопнула дверцу и поспешила к поезду, когда Мейси спохватилась. Опустив оконное стекло, она окликнула журналистку:
– Битти! Как вы назовете роман? Чтобы я знала, какую книгу спрашивать в магазине!
Битти Драммонд сложила ладони рупором и что-то прокричала над деловитой толпой пассажиров. Развернулась и бегом бросилась к поезду. Название романа растворил вокзальный гул. Мейси уловила только одно слово – «месть».
* * *На улицах Геронсдина не было ни души. Выехав за пределы деревни, Мейси остановила автомобиль, сменила туфли на резиновые сапоги, взяла зонтик и через опустевшие хмельники направилась к поляне. Вдруг она увидела джюклы. Собака стояла возле изгороди, сторожа каждый шаг Мейси.
– Джюклы, что ты тут делаешь?
Собака затрусила к Мейси, свесив голову и поджав хвост. Приблизилась, почти прижалась, словно хотела ощутить человеческое тепло.
