Валентен Мюссо - Круг невинных

У Нимье действительно была привычка нажимать на педаль газа, несмотря на то что виражи были очень опасны. Вдруг в зеркале заднего вида вспыхнул ослепительный свет: из темноты появились две мощные фары.

– Вот и они, – бросил Винсент, снова нажимая на газ.

– Но что им, в конце концов, от нас надо? – вскричала Жюстина, чувствуя, что ее уже охватывает паника.

Едва она произнесла эти слова, как машина с фарами, горящими на полную мощность, толкнула «Рено». Жюстину и Винсента резко бросило вперед.

– Пристегнитесь! Не думаю, чтобы они нас так легко отпустили.

Несколькими секундами позднее таинственная машина снова врезалась в багажник «Рено». Удар был более жестким, чем предыдущий, и машина резко свернула вправо, а затем снова выровнялась на дороге.

– Они хотят загнать нас в кювет…

Винсент постарался разогнаться еще немного, но дорога стала извилистой, и вождение на такой скорости было равносильно самоубийству. Теперь машина-призрак только следовала за «Рено», который подсвечивал дорогу фарами. На некоторое время она, казалось, исчезла из вида. Жюстина не отрываясь смотрела в зеркало заднего вида со стороны пассажирского места.

– Думаю, они от нас отстали.

– Давайте не будем слишком рано торжествовать победу. Хоть бы на этой дерьмовой дороге попался указатель, чтобы нам по крайней мере знать, где находимся…

Передышка оказалась очень короткой, так как машина снова появилась. Ее фары дальнего света совершенно ослепляли Винсента. Еще несколько секунд, и, разогнавшись, будто метеор, машина снова толкнула свою цель. Винсент и Жюстина почувствовали себя манекенами, которые бросают об стенку во время краш-теста[51].

– Мне очень жаль, что впутал вас во всю эту историю. Думаю, в гостинице ваша ночь прошла бы гораздо спокойней…

Нимье попытался сохранить хладнокровие, но его взгляд не отрывался от зеркала заднего вида. Увидев, как два светящихся круга увеличиваются, соединяясь воедино, он подумал, что их противники собираются нанести им смертельный удар. Они хотели не только их напугать: их цель – устранить их. Окончательно.

В этот раз Жюстина и Винсент не смогли выдержать удар. «Рено» выбросило вперед, его буфер вдребезги разбил ограждение безопасности по краю шоссе. На мгновение машина зависла в воздухе, а затем с силой ударилась о землю, после чего дважды перевернулась на каменистой почве.

Чуть выше на краю дороги двое мужчин, выйдя из внедорожника-призрака, с удовлетворенной улыбкой любовались содеянным. Один из них вынул сигарету, зажег ее и произнес, выдыхая дым:

– Не будем тут засиживаться. Что хотели, то и получили.

Когда почти неощутимым образом лифт пришел в движение, чтобы везти его на этаж интенсивной терапии, Марк Монтейро прислонил лоб к ограждающему кабину холодному стеклу. Она прислала ему свой снимок, на котором он ее не узнал. Его разум сейчас походил на переполненный котел: слишком много черных мыслей бессчетное количество раз прокрутилось в его голове во время этого бесконечного путешествия, когда он вел машину почти тысячу километров. Дверь лифта открылась в длинный коридор, где он сразу почувствовал себя захваченным в ловушку.

Лейтенант Монтейро еще слышал ужасные слова своего начальника, которые всё звучали в его голове. Почти сразу же его начали мучить угрызения совести: он был достаточно глуп, чтобы так далеко отпустить от себя единственную женщину, которую когда-либо любил. Медсестра утешающе улыбнулась ему, как если бы прочла по лицу его бесконечную печаль. Может быть, для нее эта улыбка была профессиональным рефлексом, привычным движением при встрече в коридорах с больными и их друзьями в таком же состоянии, как сейчас он. Тем не менее это его немного ободрило.

Марк вошел в холл, где на металлическом стуле возле кофемашины заметил человека, с которым должен встретиться. Он не смог бы его не увидеть: в больничной пижаме, на шее «минерва»[52], лицо распухло, левая рука в гипсе.

– Вы уверены, что ничего не хотите?

Марк отрицательно мотнул головой.

– По дороге я уже выпил слишком много кофе.

Винсент Нимье согласно кивнул, снова кладя мелкие монеты в кошелек, который был ими заметно переполнен.

– Вам уже объяснили, что произошло?

– В самых общих чертах. Единственное, что я знаю: Жюстина оказалась на чертовой больничной койке. В том, что касается всего остального, я полагаюсь на вас.

– Если бы вы знали, как мне жаль… Вы хорошо знали лейтенанта Неродо?

В глазах Марка сверкнул гнев, будто молния.

– Знали? Почему вы так говорите, будто она умерла?

– Извините, мне действительно не хватает чувства такта… и отдыха.

Винсент и вправду чувствовал неловкость; он предпочел бы во всех сложных ситуациях находить лишь хорошие слова.

– Нет, что вы, это я должен извиниться, – ответил лейтенант Монтейро. – Я действительно становлюсь невыносимым.

Винсент Нимье немного смущенно опустил глаза, а затем снова заговорил:

– Полагаю, вам уже сказали о ее состоянии? Вы знаете, что у Жюстины очень серьезная черепно-мозговая травма и она сейчас в коме?

– Я знаю. Мне сказали, что она может больше никогда не проснуться.

– Ее состояние тяжелое, но не безнадежное. В настоящее время у нее нет рефлексов, и врачи особенно опасаются отека легких. А это значит: они действительно считают, что есть надежда. Жюстина вполне может проснуться в ближайшие несколько часов, и даже без осложнений. Для медицины такое, конечно, будет чудом.

Марк попытался ухватиться за слова надежды этого неизвестного. Нет, Жюстина не может так сдаться. Она всегда была переполнена жизненной силой и хорошо умеет бороться со всеми несчастьями. Жизнь не может быть настолько несправедливой. Их история едва началась, и они оба заслуживают лучшего.

– А вы хорошо знаете Жюстину? – немного подозрительно спросил Марк, почти слово в слово повторяя тот вопрос, на который сам не ответил.

– Нет, я только недавно встретил ее; но, несмотря на это, мне кажется, что мы понимаем друг друга.

– Расскажите, что произошло. Я хочу знать во всех подробностях, что она делала с вами посреди ночи на деревенской дороге, почему вы под охраной полиции и что стало с тем юношей, которого все ищут.

Винсент Нимье сел на стул и жестом указал Марку на соседний:

– Вам надо присесть. История, которую я должен вам рассказать, рискует затянуться, но думаю, мы должны начать с самого начала.

Монтейро пододвинул к себе стул, но некоторое время оставался неподвижным.

– Знаете, она самая лучшая напарница, которая у меня когда-либо была.

По тону его голоса Винсент понял, что связь между Жюстиной и Марком должна быть чем-то большим, чем обычные отношения между коллегами.

– Представляю себе, каким дьявольски отчаянным надо быть, чтобы отправиться в одиночку, как она это сделала.

– Лучший партнер, – прошептал он голосом, буквально переполненным эмоциями.

Этрурия XII в. до н. э.

Вытянувшись на своем ложе и устремив взгляд в потолок, великий жрец Партуни не мог уснуть. Завтра наступит большая ежегодная церемония Круга невинных, во время которой будут выбраны двенадцать детей, которых выучат всем премудростям религиозной науки. Секрет искусства гаруспиков[53], некогда данный в откровении его народу Тагесом – ребенком с разумом старика, – вскоре будет передан двенадцати избранным. Двенадцать – священное число: столько же богов в небесах и народов Этрурии, которые каждый год собираются в святилище Вользинии около озера Больсена.

Но тревогу у Партуни вызывала не сама церемония. Вот уже много лет, как он руководил этим празднеством и с помощью младших собратьев выбирал будущих жрецов. Нет, причиной его беспокойства стали недавние знаки, которые он видел своими глазами и смысл которых не смогли объяснить толкователи.

Неделей раньше в этот же самый день по всей округе разразилась гроза; проливные дожди хлестали по земле, повергая жителей в суеверный страх. Поля до предела напитались водой, земля стала сплошным потоком взбаламученной грязи. На протяжении многих поколений этрусские жрецы были сведущи в учении молний, и поэтому истолковали небесный огонь как знак, посланный Тинией – самым могущественным богом пантеона. Но почему это было сделано так демонстративно и грубо? Или боги хотят наказать людей за их дерзость?

Накануне, во время священнодействия, на котором имели право присутствовать только великие жрецы, были принесены в жертву три барана, чтобы привлечь благосклонность богов в преддверии церемонии Круга невинных. После того как животные были зарезаны, жрецы изучили их внутренности, и особенно печень: искусство предсказания должно поднять завесу над тайной, будут ли боги милостивыми или враждебными к ним.