Питер Джеймс - Клеймо смерти
74
Четверг, 18 декабря
«Чертов электрик!» – выругалась про себя Фрейя. Оставшись в кромешной темноте, она ополоснула волосы и подставила лицо под упругие струи воды.
Кто-то открыл дверь душевой кабинки.
– Зак?
Кто-то схватил ее за руку, рванул и вытащил из кабинки на коврик ванной.
– Зак… ты что…
– Заткнись, дрянь, я не Зак.
Фрейя знала этот голос, слышала его раньше… где-то. Где? Внутри у нее все содрогнулось. Мысли разбежались, закружились… Что происходит? Она увидела перед собой слабое зеленоватое свечение, выбросила руку и ощутила что-то резиновое, вроде костюма аквалангиста.
– Нет! Помогите!
Рука незнакомца обхватила ее за шею.
Оно пришло само – она не знала откуда, – что-то увиденное в кино или по телевизору и оставшееся в памяти. Фрейя наклонила голову, со всей силы боднула напавшего и попала во что-то твердое и одновременно мягкое. Попала и услышала хруст.
Крик боли. Захват ослаб.
Фрейя ринулась вперед, мимо незнакомца, толкнула его плечом, услышала, как треснула дверь и кто-то с проклятием рухнул на пол.
Она выскочила в почти непроглядную тьму, пролетела через спальню, но не попала в дверь и врезалась в стену. Шаря руками по стене – сердце колотилось как сумасшедшее, – она нашла ручку, рванула дверь и выскочила на площадку.
– Помогите! Помогите! ПОМОГИТЕ!
Фрейя промчалась вниз по ступенькам. За спиной уже слышались шаги, а внизу радостно, как будто почуяв игру, залаял Бобби. Голая, она пробежала через холл. Пес прыгал рядом. И тут невидимая рука снова обхватила ее за шею и рванула назад.
Бобби заворчал.
– Пошел!..
Бобби зарычал злобно, с угрозой, а потом…
– У-у-у-у! Отцепись… У-у-у-у… Чертова тварь…
Рука соскользнула с ее шеи. Фрейя снова ударилась о стену, но уже рядом с передней дверью. Близко… так близко.
Пес тявкнул… зарычал…
И вопль…
– У-у-у-у-у-у-у-у.
Фрейя распахнула дверь и вывалилась под мутноватоянтарный свет уличного фонаря, крича во весь голос:
– ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ! ПОМОГИТЕ МНЕ!
За спиной у нее рычал и угрожающе ворчал Бобби.
– Отстань! Отцепись, чертова псина!
Фрейя побежала по дорожке, выскочила на пустынную Хоув-Парк-Роуд. Она слышала шаги сзади, и они приближались.
Решение пришло само собой. Она повернула влево и побежала в сторону оживленной Голдстоун-Кресент, вырываясь из темноты Хоув-парка. Впереди появились огни. Позабыв об опасности попасть под колеса, Фрейя – голая, ослепленная светом фар – метнулась на середину дороги. Взвизгнули тормоза.
Машина остановилась. Дверца распахнулась, и сидевшая за рулем женщина выскочила на дорогу:
– Что за…
Плача и задыхаясь, Фрейя обхватила ее руками.
– Помогите… помогите мне… пожалуйста…
Машин становилось больше. Кто-то посигналил.
– Меня только что пытались убить, – выдохнула Фрейя. – Пожалуйста, помогите мне.
Она обернулась и в ужасе посмотрела на пустынную улицу за спиной.
Где-то неподалеку, взревев мотором и взвизгнув покрышками, сорвался с места автомобиль.
75
Четверг, 18 декабря
Как принести в дом известие о смерти? В полиции этому не учат. Учишься сам, на практике. Новичок смотрит, как это делают старшие. Некоторые предпочитают мягкий подход, другие сразу переходят к делу.
Для многих, едва ли не всех, эта часть их работы самая нелюбимая.
У своих старших сержант Рой Грейс научился прямоте и откровенности. Чтобы сразу исключить какие-либо возможные неясности.
Первой печальную новость доставила семье констебль Линда Бакли. Она же, как сотрудник отдела по связям с семьями, осталась в доме на какое-то время. Мать Эммы Джонсон все еще отказывалась верить в смерть дочери, хотя сестра уже побывала в морге и опознала ее. Пьяная, недовольная, злая… Проведя в доме двадцать тягостных минут, Грейс как будто сбросил ношу с плеч, снова оказавшись в машине.
Он вводил в навигатор адрес родителей Эшли Стэнфорд, когда из Брайтонского участка позвонил Паникер Энейкин.
Женщина подверглась нападению у себя в доме, возле Хоув-парка.
С помощью собаки ей удалось отбиться от насильника. Сейчас с ней два сотрудника полиции.
– Где они, Энди?
– Она на заднем сиденье в полицейской машине. Голая.
– Не пускай их в дом.
– Я и не пускаю, Рой. У дома выставлена охрана.
Грейс наклонился вперед и включил «мигалку».
– Я уже еду.
76
Четверг, 18 декабря
– Ну, приятель, на этот раз ты облажался по-крупному! – сказал Феликс. – А все из-за большого самомнения. Вот спесь и сбили.
– Из-за тебя опасность грозит нам всем, – строго добавил Харрисон. – Ты позволил этому детективу, Грейсу, втянуть тебя в игру и сделать ошибку. Прежде такого не случалось. А теперь в опасности мы все.
– Мы обречены, – с мрачным видом изрек Маркус. – Нам не нужны перемены, мы уже немолоды. А теперь нам, как соучастникам убийства, светит доживать дни в тюрьме.
– Ты просто смешон.
– Это ты смешон, – возразил Маркус. – СПУ сошли бы с рук все его убийства, если бы он не попался на удочку, не клюнул на наживку ФБР. Мы предупреждали тебя: будь осторожен, сохраняй спокойствие, заляг на дно и ничего не предпринимай. Но куда там! У тебя же самолюбие!
– Ты ведь знал, что у нее собака? – поинтересовался Феликс.
– Говорю тебе, не было у нее этого чертова пса!
– Ага, – вставил Харрисон. – Значит, тебя укусила воображаемая собака?
– Очень смешно.
– Может, ты еще и воображаемым бешенством заразился, – задумчиво, словно проверяя гипотезу на себе, произнес Маркус. – Психосоматическим.
– Как те, что, потеряв конечность, потом еще годами ее чувствуют, – добавил Харрисон.
Маркус и Феликс сдавленно фыркнули.
– Да! Точно!
– Смешного мало, парни. Она укусила меня. У меня на брюках кровь, а значит, кровь могла остаться и там.
– Помнишь Тони Хэнкока, комика? – сказал Феликс. – У него было шоу на телевидении, «Полчаса Хэнкока»? Одно из лучших представлений – «Донор крови». Он отправляется сдавать кровь и спрашивает, сколько они у него возьмут. Ему отвечают, что возьмут пинту. Он прикидывает – у обычного человека от девяти до десяти пинт крови, а одна пинта – это слишком много. И говорит: «Нет, я с пустыми руками ходить не буду».
– Я понял, понял! Ну, по крайней мере, это нам не грозит, – сказал Харрисон.
Феликс и Маркус кисло рассмеялись.
Потом Маркус сказал:
– Ладно, давайте посмотрим на светлую сторону!
Феликс затянул песенку из Монти Пайтона – «Жизнь Брайана»:
– «Всегда ищи во всем хорошее!»
– Заткнитесь, вы, все трое! – крикнул он.
– В том-то и дело, – сказал Феликс. – Как ты мог не заметить, что в доме есть собака?
– Я все разведал. Не было там собачьей миски. Ни воды, ни еды – ничего. Я своими глазами видел, понятно?
– Ну, – сказал Маркус. – Похоже, что не видел.
Он надвинулся на Маркуса:
– Предупреждаю.
– Ох, ох, как страшно! Мамочка, мамочка, мне страшно. Мистера Бига покусала бешеная собака, и у него уже пена на губах!
– Я тебя предупреждаю – хватит! Больше предупреждать не буду.
Секунду-другую все угрюмо молчали. Потом он добавил:
– Не было в доме никакой собаки. Должно быть, она ее с собой привела.
– И теперь мы обречены, – сказал Феликс. – ОБРЕЧЕНЫ!
– По роже хочешь?
– Если выбьешь мой больной зуб – давай!
– Вы – придурки. Троица придурков! У нас проблема, а вы только веселитесь. Ни на что другое не способны. Посмотрите на ситуацию трезво.
– Извини, – сказал Маркус.
– Нет, правда, извини, – поддержал Феликс.
– И меня тоже извини, – присоединился Харрисон.
Он сердито зыркнул на всех троих.
– Вы что, серьезно?
– Тихо, тихо, умерь свой пыл, – посоветовал Феликс. – Сделай глубокий вдох и успокойся. Помнишь, что сказал Нельсон Мандела? «Сдерживать негодование – все равно что пить яд в надежде, что он убьет другого».
– Пошел к чертям!
– Не могу.
– Это почему же?
– Потому что мы все уже там – в аду.
77
Пятница, 19 декабря
В начале первого ночи Рой Грейс наконец-то добрался до дому. Сидевший среди ящиков и коробок Хамфри выглядел непривычно расстроенным и, что было уж совсем необычно, даже не выскочил ему навстречу. Ной и Клио крепко спали.
Чувствуя себя выжатым лимоном, Грейс поставил будильник на три часа и подстраховался будильником телефона, после чего почистил зубы, разделся, залез в постель и сунул руку под подушку жены. Она было зашевелилась, но тут же затихла. Он поцеловал ее в голое плечо.
Будильник зазвенел через несколько секунд, по крайней мере так ему показалось. И почти сразу же запищал телефон.
Грейс проснулся моментально. Усталость разлилась по телу свинцом, на душе скребли кошки. Он чувствовал себя виноватым – сегодня переезд, а от него никакой помощи.
Опустив голову и собираясь с мыслями, он посидел на краю кровати. Что это было? Сорвавшаяся попытка нанести новый удар?
