Энн Перри - Грехи волка
Медсестра выбрала книжку стихов и устроилась в одном из нескольких больших кресел, собравшись заняться чтением. В комнате стояла тишина. Домашние шумы не проникали сквозь тяжелые двери, и было слышно лишь потрескивание дров в камине да шорох опавших листьев, которые ветер время от времени швырял в оконное стекло.
Время текло незаметно. В какой-то момент, подняв глаза от страницы, Эстер вздрогнула, увидев стоящую перед ней молодую женщину. Ни звука шагов, ни скрипа двери она не слышала.
– Простите, я не хотела вас напугать, – извинилась незнакомка. Она была очень стройной и высокой, но все достоинства ее фигуры меркли перед ее лицом. За всю свою жизнь мисс Лэттерли не видела столь очаровательного создания. Черты лица этой дамы были нежными и одновременно страстными, а кожа, казалось, излучала сияние. Волосы цвета осенних листьев окружали голову буйным венцом.
– Мисс Лэттерли? – уточнила красавица.
– Да. – Сиделка оправилась от испуга и отложила книгу.
– Я – Айлиш Файф, – представилась женщина. – Я зашла сказать, что ланч подан. Надеюсь, вы присоединитесь к нам?
– С удовольствием. – Эстер направилась к двери, но спохватилась, вспомнив, что не убрала книгу. Айлиш нетерпеливо махнула рукой:
– Оставьте. Дженни уберет ее. Читать она, конечно, не умеет, но найдет место, откуда книга была взята.
– Дженни?
– Служанка.
– А я подумала, что это… – Лэттерли запнулась.
Ее новая знакомая рассмеялась:
– Ребенок? Нет. То есть, на мой взгляд, в каком-то смысле – да. Это всего лишь одна из служанок. По ее словам, ей пятнадцать. Но она учится читать. – Молодая дама тряхнула головой, как бы покончив с этой темой, а потом ослепительно улыбнулась. – Дети – это Маргарет, и Катриона, и Роберт.
– Это дети миссис Макайвор?
– Нет, Элестера. Это мой старший брат, казначей. – Миссис Файф состроила мину, призванную изобразить благоговение. Эстер прекрасно поняла ее чувства, вспомнив своего старшего брата Чарльза, всегда мелочно-требовательного и совершенно не понимающего, насколько нелепо он при этом выглядит. – А Алек и Фергюс сейчас в школе. Это сыновья Уны. Скоро туда же отправят Роберта. – Айлиш открыла дверь, ведущую из библиотеки в залу. О своих детях она не упомянула, из чего медсестра заключила, что у нее их еще нет. Может быть, она лишь недавно вышла замуж.
Все находившиеся дома члены семьи уже были в сборе, когда Айлиш ввела Эстер в столовую и указала предназначенное ей место за столом. Во главе его поместилась Мэри Фэррелайн, а напротив нее – Уна. Рядом с Дейрдрой, устроившейся у дальнего конца, сидел пожилой мужчина, настолько похожий на портрет в холле, что мисс Лэттерли на секунду застыла в изумлении. Но сходство это было лишь внешним: те же прекрасные волосы, хотя и сильно поредевшие, красивая кожа, правильной формы нос и чувственный рот. Внутренне же это был совершенно другой человек. В нем ощущался душевный надлом, но он не произвел на Эстер того двойственного впечатления, которое оставлял портрет. Этот человек был побежден судьбой и сам осознавал это. Взгляд его синих, глубоко запавших глаз блуждал, ни на ком не задерживаясь. Его представили сиделке как майора Гектора Фэррелайна, а присутствующие называли его дядей Гектором.
Эстер уселась на свое место. Подали первое блюдо. Завязался вежливый и бессодержательный разговор, призванный поддержать атмосферу дружелюбия и вместе с тем не отвлекать от еды. Время от времени медсестра посматривала на лица присутствующих, такие похожие от природы и одновременно отражающие большое разнообразие характеров и жизненного опыта. Из всех присутствующих лишь Дейрдра и Мэри не были урожденными Фэррелайнами. Все остальные были стройными, красивыми и высокими, а супруга Элестера – маленькой, смуглой и склонной к полноте. Но в ее лице была решительность, внутренняя сосредоточенность и сдерживаемая энергия, что придавало ей живость, которой не хватало остальным. Когда того требовало приличие, она изредка вставляла реплики в беседу, но сама ее не поддерживала, поглощенная собственными мыслями.
Айлиш тоже вступала в разговор лишь время от времени, по долгу вежливости отрываясь от своих размышлений. Эстер поймала себя на том, что снова и снова смотрит в сторону этой женщины, привлеченная не только ее красотой, что было бы вполне естественно, но и какой-то грустью, заметной под внешней маской доброжелательного внимания.
Поддерживать общий разговор, подыскивая для него все новые темы, приходилось Уне и Мэри.
– Сколько времени вы будете в пути, матушка? – спросила Дейрдра, обернувшись к старой миссис Фэррелайн, когда подали новое блюдо.
– Часов двенадцать, – отвечала та. – Впрочем, основную часть дороги я просплю, поэтому она покажется значительно короче. На мой взгляд, это прекрасный способ путешествовать. Не так ли, мисс Лэттерли?
– Разумеется, – согласилась Эстер. – Хотя мне и жаль, что по пути сюда мне почти не удалось посмотреть Шотландию. Она показалась мне прекрасной, особенно в это время года.
– Когда в следующий раз вы будете возвращаться в Лондон, вам нужно ехать дневным поездом, – предложила Мэри. – Если нет дождя, это и в самом деле приятное зрелище.
– Не понимаю, зачем тебе понадобилась эта поездка, – заговорил вдруг молчавший до сих пор Гектор Фэррелайн. У него был прекрасный голос, богатого тембра, и хотя некоторые слова он проглатывал, было ясно, что, когда этот человек трезв, у него великолепная дикция, а речь обладает легкой напевностью, характерной для шотландцев Севера и столь отличной от ровного эдинбургского выговора Мэри.
– Ее позвала Гризельда, дядя Гектор, – терпеливо объяснила Уна. – Когда женщина ждет первенца, она очень возбудима и часто тревожится по пустякам.
– Тревожится? – Фэррелайн выглядел растерянным. – Из-за чего? Неужели о ней не могут как следует позаботиться? Мне казалось, что они – люди приличные, с положением. Так мне говорил молодой Коннел.
– С положением? Мердоки? – насмешливо проговорила жена его брата, вскинув седые брови, что придало ее лицу удивленное выражение. – Не говори чепухи, дорогой! Они же из Глазго! Ни один серьезный человек о них и не слыхал.
– В Глазго их знают, – тут же откликнулась Дейрдра. – Элестер говорит, что они люди известные и очень богаты.
Айлиш с улыбкой взглянула на Гектора и вновь опустила глаза.
– Мама сказала: ни один серьезный человек, – спокойно заметила она. – Очевидно, жители Глазго к ним не относятся. Не так ли, мама?
Мэри вспыхнула, но не уступила:
– Большинство из них, хотя, быть может, и не все. Думаю, в северных районах там встречаются вполне приличные люди.
– Конечно, – улыбнулась миссис Файф, не поднимая глаз от тарелки.
Майор же нахмурился:
– Почему бы в таком случае ей не приехать рожать сюда? Тогда все мы могли бы о ней заботиться. Если в Глазго нет серьезных людей, что ей делать в Лондоне? – Продемонстрировав этот образчик оригинальной логики, он обернулся к своей невестке, расстроенный и чуть ли не сердитый. – Ты бы осталась дома, а Гризельда приехала сюда. По крайней мере, ее ребенок родился бы в Шотландии. Почему этот… как его… – Наморщив лоб, он обернулся к Уне. – Как зовут этого?..
– Коннел Мердок, – подсказала та.
– Вот-вот, – согласился ее дядя, – правильно. Почему этот Колин Мердок…
– Коннел, дядя Гектор, – вновь поправила его миссис Макайвор.
– Что? – Фэррелайн окончательно запутался. – Что ты хочешь сказать? Почему все меня постоянно перебивают, а сами повторяют то же, что говорил я?!
– Выпей воды. – Уна пододвинула ему стакан. Но майор, даже не взглянув на него, снова отхлебнул глоток вина. Продолжать разговор он не стал, и у Эстер создалось впечатление, будто пожилой джентльмен просто забыл, что намеревался сказать.
– Квинлен говорит, что собираются возобновить дело Гэлбрейта, – в полной тишине произнесла Дейрдра, но тут же умолкла, словно решив сменить тему.
– Квинлен – это муж Айлиш, – пояснила Уна, обращаясь к мисс Лэттерли. – Но он никак не связан с юриспруденцией, поэтому я не знаю, насколько достоверны его сведения. Скорее всего, это просто слухи.
Эстер ожидала, что миссис Файф заступится за мужа – будет настаивать на его правоте или опровергать его причастность к распространению слухов. Но та молчала.
Гектор покачал головой:
– Элестеру будет неприятно, – мрачно заметил он.
– Всем будет неприятно. – Мэри нахмурилась, явно расстроенная. – Я полагала, с этим покончено.
– Надеюсь, так и есть, – уверенно заявила миссис Макайвор. – Не думайте об этом, мама. Все это – досужая болтовня. Ничего из этого не выйдет, и все утихнет само собой.
Старая леди угрюмо взглянула на нее, но ничего не сказала.
– Мне все-таки хотелось бы, чтобы ты не ездила в Лондон, – проговорил Гектор как бы в пространство. Вид у него был расстроенный, словно речь шла об обиде, нанесенной лично ему.
