Агата Кристи - Кошка среди голубей

– Он станет самой чудесной школой в Англии, – с энтузиазмом согласилась с ней мисс Рич.

– Хорошо, – сказала мисс Булстроуд. – И еще, Эйлин, я должна заставить вас сделать соответствующую стрижку и прическу. По-видимому, вы не справляетесь с этим пучком. А теперь, – произнесла она другим голосом, – я должна пойти к Чедди.

Директриса вошла и подошла к кровати. Мисс Чедвик лежала очень неподвижная и бледная. В ее лице не осталось ни кровинки. Казалось, сама жизнь вытекла из нее. Рядом сидел полицейский с блокнотом, а мисс Джонсон сидела по другую сторону от кровати. Она посмотрела на мисс Булстроуд и слегка покачала головой.

– Привет, Чедди, – сказала директриса и взяла ее безжизненную руку в свои ладони.

Мисс Чедвик открыла глаза.

– Я хотела сказать тебе, – произнесла она, – Элинор, это… это была я.

– Да, дорогая, я знаю, – ответила мисс Булстроуд.

– Я ревновала, – сказала Чедди. – Я хотела…

– Я знаю, – перебила ее директриса.

Слезы медленно покатились по щекам мисс Чедвик.

– Это так ужасно… я не хотела… не знаю, как я могла сделать такое!

– Не думай больше об этом, – ответила ей мисс Булстроуд.

– Но я не могу… ты никогда… я никогда себя не прощу…

– Послушай, дорогая, – сказала мисс Булстроуд. – Ты спасла мне жизнь, знаешь ли. Мне и этой милой женщине, миссис Апджон. Это чего-то стоит, не так ли?

– Я только хотела бы… – прошептала мисс Чедвик, – я могла бы отдать свою жизнь за вас обеих. Тогда все было бы в порядке…

Мисс Булстроуд смотрела на нее с глубокой жалостью. Мисс Чедвик глубоко вздохнула, улыбнулась, слегка повернула голову на бок – и умерла…

– Ты и отдала свою жизнь, моя дорогая, – мягко сказала мисс Булстроуд. – Надеюсь, ты это понимаешь – теперь.

Глава 25

Наследство

– К вам пришел какой-то мистер Робинсон, сэр.

– А! – воскликнул Эркюль Пуаро, протянул руку, взял со стола лежащее перед ним письмо и задумчиво посмотрел на него. – Пригласите его, Джордж.

Письмо состояло всего из нескольких строчек:

Дорогой Пуаро!

К вам вскоре может зайти некий мистер Робинсон. Возможно, вы что-то о нем уже знаете. Довольно выдающаяся фигура в определенных кругах. В современном мире такие люди пользуются спросом… Я считаю, что в данном деле, если можно так выразиться, он на стороне ангелов. Это просто рекомендация – на тот случай, если у вас возникнут сомнения. Конечно – и я это подчеркиваю, – мы понятия не имеем, о чем он хочет с вами проконсультироваться…

Ха-ха! А также хо-хо!

Пуаро положил письмо и встал, когда мистер Робинсон вошел в комнату. Он поклонился, пожал ему руку и указал на кресло.

Мистер Робинсон сел, достал носовой платок, вытер свое большое желтое лицо и заметил, что день сегодня теплый.

– Надеюсь, вам не пришлось идти сюда пешком по такой жаре?

Казалось, Пуаро ужаснула сама мысль об этом. Повинуясь естественному ходу этой мысли, он поднял руку и потрогал усы, но тут же убедился, что они не потеряли форму.

Мистер Робинсон также пришел в ужас от этой мысли:

– Нет, нет, что вы! Я приехал в своем «Роллс-Ройсе». Но эти пробки… Иногда сидишь в них по полчаса.

Пуаро с сочувствием кивнул.

Наступила пауза, которая следует после одной части беседы перед началом второй части.

– Я с интересом услышал – разумеется, ходит много разных слухов, и большинство из них не соответствуют действительности, – что вы занимались происшествием в школе для девочек.

– А! – сказал Пуаро. – Это… – Он откинулся на спинку стула.

– Мидоубэнк, – задумчиво произнес мистер Робинсон. – Одна из самых лучших школ в Англии.

– Это прекрасная школа.

– Сейчас? Или была ею?

– Надеюсь на первое.

– Я тоже надеюсь, – согласился мистер Робинсон. – Боюсь, она висит на волоске. Ну, нужно делать то, что в твоих силах. Небольшая финансовая поддержка, чтобы пережить определенный неизбежный период упадка… Несколько тщательно отобранных новых учениц… Я пользуюсь некоторым влиянием в европейских кругах.

– Я тоже постарался использовать свой дар убеждения в определенных кругах. Может быть, как вы говорите, мы сможем пережить этот период. К счастью, у людей короткая память.

– Нужно на это надеяться. Но следует признать, что произошедшие там события могут стать потрясением для нервов любящих мам – и пап тоже. Учительница физкультуры, учительница французского, и еще одна учительница – все убиты.

– Да, вы правы.

– Я слышал – ведь ходит много слухов, – продолжал мистер Робинсон, – что у этой несчастной молодой женщины, которая их убила, была какая-то фобия, она с детства ненавидела школьных учительниц. Несчастливое школьное детство. Психиатры красочно распишут этот диагноз. По крайней мере, постараются добиться вердикта о неполной вменяемости, как это сейчас называется.

– Такая линия защиты представляется самой лучшей, – ответил Пуаро. – Вы меня простите, но буду надеяться, что она не принесет успеха.

– Я с вами полностью согласен. Абсолютно хладнокровная убийца. Но они сделают упор на ее отличные рекомендации, на ее работу секретаршей у разных известных людей, на ее военный послужной список – кажется, в контрразведке…

Мистер Робинсон произнес последние слова с некоторым нажимом, и в его голосе прозвучали вопросительные интонации.

– Она работала очень хорошо, по-моему, – произнес он более отрывистым тоном. – Такая молодая, но талантливая, и была очень полезна – обеим сторонам. Это было ее призвание, и ей следовало его придерживаться. Но я могу понять такое искушение – сыграть в одиночку и получить большой приз… – Он медленно прибавил: – Очень большой приз.

Бельгиец кивнул.

Мистер Робинсон наклонился вперед:

– Где они, мистер Пуаро?

– Я думаю, вы знаете, где они.

– Ну, откровенно говоря, да. Банки – такие полезные учреждения, не так ли?

Сыщик улыбнулся.

– Нам ни к чему говорить обиняками, не так ли? Что вы намерены с ними делать?

– Я ждал.

– Чего ждали?

– Скажем так – предложений.

– Да, понимаю.

– Поскольку они не принадлежат мне, я бы хотел вручить их тому, кому они принадлежат. Но это непросто, если я правильно оцениваю положение.

– Правительства всегда попадают в весьма сложное положение, – сказал мистер Робинсон. – Уязвимое, так сказать. Когда речь идет о нефти, стали, уране, кобальте и остальных природных ресурсах, международные отношения приобретают крайнюю деликатность. Лучше всего было бы иметь возможность заявить, что правительство Ее Величества не имеет совершенно никакой информации по этому вопросу.

– Но я не могу хранить этот важный вклад в своем банке бесконечно долго.

– Совершенно верно. Вот почему я приехал предложить вам передать его мне.

– Вот как! – произнес Пуаро. – Почему?

– Я приведу вам несколько отличных причин. Эти драгоценные камни – к счастью, мы не официальные лица и можем называть вещи своими именами – были, несомненно, личной собственностью принца Али Юсуфа.

– Я понимаю, что это правда.

– Его высочество вручил их командиру эскадрильи Роберту Ролинсону с определенными инструкциями. Их следовало вывезти из Рамата, и их должны были передать мне.

– У вас есть доказательства?

– Конечно.

Мистер Робинсон достал из кармана длинный конверт. Из него он вынул несколько документов и положил их на стол перед Пуаро. Тот склонился над ними и внимательно их прочел.

– По-видимому, все обстоит именно так.

– Ну, тогда?..

– Вы не возражаете, если я задам вопрос?

– Ничуть.

– Что лично вы получаете от этого?

Мистер Робинсон казался удивленным.

– Мой дорогой друг… Деньги, конечно. Довольно много денег.

Пуаро задумчиво смотрел на него.

– Это очень старая профессия, – сказал мистер Робинсон. – И прибыльная. Нас довольно много, наша сеть охватывает весь земной шар. Мы, как бы это выразиться, – те, кто устраивает дела за кулисами. Для королей, президентов, политиков – для всех тех, собственно говоря, кто стоит в беспощадном луче света, как сказал один поэт. Мы сотрудничаем друг с другом, и учтите: мы оправдываем доверие. Наши прибыли велики, но мы честны. Наши услуги стоят дорого, но мы их действительно оказываем.

– Понятно, – сказал Пуаро. – Ладно! Я согласен удовлетворить вашу просьбу.

– Могу вас заверить, что такое решение устроит всех. – Глаза мистера Робинсона на мгновение остановились на письме полковника Пайкэвея, лежащего у правой ладони Пуаро.

– Только еще один маленький момент. Я – человек. И мне любопытно. Что вы собираетесь делать с этими драгоценностями?