Тесс Герритсен - Клуб Мефисто
– Кто сообщил об убийстве?
– Звонили девять-один-один. Сразу после полуночи.
– Откуда?
– Прямо отсюда.
Маура нахмурилась:
– Жертва? Может, пыталась позвать на помощь?
– На линии молчали. Кто-то просто набрал номер и не положил трубку. Первая машина подоспела минут через десять после звонка. Патрульный увидел, что дверь не заперта, зашел в спальню – и пулей обратно.
Джейн остановилась у дверного проема и глянула на Мауру через плечо. Взгляд-предостережение.
– Ну вот, самое страшное – здесь.
«Отрезанной кисти было достаточно, чтобы напугаться».
Джейн посторонилась, позволив Мауре заглянуть в спальню. Жертвы видно не было – кругом была только кровь. В среднем в теле человека ее содержится литров пять. Такого же количества красной краски хватило бы с лихвой, чтобы выкрасить небольшую комнату от пола до потолка. Когда Маура заглянула в дверной проем, больше всего ее поразили невероятные брызги в форме длинных узких дорожек, оставленные рукой какого-то безумца на белых стенах, мебели и белье.
– Артериальная, – заметила Риццоли.
Маура лишь молча кивнула, разглядывая дугообразные кровавые подтеки – кошмар, описанный красным на стенах. Однажды, еще на четвертом курсе медицинского факультета, она стажировалась в отделении неотложной хирургии и видела пациента с огнестрельным ранением, истекавшего кровью на травматологическом столе. У того пациента резко упало кровяное давление, и хирург-стажер с отчаяния начал срочно проводить лапаротомию, надеясь остановить внутреннее кровотечение. Когда он разрезал живот, из брюшной полости фонтаном ударила артериальная кровь и забрызгала халаты и лица других врачей. И в последние лихорадочные секунды, пока они производили откачку и обрабатывали рану стерильными полотенцами, Маура не замечала ничего, кроме крови. Ее лоснящегося глянца и мясного запаха. Она потянулась к брюшной полости, чтобы взяться за ранорасширитель, и тут почувствовала сквозь рукава халата тепло – оно подействовало на нее как успокаивающая ванна. В тот день в операционной Маура впервые увидела, какую сильную струю крови вызывает даже самое слабое артериальное давление.
И сейчас, когда она осматривала стены спальни, ее внимание снова привлекла кровь, которая запечатлела последние мгновения жизни жертвы. «Когда был сделан первый надрез, сердце жертвы еще билось и нагнетало кровяное давление». Туда, на стену, прямо над кроватью, и ударила дугой, точно из пулемета, первая струя крови. Затем, после нескольких сильнейших толчков, дугообразные струи стали ослабевать. Тело, должно быть, пыталось компенсировать падающее давление – артерии сжимались, пульс учащался. Но с каждым сокращением сердца жертва теряла все больше крови, приближая свою смерть. Когда же наконец давление совсем упало и сердце остановилось, кровотечение почти прекратилось – из тела вытекли последние капли крови. Явление смерти – вот что прочла Маура на стенах и на кровати.
Потом ее взгляд остановился – замер, различив среди всех этих кровавых брызг нечто такое, чего она сперва не заметила. То, от чего у нее по спине вдруг пробежали мурашки. На одной из стен виднелись три перевернутых креста, нарисованные кровью. А под ними – какие-то загадочные знаки:
– Что это значит? – тихо спросила Маура.
– Понятия не имеем. Вот бьемся, пробуем разгадать.
Маура не могла отвести глаз от надписи. К горлу подступил комок.
– Что это, черт возьми, за шарада?
– Погоди, тут есть еще кое-что. – Джейн обошла кровать с другой стороны и указала на пол. – А вот и жертва. Вернее, большая ее часть.
Маура тоже обошла кровать и лишь тогда увидела женщину. Та лежала на спине, раздетая. Из-за обескровливания кожа ее была точно гипсовая, и тут Маура вспомнила, как однажды на выставке в Британском музее видела множество разбитых древнеримских статуй. За долгие столетия мрамор потрескался, головы отбились, руки отломались – и в конце концов скульптуры превратились в жалкие безликие обрубки. Сейчас, взглянув на лежащее на полу тело, она увидела то же самое. Разбитую Венеру. Без головы.
– Похоже, здесь ее и убили, на кровати, – предположила Джейн. – Поэтому забрызгало только одну стену, остальная же кровь на матрасе. Затем ее повалили на пол, наверно, потому, что убийце нужна была твердая поверхность, чтобы закончить резню… – Джейн вздохнула и отвернулась, словно дошла до предела и уже не могла глядеть на тело жертвы.
– Значит, говоришь, первая патрульная машина прибыла через десять минут после того, как позвонили девять-один-один, – сказала Маура.
– Точно.
– Да, но на все это – на ампутацию и отсечение головы – ушло бы не десять минут, а куда больше.
– Понятное дело. И звонила, по-моему, не жертва.
Услышав за спиной шаги, они обе обернулись и увидели Барри Фроста: он стоял в дверях, не решаясь войти в спальню.
– Криминалисты пожаловали.
– Пусть заходят, – сказала Джейн и, помолчав, прибавила: – Неважнецки выглядишь.
– А по-моему, я держусь молодцом. Особенно учитывая ситуацию.
– Как там Кассовиц? Оклемалась? Нам тут нужна помощь.
Фрост покачал головой:
– Все еще сидит в машине. По-моему, больше она не выдержит. Пойду лучше схожу за криминалистами.
– Скажи ей, бога ради, чтобы училась сдерживаться! – крикнула ему вдогонку Джейн. – Терпеть не могу, когда женщины ведут себя подобным образом. Это портит всем нам репутацию.
Маура снова посмотрела на пол, где лежало туловище жертвы.
– А вы нашли…
– Все остальное? – уточнила Джейн. – Ах да, левую кисть ты уже видела. А правая – в ванне. Думаю, пора тебе заглянуть на кухню.
– А там что?
– Еще сюрпризы.
Джейн прошла через спальню в коридор.
Маура было двинулась следом и тут вдруг увидела себя в зеркале. Собственное отражение глядело на нее уставшими глазами из-под слипшихся от растаявшего снега темных волос. Она так и застыла на месте – но не оттого, что увидела свое лицо.
– Джейн, – прошептала она, – ты только взгляни!
– На что?
– На зеркало. Знаки… – Маура оглянулась и посмотрела на надпись на стене. – Видишь? Обратное изображение! Это не знаки, а буквы, и прочесть их можно с помощью зеркала.
– Это что, какое-то слово?
– Да. Здесь написано – Peccavi.
Джейн покачала головой:
– Даже если изображение перевернуть, мне это все равно ни о чем не говорит.
– Это же латынь, Джейн.
– И что означает?
– Я согрешил.
Женщины какое-то время молча смотрели друг на друга. Потом Джейн вдруг усмехнулась:
– Надо же, ну прямо чистосердечное признание! Думаешь, достаточно пропеть пару раз «Аве Мария!» и снова станешь белым и пушистым, после такого-то прегрешения?
– Может, это относится не к убийце. Может, к жертве. – Маура посмотрела на Джейн. – Я согрешила.
– Наказание? – предположила Джейн. – Месть?
– Мотив вполне возможный. Она натворила что-то такое, что взбесило убийцу. Согрешила против него. Вот он с ней и рассчитался.
Джейн глубоко вздохнула:
– Пойдем на кухню.
Она провела Мауру дальше по коридору. В дверях на кухню остановилась и посмотрела на доктора Айлз – та тоже застыла на пороге, онемев от того, что увидела.
Там, на кафельном полу, был нарисован большой красный круг – рисовали, похоже, мелом. По кругу, в пяти местах, виднелись лужицы расплавленного и застывшего черного воска. «Свечи», – решила Маура. А посреди круга была установлена отрезанная голова – глаза глядели прямо на них.
Круг. Пять черных свечей. «Ритуальное жертвоприношение».
– А ведь мне сейчас нужно возвращаться домой к дочурке, – сказала Джейн. – Утром рассядемся дружно вокруг елки, раскроем подарки, и все будут считать, что на земле царят мир и покой. Только я не смогу отделаться от мысли… что вот эта штуковина… смотрит на меня. Счастливого Рождества, черт возьми!
Маура проглотила комок:
– Узнали, кто она такая?
– Ну, я пока не притаскивала сюда на опознание ни друзей, ни соседей. «А вы узнали голову на полу в кухне?» Но судя по фото на водительском удостоверении, можно сказать, что это Лори-Энн Такер. Двадцать восемь лет. Шатенка, глаза карие. – Джейн отрывисто рассмеялась. – Сложим вместе все части тела – примерно это и получится.
– Что еще о ней известно?
– Мы нашли у нее в сумочке корешок чековой книжки. Работала в Музее науки. Кем – неизвестно, но судя по обстановке в доме и мебели… – Джейн заглянула в столовую, – зарабатывала негусто.
Тут послышались голоса и шаркающие шаги – пришли криминалисты. Джейн тут же поприветствовала их с присущей ей нарочитой самоуверенностью. Такая вот она, решительная детектив Риццоли, которую все знают.
– Салют, ребята, – сказала она двум криминалистам, которые вместе с Фростом осторожно прошли в кухню. – У нас тут есть для вас кое-что интересное.
