Антология - Пустой дом Шерлока Холмса (сборник)

Мне пришло в голову, что передо мной – образчик застарелого тщеславия, и я уже собирался озвучить эту мысль, как в наше купе, принеся с собой порыв нестерпимо холодного воздуха, буквально ввалился еще один человек.

Новоприбывший был щеголем среднего роста и телосложения, со светлыми усами и волосами, и все его поведение говорило о том, что перед нами приятный, воспитанный человек. Он мужественно сражался с переполненным чемоданом и медицинской сумкой, и хотя ему немного мешала хромота, он сохранял на лице улыбку. Мне этот человек показался смутно знакомым, но я никак не мог вспомнить, кто он и где пересекались наши пути.

– Прошу прощения, – извинился мужчина, когда ценой неимоверных усилий ему удалось водрузить свои вещи на сетку для багажа. По-моему, ему пришлось даже тяжелее, чем мне.

Со вздохом облегчения он сел рядом с детективом, который был занят тем, что раскуривал трубку, извлеченную им из кармана пальто.

– Как я понимаю, инженер немного расстроился? – спросил Холмс, гася спичку.

– Да он был просто в ярости!

– Вот неразумный человек.

– Беспокоиться не о чем, мы со всем уже разобрались, правда, по-моему, вам стоит знать: он пригрозил спустить своего трехногого пса, если еще раз увидит кого-нибудь из нас на этих рельсах.

Приличия ради не стану упоминать здесь ответ, который выдал на это замечание мистер Холмс.

– Мне кажется, вы уже знакомы с моим другом, коллегой и с недавнего времени биографом, – произнес он, снова обратив на меня внимание. – Доктор Джон Уотсон. Доктор, вы же помните мистера Стэмфорда?

Стоило ему внимательнее ко мне присмотреться, как в его удивительных голубых глазах блеснула искра узнавания. Во время нашей прошлой встречи они, конечно, были тусклее, но передо мной действительно стоял армейский хирург в отставке, которого я несколько лет назад представил Холмсу. Уотсон очень изменился: не было больше несчастной, изможденной тени человека, некогда осунувшееся лицо светилось здоровьем. Он поправился, и запомнившийся мне в нем в тот день в баре «Критерий» дух уныния уступил место осязаемой жизнерадостности.

Как ему удалось этого добиться в обществе единственного в мире частного сыщика, оставалось для меня загадкой. Вежливость во мне уступила натиску любопытства.

– Так вы не сердитесь на меня за то, что я познакомил вас с Холмсом? – выпалил я, пожимая его руку.

Уотсон лишь рассмеялся в ответ и крепче пожал мне руку. А я-то думал, что задаю один из самых логичных вопросов.

– А это, должно быть, ваша чудесная жена, – указал он на Вайолет.

Доктор всегда отличался прекрасными манерами, чего я не мог сказать о втором нашем попутчике, который молча курил, явно утомленный усилиями, которые от него потребовались, чтобы поговорить с нами, смертными.

Следующие несколько часов мы вели приятную беседу. Должен признать, Уотсон полностью захватил наше внимание рассказами о некоторых делах своего друга, и нам стало ясно, что он обладает способностями хорошего рассказчика. Но Холмс не мог удержаться от того, чтобы не закатывать глаза и не подвергать критике самые живописные и романтичные места рассказов, которые так будоражили наше воображение и оживляли историю. Однако даже я замечал тень улыбки, прятавшейся за изогнутой трубкой, и поначалу я счел ее свидетельством самодовольства и гордости за то, что о его блистательном уме теперь стало известно публике.

Наступила полночь, и поезд остановился на вокзале Юстон.

– С Рождеством, Холмс, – сказал доктор своему другу и похлопал его по колену.

– Ха! – Таким ответом удостоились все его усилия. Но похоже, доктора это нисколько не огорчило.

– Да что с ним такое? – спросил я, снимая свой багаж.

Уотсон как раз встал, чтобы помочь мне, невзирая на то, что нога явно причиняла ему сильную боль.

– О, не стоит переживать. Он просто расстраивается, что сегодняшний праздник сдерживает разгул преступной деятельности.

Судя по всему, сумасшествие было заразной болезнью.

Как только мы вышли на платформу, Уотсон отвел меня в сторону и поблагодарил за знакомство, позволившее ему начать жизнь заново. Он заверял меня, что афганская война оказалась для него разрушительной в гораздо большей степени, чем ему показалось сначала, и что он не представлял, как бы смог выжить после оставленных на нем страшных отметин.

Он еще не договорил, несказанные слова витали в воздухе, и должен признаться, я обрадовался, когда мистер Холмс выбрал именно этот момент, чтобы выйти из вагона и присоединиться к нам. Уотсон так и не завершил свою мрачную мысль. Он с деланным оживлением заметил, что наш удивительный вечер закончился, даже зевнул, чтобы продемонстрировать, как сильно он устал. Сразу после этого доктор пожаловался на беспокойный сон, и вскоре мы распрощались.

Как я уже сказал в начале этого рассказа, когда мы расстались с доктором и его невыносимым другом, я решил считать этот вечер сравнительно приятным и проведенным со старыми знакомыми. Затем я опустил руку в карман и обнаружил там исключительно странную вещь.

Я вытащил из кармана «Рождественский ежегодный выпуск Битона». На первой его странице рекламировалась опубликованная в журнале статья некоего Артура Конан Дойла, литературного агента доктора Джона Уотсона. Сама статья была надписана ровным четким почерком. Некоторое время я стоял и завороженно смотрел на страницу, перечитывая ее снова и снова, пока не запомнил наизусть. И тогда я увидел малую часть того, что, должно быть, увидел доктор в самонадеянном студенте, хвалившемся своими экспериментами с гемоглобином в лаборатории.

Взяв Вайолет за руку, я прочел запись еще раз и только потом направился к ожидавшему нас кэбу. Я прошептал, не обращаясь ни к кому конкретно: «С Рождеством!»

Стэмфорд,

Считайте это рождественским подарком. Если я не ошибаюсь, в скором времени Вы сочтете его весьма полезным символом нашего знакомства. Спасибо Вам за то, что спасли две заблудшие души.

Ш. Х.

Скотт Варнхам

Дело о взрыве на «Луне»

Дело о происшествии на корабле с простым названием «Луна» представляет некоторый интерес для поклонников дедуктивного метода.

Было это в 1897 году. Мой друг только что закончил дело Эбби-Грейндж и знаменовал это событие исполнением скрипичной пьесы собственного сочинения. Я уже начинал засыпать под эти сладостные звуки, как за дверью послышался топот ног, поднимающихся по семнадцати ступеням, ведущим ко входу в наше жилище на Бейкер-стрит. Потом дверь распахнулась, и в комнату влетел инспектор Лестрейд.

– Прошу вас, Лестрейд, присаживайтесь. Отсюда до доков не ближний путь, а в такой ранний час кэбы встречаются не часто, поэтому я позволю себе предположить, что вы ужасно устали, – сказал мой друг.

– Нет, вы только посмотрите! Холмс, ну откуда вы знаете, что я к вам прямо с доков? – Лестрейд был потрясен такой прозорливостью.

– Все очень просто. Когда холодным ранним утром я вижу человека, покрытого потом, я понимаю, что он приложил немало усилий и явно прибыл издалека, чтобы повидаться со мной. А почувствовав от вашей одежды отчетливый запах моря, я без труда догадался, откуда именно вы явились. – Холмс откинулся на спинку кресла и дал Лестрейду возможность вникнуть в его объяснения.

Лестрейд выразительно на меня посмотрел:

– Да уж, сама простота!

Этот диалог с небольшими вариациями повторялся раз за разом, поэтому мы с Холмсом только закатили глаза. Лестрейд наконец сел и рассказал о причине своего визита.

– Два дня назад в Скотленд-Ярд пришла телеграмма, сообщавшая о странных событиях на борту корабля под названием «Луна», который вышел из Ньюфаундленда и направлялся к докам судоремонтного завода. Так получилось, что старший механик заболел, проснувшись однажды утром и увидев, что все стены его каюты покрыты странным белым веществом. Вещество смыли, но оно снова появилось на следующий день. Той же ночью на борту было совершено множество мелких краж. За день до отправления телеграммы экипаж решил устроить ловушку для негодяя, но это ни к чему не привело.

– Могу я взглянуть на телеграмму? – перебил его Холмс.

Лестрейд пошарил по карманам и выудил смятый листок бумаги. Холмс легко потер телеграмму кончиками пальцев, затем положил на стол, чтобы рассмотреть внимательнее.

– Прошу вас, продолжайте.

– Если не считать странного вещества на стенах каюты механика и инженерного отсека, все шло вполне обычно. Этим утром я взял пару констеблей и пошел в доки, чтобы встретить корабль. Мы собирались опросить пассажиров и, возможно, обыскать тех из них, кто не внушил бы нам доверия.

– Как я понимаю, корабль до доков не дошел? – Холмс отвернулся от полицейского, чтобы надеть свою персидскую туфлю. Она оказалась под моими ногами, но он ничего не сказал.