Агата Кристи - Шестеро против Скотленд-Ярда (сборник)
Грохот будет оглушительный, но столь малое количество фульмината серебра не должно причинить большого вреда. Гремучая ртуть самого Эдди успешно завершит начатое. По его любимому выражению, я «справедливо рассчитывала на то», что Эдди все-таки не железный и нервы у него окажутся на пределе. Громкий хлопок у самых ног в тот момент, когда он еще будет держать в руках свой пузырек, заставит его буквально подпрыгнуть от неожиданности. Он дернется всем телом, а ведь пузырек с гремучей ртутью останется где-то на уровне его глаз, почти у самой верхней части шкафчика. В качестве подстраховки я использовала еще один прием. Прежде чем установить его пузырек на «качели», я смазала его для лучшего скольжения, а под пробку пузырька сунула едва заметный кусочек ваты, чтобы она закрывалась не слишком плотно.
Мне представлялось, что это произойдет так. При взрыве фульмината серебра Эдди резко вздрогнет, держа одну из рук все еще достаточно высоко. Рефлекторно он захочет поставить пузырек на место, но обнаружит, что стекляшка норовит выскользнуть из пальцев. Тогда Эдди ухватится за пробку, но и здесь окажется, что держаться ему не за что. Слабо прилаженная мной пробка останется у него в руке, а пузырек на секунду зависнет в воздухе и упадет на кафельный пол, что будет означать для Эдди неминуемую смерть.
Однако, понятное дело, я опиралась не на один лишь расчет. На чердаке у меня висела полка, расположенная примерно на той же высоте, как и шкафчик в ванной. И я проводила там эксперименты до тех пор, пока не определила точно, как закрепить пробку пузырька с помощью ватки, чтобы все произошло по плану.
Скажу сразу: все сработало. Впрочем, если бы мой вариант оказался непригодным – я всегда могла позже устроить другую ловушку. Но провала не произошло. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, мне трудно избавиться от чувства удовлетворения теоретика, чьи расчеты оказались безукоризненно верными. Думаю, такие же ощущения испытывают конструкторы больших пушек после успешных испытаний, хотя их способ убийства людей куда более масштабный, чем мой, и, уж конечно, стоит намного дороже.
Кейт явно не заметила в моем поведении ничего странного, поскольку никому ничего до сих пор не рассказала. При этом Кейт глубоко верит в предзнаменования, предчувствия и прочее. Но стоило мне позвать ее в сад, чтобы показать стручки гороха, которые следовало оборвать к ужину, как она тут же безмолвно подчинилась и последовала за мной. Взрыв застал нас среди зарослей гороха. Эдди просто не мог выбрать более благоприятного для меня времени. Скажу по секрету: я даже слышала легкий хлопок непосредственно перед тем, как грянула основная взрывчатка. То есть все прошло точно в соответствии с моим планом.
Здесь и конец истории. Вот только они все еще не могут отскрести осанки Эдди от потрескавшихся стен. Бедняга Эдди! Он всего лишь строил из себя жесткого парня, и я могла бы даже пожалеть о его гибели, если бы не вспоминала постоянно о ранчо. И потом – насколько же убедительно у меня получилось свершить правосудие!
Я считаю, что это было идеальное убийство. Уже перевалило за полночь. Полицейские давно уехали. Причем у них не возникло ни тени подозрения в том, что это не несчастный случай. А ведь сыщики проделали тщательную работу. Они быстро установили факт приобретения Эдди ртути, азотной кислоты и прочего. Отсюда ими был сделан вывод, что причиной трагедии послужила детонация фульмината ртути. Кроме того, я в своих показаниях не забыла упомянуть, что муж часто развлекался химическими опытами, хотя я понятия не имела, какими именно. От них не ускользнуло выражение ужаса на моем лице, когда при мне произнесли слова «гремучая ртуть». По моим предположениям, он нарочно не говорил мне, чем занимался, зная, что я непременно попыталась бы ему помешать. Это утверждение показалось детективам вполне логичным. Они поняли, почему я осознала бы всю опасность таких экспериментов, поскольку не стала скрывать от них, что сама кое-что понимаю в химии, и даже показала несколько запылившихся учебников, валявшихся на чердаке. Разумеется, там уже не сохранились следы от работы с химикатами, а если бы и остались, их бы посчитали делом рук Эдди.
Меня они ни в чем не подозревают. Да и откуда бы у них взяться подозрениям? Кроме того, у них нет ни малейшей улики против меня. Повторяю: я совершила идеальное убийство.
Сейчас я пойду на кухню, чтобы сжечь в печи эти записи, как и собиралась – еще до того, как просохнут чернила последних строк. А через месяц-другой отплыву в Аризону. Как выразился бы бедолага Эдди: «Ну и дела!»
Отставной старший инспектор Скотленд-Ярда Корниш расследует преступление, описанное Энтони Беркли
…а потом появляются наручники!
На мой взгляд, мистер Энтони Беркли гораздо больше преуспел в создании остроумной и мастерской пародии на новые тенденции в американской литературе детективного жанра, чем в описании идеального убийства, как бы хитро ни был продуман его сценарий.
Верно, при первом знакомстве с рассказом многие читатели, видимо, решат, что Миртл Туффан находится в полной безопасности и ее никто и никогда не заподозрит в убийстве собственного мужа. Ведь американец ко времени своей гибели тоже готовился совершить убийство. И его погубил взрыв, с помощью которого он планировал избавиться от Миртл. Полицейское расследование вскрыло бы преступное прошлое и подлинный характер этого человека. Стало бы совершенно ясно, что он женился на Миртл только ради ее баснословного состояния, каким на самом деле она не обладала. Уже был установлен факт приобретения им убивших его же химикатов. А потому вполне естественным выглядел бы вывод: он сам готовил убийство, но стал жертвой преждевременного взрыва, когда манипулировал с чрезвычайно опасными веществами. С чего бы полиции продолжать копаться в этом деле дальше?
Таков взгляд на положение вещей и у самой Миртл. Она на практике убедилась, насколько легко все было осуществить. С моей точки зрения, даже слишком легко. И ощущение мнимой неуязвимости перед лицом закона, которое Миртл почувствовала, сильно помешает ей выкрутиться, если будет предпринято новое, более тщательное расследование, увеличит вероятность, что она выдаст себя.
Миртл уже сделала ряд ошибок, чреватых самыми серьезными последствиями. Она, например, слишком легко приняла на веру тот факт, что ее прислуга, Кейт, ничего не подозревала об истинной обстановке в том доме. Подобно своему покойному мужу, она, по всей видимости, тоже считала Кейт несколько заторможенной и туповатой. Многие люди придерживаются подобного мнения о своих слугах, но, уверяю вас, как правило, наемные домашние работники далеко не так глупы, как думают их хозяева. Любая горничная знает о тех, у кого она служит, намного больше, чем кажется возможным самим членам этой семьи.
Зато это прекрасно известно полицейским, и следователь наверняка предоставит Кейт шанс высказаться, поощрит ее, чтобы получить как можно больше подробностей о жизни Миртл и ее супруга. Он даст Кейт возможность изложить события так, как они ей виделись. Она, конечно, наговорит много того, что не имеет прямого отношения к делу, но можно ручаться, что с ее слов полиция получит весьма точное описание взаимоотношений столь странной супружеской пары. И меня бы очень удивило, если бы не вскрылись такие, к примеру, интересные факты.
За два дня до смерти Эдди Туффана, пока он заперся в ванной, Миртл точно так же заперлась на чердаке. Исчезла принадлежавшая Миртл драгоценная серебряная ложка эпохи Георга IV, и Кейт ее бесследная пропажа могла броситься в глаза. За несколько дней до трагедии Эдди делал много записей, что было ему совершенно несвойственно. Причем он старался, чтобы его не слишком часто заставали за подобным занятием. Миртл знала о неожиданной творческой активности мужа, и она крайне интересовалась содержанием записок. За мгновение до большого взрыва Кейт услышала негромкий хлопок. Миртл признала, что сама ясно расслышала его, и находившаяся рядом с ней Кейт тоже могла уловить этот звук.
Одних лишь этих фактов оказалось бы достаточно, чтобы дать полицейским пищу для размышлений. Тем более что уже очень скоро сыщикам стало бы известно о завещании Эдди, о ранчо, как и о намерении Миртл в недалеком будущем отправиться в Америку. Затем, следуя принятым правилам, Кейт и Миртл могли допросить по отдельности, причем едва ли Миртл поделилась бы с инспектором фактами о своем долгом пребывании в одиночестве на чердаке, исчезновении серебряной чайной ложки, существовании рукописи Эдди или звуке «негромкого хлопка», донесшегося перед взрывом. По отдельности все эти мелочи могли бы не вызывать подозрений, но, учитываемые вместе, они нуждаются в определенных объяснениях, а молчание же Миртл станет выглядеть красноречивым подтверждением их важности.
Между тем Кейт, которая наверняка укажет на вышеназванные обстоятельства, что само по себе может придать следствию новый импульс, не обязательно ограничится только такими показаниями. Она, кроме того, способна сообщить полиции о том, что ключ от ящика письменного стола Миртл подходил к замку крышки бюро Эдди – она вполне могла даже подсмотреть, как хозяйка вскрыла бюро и читала записки. Миртл некоторое время провела в ванной незадолго до взрыва и затем вела себя самым странным образом, уводя Кейт в спешке из дома за минуты до гибели Эдди.
