Лилиан Браун - Кот, который читал справа налево (сборник)
– Кое-кто предполагает, что это семейное дело.
– Миссис Ламбрет имеет слишком изысканный вкус, чтобы позволить себе столь грубое убийство. Заколоть ножом? Застрелить – может быть, но не заколоть. Застрелить с помощью маленького дамского пистолета или что там женщины носят в сумочке. Мне всегда казалось, что эти дамские сумочки набиты мокрыми детскими пеленками. Но несомненно, там есть место для маленького дамского пистолета, инкрустированного немецким серебром, в футляре из черепахового панциря.
Квиллер сказал:
– Вы видели когда-нибудь портрет ее мужа, который она написала? Ламбрет выглядит живым, словно на фотографии, но сам портрет не очень лестный.
– Я благодарю судьбу за то, что меня миновала чаша сия… Нет, мистер Квиллер, боюсь, убийца не художник. Заталкивать режущий предмет в плоть было бы исключительно противно для художника. Скульптор лучше чувствует анатомию человека, но он проявляет свою агрессивность в более примитивной для общества манере – терзая глину, долбя камень или кромсая металл. Итак, лучше бы вам поискать убийцу среди разгневанных клиентов, отчаявшихся соревноваться с Ламбретом владельцев галерей, ненормальных любителей искусства или отвергнутых любовниц.
– На всех оскверненных произведениях искусства были изображены женские фигуры, – сказал Квиллер.
Нож для бумаги с шумом вскрыл еще один конверт.
– Исходя из здравого смысла, – сказал критик, – я начинаю подозревать ревнивую любовницу.
– У вас были основания подозревать Эрла Ламбрета в нечестном бизнесе?
– Мой дорогой, – ответил Маунтклеменс, – любой хороший торговец искусством имеет все необходимое для того, чтобы стать выдающимся мошенником. Эрл Ламбрет выбрал другие, более ортодоксальные каналы для применения своего таланта. Кроме этого, я больше ничего не могу сказать. Вы, репортеры, все похожи друг на друга: когда вам в зубы попадает какой-нибудь клочок информации, вы терзаете его до смерти. Еще чашку чая?
Критик налил чай из серебряного чайника и вернулся к своей почте.
– Вот приглашение, которое, возможно, заинтересует вас, – сказал он. – Имели ли вы когда-нибудь удовольствие посетить вернисаж? – Он протянул картонку малинового цвета Квиллеру.
– Нет. Что значит «вернисаж»?
– Тоскливый вечер, устраиваемый художниками и навязываемый публике, которая достаточно доверчива, чтобы заплатить за входной билет. Однако приглашение позволит вам пройти без оплаты, и вы, возможно, выжмете из этого тему для статьи. Возможно, вы даже слегка позабавитесь. Советую вам одеться поскромнее.
Вернисаж назывался «Тяжкая тяжесть висит у нас над головой» и был назначен на следующий вечер в Пенниманской школе изящных искусств. Квиллер решил сходить.
До того как он покинул квартиру Маунтклеменса, Коко удостоил их своим появлением. Кот вышел из-за ширмы, небрежно взглянул на Квиллера, широко зевнул и удалился из комнаты.
Одиннадцать
В понедельник утром Квиллер позвонил директору Пенниманской школы и попросил разрешения взять интервью у одного из преподавателей. Директор согласился. В его голосе Квиллер уловил звонящие колокола и сверкающие искорки, которые всегда сопровождают предвкушение от встречи с прессой.
В час дня репортер появился в школе и был отправлен в сварочную мастерскую, отдельно стоящее здание позади школы, увитое плющом, видимо, бывшую конюшню Пенниманского имения.
Внутри мастерская изобиловала острыми кромками и колючими выступами свариваемой металлической скульптуры. Квиллер не мог сказать, на начальной или завершающей стадии находится работа. Все здесь казалось созданным для того, чтобы поранить тело и порвать одежду. Вдоль стен лежали газовые баллоны, куски резинового шланга и огнетушители.
Батчи Болтон, нелепо выглядевшая со своими кудряшками в огромном комбинезоне, одиноко сидела, поедая что-то из бумажного пакета.
– Хотите сандвич? – предложила она с деланной небрежностью, пытаясь скрыть удовольствие от того, что у нее берут интервью для газеты. – Бутерброд с ветчиной?
Она очистила место на верстаке с асбестовым верхом, отодвинув в сторону гаечные ключи, зажимы, плоскогубцы и поломанные кирпичи, и налила Квиллеру чашку черного, как деготь, кофе.
Квиллер принялся за еду, хотя полчаса назад пообедал. Он знал, какие результаты мог дать прием пищи во время интервью: формальные вопросы и ответы переходят в непринужденный разговор.
Они обменивались впечатлениями о любимых ресторанах и наилучшем способе приготовления ветчины. Потом перешли к диетам и зарядке. Далее разговор зашел о преимуществах кислородной сварки. Пока Квиллер грыз огромное красное яблоко, Батчи надела каску, защитные очки и кожаные перчатки и показала, как пудлинговать металлический брусок и прикреплять к нему ровный шарик.
– Это большое достижение, если за первый семестр удается научить детей не обжигаться, – сказала она.
Квиллер спросил:
– Почему вы свариваете металл, а не вырезаете по дереву или не лепите из глины?
Батчи свирепо посмотрела на него, и репортер испугался, что сейчас она ударит его металлическим прутом. Но она резко ответила:
– Вы, должно быть, беседовали с этим парнем, Маунтклеменсом?
– Нет. Я просто любопытный. Меня интересует это в целях самообразования.
Батчи лягнула высоким зашнурованным ботинком верстак.
– Не для печати: это быстрее и дешевле. Но в статье вы можете написать, что сварка – это изобретение двадцатого века. Люди открыли новый инструмент для ваяния – огонь.
– Я полагаю, ваши воспитанники в основном мальчики?
– Нет. Некоторые маленькие девочки тоже обучаются сварке.
– Не был ли скульптор Нино в числе ваших студентов?
Батчи оглянулась через плечо, как бы подыскивая место для того, чтобы сплюнуть.
– Он был в моем классе, но я ничему не смогла его научить.
– Я понимаю. Он считал себя гением.
– Некоторые думают, что он гений. Но я считаю, что он жулик. Не могу представить себе, как его только могли принять в галерее Ламбретов.
– Миссис Ламбрет высоко оценивает его работы.
Батчи с шумом выдохнула через нос и ничего не ответила.
– Мистер Ламбрет разделял восторги жены?
– Возможно. Я не знаю. Эрл Ламбрет не был экспертом. Он всего лишь вдолбил людям в голову, что он эксперт. Простите, конечно, что кляузничаю на покойника.
– Наверное, с вами многие согласны?
– Конечно согласны. Ведь я права. Эрл Ламбрет был жуликом, как и Нино. Они составляли прекрасную пару, пытаясь надуть друг друга. – Она зло усмехнулась. – Всем же известно, какими приемами Ламбрет действовал.
– Что вы имеете в виду?
– Никаких ценников, никаких каталогов, за исключением больших выставок, когда выставлялись работы только одного мастера. Это было частью так называемого имиджа. Если покупателю нравилось какое-либо произведение искусства, Ламбрет мог назначить любую допустимую в торговле цену. И когда художник получал свои проценты, он никогда не знал реальной продажной цены.
– Вы думаете, Ламбрет обманывал художников?
– Само собой! И при этом всегда выходил сухим из воды, потому что большинство художников простофили. Нино был единственным, обвинившим Ламбрета в мошенничестве. Рыбак рыбака видит издалека. – Батчи самодовольно похлопала себя по завитой макушке.
Квиллер вернулся в офис и написал заявку в фотолабораторию, чтобы сварщицу сфотографировали во время работы, потом набросал черновик интервью, опустив подробности о Ламбрете и Нино, и отложил его для дальнейшей доработки.
Он был доволен собой. Он чувствовал, что напал на след. Дальше нужно посетить Музей искусств, чтобы узнать как можно больше о пропавшем кинжале. И еще: после обеда он сходит на вернисаж.
Этот понедельник обещал стать интересным.
Музей искусств встретил Квиллера полуденной тишиной.
В вестибюле Квиллер взял каталог флорентийской коллекции и узнал, что большая ее часть была великодушным даром семьи Даксбери. Перси Даксбери был музейным комиссионером. Его жена занимала пост президента группы финансовой поддержки музея.
В гардеробе, где Квиллер оставил шляпу и пальто, он спросил подружку Тома Стэнли, как найти флорентийскую коллекцию. Она сонно показала на дальний конец коридора:
– Зачем она вам? Вы только попусту потратите время.
– Я никогда ее не видел. Вот зачем. Это хорошее обоснование? – Он говорил дружелюбным тоном, немного подшучивая над ней.
Девушка посмотрела на Квиллера сквозь пряди длинных волос, спадавших ей на глаза:
– Сейчас в музее проводится выставка современного шведского серебра. Там намного интереснее.
– O’кей. Я посмотрю и то и другое.
– Вам не хватит времени. Музей закрывается через час, – предупредила она. – Кроме того, шведское серебро здесь последнюю неделю.
