Гилберт Честертон - Сообразительный мистер Ридер. Воскрешение отца Брауна (сборник)
Мистер Ридер однажды видел ее. Это было, когда в Центральном уголовном суде он давал показания против Варфоломея Ксавье Плесси, изобретательного француза, который открыл новый способ делать старые деньги. Его подделки были высочайшего качества, обычный человек не мог отличить их от настоящих, но мистер Ридер не был обычным человеком. Он не только отличил их, но еще и сумел найти мастера, их печатавшего, из-за чего Варфоломей Ксавье Плесси и предстал перед бесстрастным судьей, который тихим, спокойным голосом объяснил ему, почему нельзя подрывать устойчивость национальной валюты, рассказал, что это рубит под корень сами институты торговли и индустрии. Впрочем, вежливого господина на скамье подсудимых его речи мало тронули. Ему все это и так было известно. А вот короткое предложение, произнесенное судьей в самом конце, заставило его вздрогнуть:
– …Приговаривается к двадцати годам каторжных работ.
Любила ли Мэрилу этого человека, точно не известно. Скорее всего, нет, но мистера Ридера она ненавидела. И возненавидела она его не за то, что благодаря ему ее муж получил по заслугам, а за то, что, давая показания на суде, он использовал выражение «женщина, с которой обвиняемый состоял в связи». Мистер Дж. Г. Ридер, если бы захотел, мог сделать так, чтобы она сидела рядом с мужем на скамье подсудимых, она это знала, и милосердие его было ей всего противнее.
Миссис Плесси жила в большой квартире на Портленд-стрит в доме, которым владела совместно с мужем. Их незаконная деятельность, поставленная на широкую ногу, давала неплохие доходы (месье Плесси даже владел скаковыми лошадьми, прежде чем обзавелся собственным номером в Паркхерстской каторжной тюрьме). В этом роскошном уютном гнездышке и проживала Мэрилу, не зная забот.
Спустя несколько месяцев после того, как ее муж сел в тюрьму, она обедала tête-à-tête[23] с Мо Лиски, главарем самой крупной преступной организации, некоронованным королем лондонского дна. Этот невысокого роста опрятный мужчина в пенсне больше походил на ученого, но именно ему подчинялись банды Страфа, Салливана и Берклоу, и слово его было законом на дюжине ипподромов, в десятке-другом игровых клубов и в неисчислимом множестве других заведений, интересующих полицию в меньшей степени. Тех, кто противостоял ему, очень быстро «успокаивали» при помощи тяжелых, налитых свинцом дубинок. Главари противоборствующих банд на рожон не лезли и предпочитали оставаться в стороне от его дел. Он обложил данью букмекеров и после двух неудачных попыток призвать его к ответу до сих пор оставался неуязвимым для полиции.
Однако даже в самой черной душе есть хоть одно светлое пятно, и Мо не был исключением. Его «светлое пятно» приобрело форму уверенности в том, что Мэрилу Плесси – идеальная женщина. Отрадно, когда у преступника есть идеалы, какими бы недостойным они ни были.
Мо внимательно выслушал Мэрилу, перебирая пальцами тонкую часовую цепочку и глядя на вышитую скатерть на столе. Но хоть он и любил ее, врожденная осторожность его не покидала.
– Хорошо, Мэрилу, – сказал он. – Я могу убрать Ридера. Но что потом? Вы представляете, какой крик начнется? К тому же этот человек опасен. На обычных деловых мне наплевать, но этот старик работает в канцелярии государственного прокурора, и он попал туда не за красивые глаза. К тому же как раз сейчас у меня намечается одна из крупнейших сделок, к которым я когда-либо имел отношение. Может, вы сами с ним справитесь? Вы же умная женщина. Умнее мне не встречалось.
– Конечно, если вы боитесь этого Ридера… – презрительно произнесла она, и ее тонкие губы искривились в снисходительной улыбке.
– Я? Не говорите глупостей, дорогая. Поставьте его на место сами. Не справитесь – дайте мне знать… Я боюсь! Надо же было такое придумать! Если бы я захотел, вы бы не успели и слова вымолвить, как этот старый индюк лишился бы перьев и попал в кастрюлю.
В канцелярии государственного прокурора никогда не было сомнений в том, что мистер Ридер может сам за себя постоять, поэтому, когда главный инспектор Пайн вернулся из Скотленд-Ярда с известием о том, что Мэрилу встретилась с самым опасным человеком в Лондоне, помощник прокурора лишь улыбнулся.
– Нет, Ридеру не нужна защита. Если хотите, я расскажу ему об этом, но он, скорее всего, и так об этом знает. Какие ведутся действия относительно банды Лиски?
Пайн недовольно поморщился.
– Мы дважды брали его. Но у него везде свои люди. Он подкупил двух свидетелей, они и выгородили его. Теперь заместитель комиссара слышать о нем не хочет, пока мы не возьмем его на горячем, так сказать. Он опасен.
Помощник прокурора кивнул.
– Ридер тоже, – зловеще произнес он. – Этот человек напоминает мне мамбу. Знаете, что такое мамба? Это такая симпатичная черная змейка, человек умирает через две секунды после ее укуса.
Главный инспектор недоверчиво улыбнулся.
– А мне он никогда таким не представлялся. Кролик – да, но змея…
Немного позже мистера Ридера вызвали в кабинет начальника. Заглянул он к нему с тем извиняющимся и даже робким выражением лица, которое заставляло окружающих совершенно неправильно оценивать его качества. Рассказ начальника о встрече Лиски и Мэрилу он выслушал с закрытыми глазами.
– Да, сэр, – вздохнул он, когда тот закончил. – До меня дошли слухи… Лиски? Этот человек напрямую связан с преступным миром. В другие времена и при более благоприятных обстоятельствах, скажем, во Флоренции, он мог оказаться во главе какого-нибудь движения. Интересная личность. И друзья у него интересные.
– Надеюсь, ваш интерес к нему не носит личный характер, – строго произнес юрист.
Мистер Ридер снова вздохнул, открыл рот, чтобы что-то ответить, на секунду задумался и потом:
– А то, что мистер Лиски продолжает оставаться на свободе, никак не… м-м… отражается на нашем отделе, сэр? – спросил он.
Прокурор посмотрел в потолок и, должно быть, поддавшись внутреннему голосу, сказал:
– Прижмите его.
Мистер Ридер очень медленно кивнул.
– Я часто думал, что это давно пора сделать, – произнес он. Взгляд его сделался отрешенно-тоскливым. – У Лиски широкий круг знакомств. Среди его товарищей встречаются весьма любопытные субъекты, – помолчав, он продолжил: – Голландцы, русские, евреи… Есть и араб.
Прокурор вскинул глаза на подчиненного.
– Араб… Вы думаете о девяти изумрудах? Дорогой мой, в Лондоне сотни арабов, в Париже – тысячи.
– А в Марокко – миллионы, – пробормотал Ридер. – Араба я упомянул случайно, сэр. А что касается моей доброй знакомой миссис Плесси… Я надеюсь на лучшее.
И он тихо удалился.
Прошел почти месяц, прежде чем мистер Ридер проявил видимый интерес к этому делу. Он несколько раз наведался в Ламбет[24], однажды был замечен среди почетных гостей на ипподроме в Херст-парке, но там он ни с кем не разговаривал и никто не заговорил с ним.
Однажды вечером, когда мистер Ридер, возвращаясь после очередного рабочего дня, в задумчивости вошел в свой аккуратный домик на Брокли-роуд, на столе его ждала небольшая плоская коробочка. По словам экономки, ее доставили с дневной почтой. На крышке был наклеен ярлычок с машинописной надписью: «Джону Ридеру, эсквайру». Судя по почтовому штампу, послание пришло из центрального Лондона.
Он перерезал тонкую ленточку, которой была перевязана коробка, снял сначала коричневую упаковочную бумагу, потом серебристую ткань, под ней обнаружилась обтянутая атласом крышка, которую он осторожно поднял. Внутри под резаной бумагой в два слоя лежали дорогие шоколадные конфеты. Шоколад, хоть в красивой упаковке, хоть в чистом виде, был слабостью мистера Ридера. Он взял один шарик, украшенный сахарными цветочками, и с восхищением осмотрел его со всех сторон.
Тут вошла экономка с чайным подносом и поставила его на стол. Мистер Ридер посмотрел на нее поверх своего большого пенсне.
– Вы любите шоколад, миссис Керрел? – печальным голосом спросил он.
– О, конечно же, сэр, – радостно улыбнулась пожилая дама.
– Я тоже, – сказал мистер Ридер. – Я тоже! – повторил он и горько вздохнул, аккуратно опуская конфету обратно в коробку. – К сожалению, мой врач, прекраснейший человек, запретил мне есть любые кондитерские изделия, не прошедшие тщательной химической проверки.
Миссис Керрел не отличалась сообразительностью, но изучение рекламных объявлений в ежедневных газетах значительно увеличило ее познания в науке.
– Чтобы узнать, нет ли там витаминов, сэр? – предположила она.
Мистер Ридер покачал головой.
– Нет, – снисходительно произнес он. – Витамины – моя диета. Я могу провести целый вечер в обществе парочки этих забавных маленьких ребят и не потерять ни капли здоровья. Благодарю вас, миссис Керрел.
