Стивен Кинг - Детки в клетке (сборник)
Летающий в ночи
[14]
1
Несмотря на наличие у Диза лицензии пилота, он не слишком интересовался этим делом до убийств в аэропорту Мэриленда – третьего и четвертого случаев в серии. Лишь тогда он учуял особое сочетание крови и потрохов, которого ожидали читатели «Взгляда изнутри». Ухватившись за добрую дешевую тайну вроде этой, можно ожидать резкого взлета тиража, а в желтой прессе увеличение тиража гораздо важнее названия игры: это – ее Священный Грааль.
Впрочем, одновременно с хорошей новостью Диз узнал и плохую. Хорошая состояла в том, что он наткнулся на этот сюжет раньше прочей своры; он все еще не побежден, он еще чемпион, он еще первый боров в свинарнике. Плохая же заключалась в том, что лавры на деле принадлежали Моррисону… Пока, во всяком случае. Моррисон, новый главный редактор, продолжал ковыряться в этом проклятом деле даже после того, как Диз, ветеран репортерского ремесла, заверил его, что там, кроме врак и слухов, ничего нет. Дизу не очень нравилось, что Моррисон учуял кровь первым – собственно говоря, ему это страшно не нравилось, – и это вызывало у него вполне объяснимую потребность разозлить Моррисона. И он уже знал, как это сделать.
– Даффри, Мэриленд, верно?
Моррисон кивнул.
– Из серьезной прессы за это еще никто не уцепился? – спросил Диз и с удовлетворением заметил, что Моррисон тут же ощетинился.
– Если вы имеете в виду, не предположил ли кто-нибудь, что там действует серийный убийца, ответ – «нет», – холодно заметил он.
Но это ненадолго, подумал Диз.
– Но это ненадолго, – произнес Моррисон. – Еще один случай и…
– Подайте досье, – бросил Диз, указывая на светло-коричневую папку, лежавшую на неестественно аккуратном столе Моррисона.
Вместо этого лысеющий редактор накрыл папку ладонью, и Диз понял две вещи: Моррисон собирается ее отдать, но сначала хочет немного поквитаться за изначальное недоверие… и за его надменную ветеранскую позу. Что ж, может, оно и верно. Может, даже первому борову свинарника надо время от времени накручивать маленький хвостик, чтобы напомнить ему его место в существующем порядке вещей.
– Я думал, вы должны быть в Музее естественной истории и разговаривать со специалистом по пингвинам, – сказал Моррисон. Уголки его губ скривились в легкой, но, несомненно, недоброй улыбке. – Тем самым, который считает, что они умнее людей и дельфинов.
Диз указал на единственный предмет на столе Моррисона, не считая папки и фотографий туповатой на вид жены и туповатых на вид троих детей: большая проволочная корзина с этикеткой «ХЛЕБ НАСУЩНЫЙ». В настоящее время в ней лежала тонкая рукопись из шести – восьми страничек, скрепленная приметной ярко-красной скрепкой Диза, и конверт с пометкой «Контактные отпечатки. Не сгибать».
Моррисон снял ладонь с папки (при этом у него был такой вид, будто он готов снова ее прихлопнуть, если Диз резко дернет), открыл конверт и вытряс оттуда два листа с черно-белыми снимками не больше почтовых марок. На каждом снимке были длинные ряды пингвинов, молча смотревших в видоискатель. В них, несомненно, было что-то жуткое – на взгляд Мертона Моррисона, они напоминали зомби Джорджа Ромеро во фраках. Кивнув, он опустил их обратно в конверт. Диз в принципе недолюбливал всех редакторов, но вынужден был признать, что этот по крайней мере воздает должное, когда требуется. Такое свойство встречалось нечасто, и Диз подозревал, что в дальнейшей жизни редактора это станет причиной всяческих медицинских проблем. Впрочем, возможно, они уже начались. Вот он сидит, ему явно еще тридцати пяти нет, а череп уже по меньшей мере на три четверти голый.
– Неплохо, – произнес Моррисон. – Кто снимал?
– Я снимал, – ответил Диз. – Я всегда делаю снимки к своим статьям. Вы хоть иногда смотрите на подписи к фотографиям?
– Обычно нет, – ответил Моррисон и бросил взгляд на рабочее заглавие, которое Диз пришлепнул к статье о пингвинах. Либби Грэннит придумала бы, конечно, что-нибудь более броское, более яркое – это все-таки ее работа, – но в отношении заголовков инстинкт Диза не подводил, и он обычно находил нужную улицу, даже если не удавалось найти нужный дом и нужную квартиру. «Внеземной разум на Северном полюсе» – так звучал этот. Пингвины, конечно, пришельцами не были, а Моррисон был в курсе того, что на самом деле они живут в районе Южного полюса, но это почти не имело значения. Читатели «Взгляда изнутри» сдвинулись и на пришельцах, и на разуме (возможно, оттого, что большинство из них ощущали себя первыми и чувствовали в себе большой недостаток второго), и значение имело именно это .
– Заголовок что-то не очень, – заговорил Моррисон, – но…
– …Для этого есть Либби, – закончил за него Диз. – Так что…
– Что? – поинтересовался Моррисон.
Под очками в золотой оправе его глаза казались большими, голубыми и бесхитростными. Он снова накрыл папку ладонью, улыбнулся Дизу и сделал паузу.
– Так что вы хотите от меня услышать? Что я ошибся?
Улыбка Моррисона стала на миллиметр-другой шире.
– Всего лишь, что вы могли ошибиться. Этого, пожалуй, будет достаточно – вы же знаете, какой я душка.
– Ну да, рассказывайте, – сказал Диз, почувствовав, однако, облегчение. Он вполне мог снести некоторую толику унижения, но вот ползать на брюхе он не любил.
Моррисон глядел на него, прижимая папку растопыренными пальцами.
– Ладно: я мог ошибиться.
– Очень великодушно с вашей стороны в этом признаться, – заметил Моррисон и подал ему папку.
Диз алчно вцепился в папку, пересел в кресло у окна и раскрыл ее. То, что он сейчас читал – а это было всего лишь бессистемной подборкой сообщений информационных агентств и вырезок из нескольких еженедельных газет небольших городков, – его потрясло.
Я этого не увидел раньше, подумал он, и тут же у него промелькнуло: Почему я этого не увидел раньше?
Ответа он не знал… Но зато точно знал, что если будет и дальше пропускать такие сюжеты, то придется перестать считать себя первым боровом в свинарнике желтой прессы. А еще он знал, что если бы им с Моррисоном пришлось поменяться местами (а за последние семь лет Диз дважды отказывался от места главного редактора «Взгляда изнутри»), то заставил бы Моррисона ползать перед ним на брюхе, как черепаху, прежде чем отдать папку.
Черта с два, сказал он себе. Ты бы выкинул его из кабинета как паршивого кота .
У него промелькнула мысль, что он может перегореть. Он знал, что в этом деле такое случается довольно часто. Конечно, какое-то время ты можешь писать о летающих тарелках, уносящих целые бразильские деревни (обычно такие материалы иллюстрируются нерезкими фотографиями лампочек, подвешенных на нитках), собаках, умеющих считать, и безработных папашах, которые кромсают своих детишек на мелкие кусочки. А потом, в один прекрасный день, ты ломаешься. Как Дотти Уолш, которая как-то вечером вернулась домой и легла в ванну, обернув голову пластиковым мешком из химчистки.
Не будь дураком, сказал он себе, но беспокойство не покидало его. Сюжет там прямо сидел, большой, как жизнь, но раза в два гнуснее. Как же, черт возьми, он сумел его проморгать?
Он взглянул на Моррисона, который откинулся в кресле, сложив руки на животе, и наблюдал за ним.
– Ну и? – поинтересовался Моррисон.
– Да, – откликнулся Диз. – Из этого, возможно, получится что-то грандиозное. Но это еще не всё. По-моему, это правда.
– Мне плевать, правда это или нет, – заметил Моррисон, – если это помогает продавать газету. А с таким материалом мы сможем продать очень много газет, верно, Ричард?
– Да. – Он поднялся и засунул папку под мышку. – Хочу пройтись по следам этого парня, начиная с первого известного случая в Мэне.
– Ричард!
Диз повернулся от двери и увидел, что Моррисон снова разглядывает контактные отпечатки. Он улыбался.
– Как вы думаете, что, если поместить лучшие из этих рядом со снимком Дени Де Вито из фильма про Бэтмена?
– Сойдет, – ответил Диз и вышел. Вопросы и сомнения вдруг чудесным образом отошли на задний план; ноздри снова щекотал давно знакомый, сильный и совершенно неотразимый запах крови, и теперь он хотел лишь одного – пройти весь путь до конца.
Конец наступил через неделю, но не в Мэне, не в Мэриленде, а гораздо южнее, в Северной Каролине.
2
Лето было в разгаре, и это означало, что жизнь должна быть проще, а хлопок выше, но ничто не давалось легко Ричарду Дизу тем долгим днем до самой темноты.
Основной проблемой было то, что Диз – какое-то время по крайней мере – никак не мог сесть в небольшом аэропорту Уилмингтона, обслуживавшем лишь одну крупную авиакомпанию, несколько местных авиалиний и множество частных самолетов. В этом районе оказалось несколько скоплений грозовых облаков, и Диз описывал круги в девяноста милях от аэродрома, поднимаясь то вверх, то вниз в неустойчивых воздушных потоках, а когда пошел последний час дневного света, он начал ругаться. К тому времени, когда ему дали разрешение на посадку, было уже 19:45. До заката оставалось меньше сорока минут. Он не знал, придерживается ли Летающий в Ночи обычных правил, но если придерживается, то он неподалеку.
