Ю Несбё - Сын
Мужчина открыл окно, и это неудивительно: в доме пахло как-то странно. Но Маркусу больше всего нравилась как раз та комната, где он находился, хотя постельное белье было грязным, на полу валялись шприцы и всюду виднелись ватные тампоны со следами крови. Сейчас мужчина стоял спиной к окну и смотрел на стену. К стене кнопками были приколоты картинки, которые Маркус так любил. Семейный портрет, на котором все трое изображенных улыбаются и выглядят совершенно счастливыми. Мальчик в борцовском костюме и папа в спортивной одежде вместе держат кубок. Портрет отца в полицейской форме.
Мужчина открыл шкаф, вынул серый свитер с капюшоном и красную спортивную сумку, на которой белыми буквами было написано: «Борцовский клуб Осло». Он начал складывать в сумку какие-то вещи, Маркус не видел, какие именно. Потом он вышел из комнаты и пропал – и снова появился в «кабинете», в маленькой комнатке с письменным столом у окна. Мама говорила, что здесь и нашли мертвеца. Мужчина искал что-то у окна. Маркус знал, что он ищет. Но если он не знает секрета, то никогда это не найдет. Мужчина вернулся к письменному столу, и Маркусу показалось, что он выдвинул ящик, но, поскольку на столе стояла спортивная сумка, Маркус не видел, чем он занимается.
Потом мужчина либо нашел то, что искал, либо бросил поиски, потому что взял сумку и вышел из комнаты. Он зашел в спальню взрослых, а потом спустился на первый этаж и исчез из поля зрения Маркуса.
Через десять минут раздался скрип двери в подвал, и мужчина поднялся по лестнице на улицу. Он надел свитер и надвинул на глаза капюшон, на плече у него висела спортивная сумка. Он вышел из калитки и пошел по улице в ту сторону, откуда пришел.
Маркус сбежал по лестнице и выскочил на улицу. Он посмотрел в спину мужчине, перепрыгнул через забор желтого дома, пробежал по лужайке и бросился вниз по лестнице в подвал. Он запыхался и сгорал от любопытства, шаря рукой по балке. Ключ был на месте! Маркус вздохнул с облегчением и зашел в дом. Он не боялся, почти не боялся, ведь это был его дом. А тот человек вторгся в него. Если только…
Мальчик побежал в кабинет, прямиком к заставленным книгами полкам. Вторая полка, между книгами «Повелитель мух»[7] и «Чукурова в огне»[8]. Он просунул ладонь между томами. Ключ от ящика письменного стола лежал на месте. Интересно, нашел ли его мужчина и воспользовался ли им? Вставляя ключ в скважину и поворачивая его, Маркус разглядывал столешницу. На деревянной поверхности виднелось темное пятно. Конечно, это мог быть жирный след от многолетних прикосновений рук работавшего за столом человека, но Маркус совершенно не сомневался в том, что это след от головы, лежавшей именно на этом месте в луже крови, а стены вокруг были забрызганы красной жидкостью, совсем как в кино.
Маркус заглянул в ящик и открыл рот. Его не было. По всей вероятности, это был он. Сын. Он вернулся. Никто другой не мог знать, где лежит ключ от ящика письменного стола. И у него на руках были следы от уколов…
Маркус пошел в комнату мальчика. В свою комнату. Он огляделся и мгновенно увидел, чего не хватает. Фотографии отца в полицейской форме. Плеера. И одного из четырех дисков. Он проверил три оставшихся. Не хватало альбома «Депеш мод» «Violator». Маркус слушал его, но ему не особо понравилось.
Он сел в дальнем углу комнаты, там, где его наверняка не видно с улицы, и прислушался к летней тишине. Сын вернулся. Маркус сочинил для мальчика на фотографии целую биографию. Но об одном он не подумал: люди становятся старше. А теперь сын явился сюда. И забрал то, что лежало в ящике письменного стола.
Тишину нарушили звуки работающего вдалеке двигателя.
– Вы уверены, что номера домов уменьшаются именно в этом направлении? – спросила Кари, разглядывая скромные деревянные домики в поисках таблички, по которой можно было бы сориентироваться. – Может, спросим вон того парня?
– Дом находится за тем холмом, – сказал Симон, увеличивая скорость. – Положись на меня.
– Значит, вы знали его отца?
– Да. Что ты выяснила о парне?
– Те, кто согласился говорить в тюрьме, отзываются о нем как о мирном молчаливом человеке. Его очень любили, но настоящих друзей у него не было, он был сам по себе. Я не обнаружила у него родственников. А это его последнее место проживания перед тюрьмой.
– Ключи от дома?
– Среди его личных вещей на складе в тюрьме. Мне даже не пришлось запрашивать ордер на обыск, он был уже выписан из-за побега.
– Значит, они там уже побывали?
– Только чтобы проверить, не отправился ли он домой. На самом деле никто не думает, что он настолько глуп.
– Ни друзей, ни родственников, ни денег. Не так уж много мест, куда он может податься. А ты со временем узнаешь, что приговоренные к тюремным срокам обычно бывают на удивление глупыми.
– Я знаю, но этот побег не похож на поступок идиота.
– Может, и нет, – ответил Симон.
– Не похож, – безапелляционно заявила Кари. – В школе у Сонни Лофтхуса были отличные оценки. Он был одним из лучших борцов нашей страны в своей возрастной категории. Не потому, что был сильнее других, а потому, что был умным тактиком.
– Ты проделала основательную работу.
– Нет, – сказала она. – Гугл, электронные архивы старых газет, пара телефонных звонков. Это не ракету в космос запустить.
– Вот этот дом, – произнес Симон.
Он достал табельное оружие и снял его с предохранителя, прежде чем Кари отперла входную дверь. Симон вошел первым с поднятым пистолетом, остановился в коридоре, прислушался, а потом нажал выключатель. На стене загорелась лампа.
– Опа! – прошептал он. – Для пустого необитаемого дома наличие электричества нехарактерно. Указывает на то, что недавно кто-то…
– Нет, – перебила его Кари. – Я проверяла. С того момента, как Лофтхус начал отбывать срок, электричество по этому адресу оплачивается со счета одного фонда, зарегистрированного на Каймановых островах. Невозможно установить конкретных лиц. Суммы небольшие, но это…
– …загадочно, – подхватил Симон. – Прекрасно, ведь мы, следователи, обожаем загадки, не так ли?
Он направился по коридору в кухню, открыл холодильник и убедился, что он отключен, хотя внутри стоял одинокий пакет молока. Он кивнул Кари, она вопросительно посмотрела на Симона и только потом поняла и понюхала пакет. Затем она потрясла его, и раздался звук болтающегося твердого комка, который когда-то был молоком. Вслед за Симоном она прошла через гостиную на лестницу и поднялась на второй этаж. Они проверили все комнаты и остановились в той, что, очевидно, принадлежала парню. Симон принюхался.
– Семья, – произнесла Кари, указывая на одну из фотографий на стене.
– Да, – сказал Симон.
– Мать, по-моему, похожа на какую-то певицу или артистку?
Симон не ответил, он смотрел на другую фотографию. На ту, которой там не было. Точнее, на потемневший участок обоев, где раньше висела фотография. Он снова принюхался.
– Я отыскала учителя Сонни, – сказала Кари. – Он говорит, что Сонни подумывал о том, чтобы стать полицейским, как и его отец. Но он полностью изменился после смерти папы: у него начались проблемы в школе, он отгородился от людей, искал одиночества и занимался саморазрушением. Его мать тоже опустилась после самоубийства отца, она…
– Хелене, – произнес Симон.
– Что?
– Ее звали Хелене. Наглоталась снотворного.
Взгляд Симона скользил по помещению, пока не остановился на пыльной тумбочке. Кари продолжала говорить:
– Когда Сонни исполнилось восемнадцать, он сознался в двух убийствах, и его осудили.
По пыльной поверхности шла полоска.
– До этого момента полицейское расследование шло совершенно в другом направлении.
Симон сделал два быстрых шага к окну. Лучи вечернего солнца отражались от велосипеда, валявшегося у лестницы красного дома. Он посмотрел на улицу, по которой они приехали. Сейчас на ней никого не было.
– Не всегда все так, как кажется на первый взгляд, – сказал он.
– Что вы имеете в виду?
Симон закрыл глаза. Хватит ли у него сил? Еще раз? Он вздохнул:
– Все в полиции говорили, что Аб Лофтхус был кротом. Считалось, что шпионаж за деятельностью полиции закончился после его смерти: прекратились неудачные облавы, следствие перестало двигаться по неверному пути, свидетели и подозреваемые больше не исчезали в последнюю минуту. Они посчитали это доказательством своей правоты.
– Но?
Симон пожал плечами:
– Аб гордился своей работой и полицией как организацией. Он не стремился к богатству. Единственное, что его заботило, – это семья. Но нет никаких сомнений в том, что в полиции работал крот.
– И?
– И пусть кто-нибудь выяснит, кто был кротом.
Симон сделал глубокий вдох. Его прошиб пот. Тот самый запах. Здесь совсем недавно кто-то был.
– Кто, например?
– Как сказать. Кто-нибудь амбициозный, с юношеским задором.
