Джозефина Белл - Смерть на каникулах. Убийство в больнице (сборник)
– В газеты пока не попало, – с надеждой сказал Лемминг.
Антрепренер фыркнул и на несколько минут замолчал. Когда он заговорил снова, голос звучал спокойнее.
– Как вы думаете, кто это сделал, Джордж?
– Ума не приложу. – Помреж не собирался высказывать какое-либо мнение. – Это мог быть кто угодно. Как вы знаете, вся труппа, кроме меня, к концу представления уходит со сцены. Я фактически был на сцене или за кулисами со второго действия и до конца, с краткими перерывами. Кстати, Эдуард мне об этом напомнил, и надо будет сказать инспектору из Скотленд-Ярда. Суперинтенданту я сообщил, что с начала второго действия не покидал сцену. На самом деле я отсутствовал на ней примерно три минуты, до своего выхода с письмом Мальволио. Вышел подышать, прошелся по передней подъездной аллее. Вы же знаете, какой был душный вечер.
– А остальные тоже находились поблизости?
– Да. Я видел Эдуарда, когда возвращался на сцену. Он мне напомнил об этом сегодня утром, как я уже говорил.
– Мне не нравится, как он сегодня выглядит. Кажется, он принимает все это ближе к сердцу, чем любой из вас.
– Эдуард сильно напряжен. Он единственный у нас настоящий актер теперь, когда Боба нет.
– Бедный старина Боб. Он никогда меня не подводил. Знаете, он ни одного спектакля не пропустил с самого своего появления в труппе…
– Поразительно. И в этом он тоже пропустил только самые последние секунды.
– Из публики были по этому поводу замечания?
– Я не слышал. Наверное, зрители просто не заметили.
Мистер Дьюхарст скорчил презрительную гримасу:
– Весьма вероятно. Что ж, мне, наверное, нужно поговорить с этим инспектором Митчеллом. Хотя не знаю, что я могу ему сообщить.
Джордж Лемминг остался сидеть в надежде получить указания на будущее.
– Не уходите, – обратился он к Дьюхарсту. – Вы еще не сказали мне, что делать дальше.
– А как я могу? Все это зависит от…
– Хорошо. Тогда мы остаемся здесь, пока я не узнаю, чего от меня ждут. – Лемминг поднял глаза на антрепренера: – А что будет с нашей Соней?
– А! – Дьюхарст снова рухнул в кресло. – Она – проблема, это к гадалке не ходи.
– Она – опасность, – мрачно ответил Джордж. – Ее уложили в постель, и стоит с ней заговорить, Соня сразу плачет. Не то чтобы души не чаяла в Бобе. Она все время по сторонам поглядывала, то на того, то на этого, сколько я знаю.
– Сейчас это молодой Найджел?
– Я думаю, да – по крайней мере, с ее стороны. Но совершенно не обязательно устраивать истерику, как только ее просят встать и вести себя нормально.
– Вы ей это сказали? Смелый вы человек.
– Не так прямолинейно. Но мне интересно, в чем причина такого поведения. Это не горе; тогда что же?
– Может быть, она хочет произвести впечатление убитой горем?
– Возможно, но я сомневаюсь.
Джордж не стал добавлять, что, по его мнению, состояние Сони Фентон обусловлено страхом. Вместо этого он встал и повел Дьюхарста в сторону музея. У дверей они остановились, и режиссер ободряюще положил руку Леммингу на плечо.
– Вы хороший парень, Джордж! – энергично сказал он. – Думаю, я могу оставить это дело в ваших руках. Мне еще нужно много поездить до понедельника – если этот коп меня отпустит, я не вижу смысла здесь оставаться. Так что вряд ли мы увидимся до этого времени. Попробую как-то перекроить расписание, насколько удастся, и подобрать для вас дату следующего выступления.
– А как с распределением ролей? Вы нам пошлете замену на сэра Тоби и другие роли Боба или хотите, чтобы я начал тасовать актеров?
– Не знаю. Как я могу решать, если неизвестно, кто после всего этого с вами останется?
– Вот именно.
Они переглянулись, одинаково поняв сказанное. Если полицейские успешно раскроют дело, труппа понесет еще одну потерю.
– Ну, рад был повидаться, – проговорил Джордж. – Я слегка нервничал, пока вы не позвонили сегодняшним утром. Если бы с вами по дороге случилась авария, это стало бы последней каплей.
– Всего лишь прокол, – ответил Дьюхарст. – Из-за него я прилично опоздал в Истбурн. Но в основном не хотелось будоражить школу ранним телефонным звонком.
– Не так уж мы крепко спали, – заметил Джордж Лемминг, вспомнив долгие часы, когда лежал без сна, слушая, как ворочается на своей импровизированной кровати Лайонел Бассет.
Мистер Дьюхарст вошел в музей, а Лемминг направился к крикетному полю. Зрителей прибавилось, и они заняли всю школьную сторону площадки. Бэтсмены команды отцов, доблестно стараясь восстановить имевшиеся когда-то хилые навыки, бегали вдоль питча, запыхавшись и отдуваясь, с потными лицами, неуклюже размахивая руками, но обогащали одним-двумя ранами счет своей команды, достигший 95 против 8.
Джордж Лемминг стоял на углу поля и смотрел игру, когда почувствовал, что его взяли за локоть. Это был Гэш.
– Дьюхарст уехал? – спросил он.
– Он с инспектором. После этого уедет, если его отпустят. Он хочет попытаться как-то наладить нам расписание на следующую неделю. Меня оставил здесь распоряжаться. Тебе он зачем – что-нибудь важное?
– Для меня – важное, – ответил Гэш, сверкая глазами. – У меня пропал конверт с жалованьем за прошлую неделю.
– Когда?
Голос Джорджа Лемминга прозвучал жестко.
– Откуда я знаю? Я положил его вчера во внутренний карман в конце первого антракта. И стал искать только сегодня, точнее, сейчас. Его нет.
– Боже мой, еще один! Мне рассказывать нет смысла. Пойди лучше объясни это тому копу. Я тут ничего не могу сделать.
– Я просто подумал, что ты предпочел бы знать, – ответил Гэш и удалился тяжелой походкой.
Джордж Лемминг, прищурившись, задумчиво смотрел ему вслед.
Ко времени чаепития на стороне отцов все были уже выбиты с вполне почетным счетом 105. Обе команды и гости колледжа проследовали в зал, где на длинных столах подали чай. Прочие ученики пили лимонад в школьной столовой: им чай не полагался до шести вечера.
Вливаясь в людской поток, медленно движущийся к дверям школы, Джилл потянула мужа за рукав.
– Мне жаль этих молодых бедняжек, – кивнула она на актеров «Шекспир плейерз лтд.». – Стесняются пойти пить чай. Ты не думаешь, что мог бы их выручить? Заодно и услышать что-нибудь интересное.
– Не от этих, – ответил Дэвид. – Это агнцы, белоснежные и невинные, отделенные от козлищ суперинтендантом Роджерсом. Но ты права: им стоит выпить чаю.
Он оставил Джилл и направился к группе, сидевшей на земле с таким видом, будто так все и задумано.
– Чаю не хотите? – приветливо спросил он.
– Доктор! – Пухлая Джоан Карсон поднялась на ноги. – Спасибо за предложение. У нас уже языки на сторону. Мы с Хилари думали, что придется штурмовать Соню в ее логове.
– Я бы не стал этого делать, – заметил Дэвид. – Пойдемте, пока родители всю еду не смолотили.
Он пошел с девушками вперед, а мужчины после некоторой заминки двинулись следом. Дэвид привел их в сравнительно пустой уголок зала возле сцены и ушел за чаем для девушек. Вернувшись, он увидел, что группа сбилась еще теснее, молчаливая и подавленная.
– Ну вот, – сказал он актрисам. – Пейте и не смотрите так, будто вас в любой момент могут отсюда вышвырнуть. Директор знает, что вы не по своей вине здесь застряли. Так, Джудит? – спросил он у проходившей мимо свояченицы.
– Кто ж не знает? – обтекаемо ответила Джудит. Потом с отработанной быстротой оценила ситуацию и улыбнулась своей самой лучезарной улыбкой: – Хорошо, что Дэвид привел вас на чай! Я распорядилась вам кое-что подать в дом учителей, но, видимо, Винни меня не поняла. Вам понравился матч? И ведь правда, с погодой нам повезло?
Она пошла дальше, а актеры взглянули на Дэвида с упреком.
– Вот это конфуз, – сказала Хилари Стоктон. – Мы даже не посмотрели в доме учителей, не ожидали, что нам вообще что-нибудь дадут.
– Ничего страшного. Вы же здесь не все. Вероятно, остальные воспользовались гостеприимством миссис Ридсдейл.
– Вы не думаете, что нам лучше пойти и посмотреть?
– Нет, оставайтесь здесь, допивайте чай. Разве что вы хотите присоединиться к остальным?..
– Я лично нет. – Хилари взглянула на Джоан.
– И я тоже. Не стану скрывать от вас, доктор Уинтрингем, что все это дело страшно меня пугает.
Дэвид быстро огляделся. Родители вокруг были заняты разговорами друг с другом, с другой командой, с учителями. Появление чужих они вроде бы не заметили, но отсутствие любопытства к внешнему миру было для них привычной манерой поведения, и на их воспитанную невнимательность полагаться не стоило. Обсуждать последние события в этом обществе казалось небезопасным. Взвешивая все «за» и «против», Дэвид заметил Гермиону Ридсдейл, пробиравшуюся к нему сквозь толпу. И принял решение.
– Здесь лучше об этом не говорить, – сказал он Хилари, понизив голос. – Но я бы хотел перемолвиться с вами словом на улице, если вы уже закончили.
Он взял чашки и повернулся к ближайшему столу, чтобы их поставить. В этот момент до него добралась Гермиона.
