Лилиан Браун - Кот, который читал справа налево (сборник)
Квиллер спросил:
– Вы не подскажете мне хорошее местечко, куда можно было бы сводить кое-кого для того, чтобы взять интервью?
– Кто будет платить?
– «Прибой».
– Трактир телячьих отбивных! – в один голос ответили фотографы.
– Отбивной филей там весит фунт! – сообщил один.
– Пирог с сыром там толщиной в четыре дюйма!
– Они там еще готовят двойную отбивную из ягненка, размером с подошву моего ботинка!
Все это Квиллеру очень понравилось.
Трактир телячьих отбивных размещался в районе консервной фабрики, и характерный запах просачивался в зал, перебивая даже сигаретный дым.
– О, какое замечательное место! – воскликнула Сандра Галопей. – Как мило с твоей стороны привести меня сюда. Тут так много мужчин. Обожаю мужчин!
Мужчины ее тоже обожали. Ее красная шляпка, гордо увенчанная черным петушиным хвостом, находилась в центре внимания. Она заказала устриц, каковых, впрочем, в трактире телячьих отбивных не оказалось, поэтому Сэнди пришлось утешить себя бокалом шампанского. С каждым глотком ее смех становился все более резким, резонирующим среди белых кафельных стен трактира, и энтузиазм ее аудитории уменьшался с каждой минутой.
– Джим, дорогой, ты должен лететь со мной на Карибское море, на мой остров, на следующей неделе, когда Кэл уедет в Европу. У меня собственный самолет. Это будет забавно, не так ли?
Однако необходимой информации Квиллер так и не смог от нее добиться, а фотографии ее мужа были практически непригодны для использования.
Отбивная из ягненка действительно была такой же большой, как подошва ботинка фотографа, и… такой же вкусной. Официантки, как больничные сиделки одетые в униформу, пользовались большим успехом, чем ликер. В общем, ленч не удался.
Вернувшись в редакцию, Квиллер выслушал по телефону поток жалоб по адресу Маунтклеменса и его критического обзора в воскресном выпуске газеты. Специалиста по акварелям он назвал маляром-отделочником в расстроенных чувствах – друзья и родственники художника аннулировали подписку на «Дневной прибой», чтобы наказать газету.
Определенно, этот понедельник выдался для Квиллера неудачным. В конце бесконечно тянущегося дня он забрел в пресс-клуб, чтобы пообедать, и Бруно, принеся неизменный томатный сок, спросил:
– Я слышал, вы переехали жить к Маунтклеменсу?
– Я снял одну из его свободных квартир, – резко ответил Квиллер. – Вам что-то не нравится?
– Да нет, я думаю, все будет в порядке, пока он не начнет избавляться от вас.
Затем Одд Банзен с осуждающей гримасой на лице сказал:
– Я слышал, что старина Маунти уже начал давать тебе поручения?
Когда Квиллер вернулся домой, у него окончательно испортилось настроение: под дверью его комнаты лежала очередная записка. «Мр. К., – гласила она, – ЗАБЕР. БИЛ. НА САМОЛ. – ЗАБРОН. НА СР. 15:00 НА Н. И. – ИЗН. МОЙ. СЧ… – Д. Б. М.».
Усы Квиллера ощетинились. Правда, билетные кассы авиакомпании находились через дорогу от «Прибоя» и забрать билет на самолет было, в сущности, небольшой услугой Маунтклеменсу за его великолепный обед. Грубый тон – вот что раздражало его в этой записке. Или это был приказ? Неужели Маунтклеменс думал, что стал боссом Квиллера?
Следующий день оказался вторником. Билет на самолет был заказан на среду. У Квиллера уже не оставалось времени на раздумья, и, ворча про себя, следующим утром по дороге на работу он зашел и забрал билет.
Позже, в тот же день, Одд Банзен встретил его в лифте и спросил:
– Ты куда-нибудь улетаешь?
– Нет, а почему ты спрашиваешь?
– Я просто видел, как ты ходил в билетные кассы авиакомпании. Вот я и подумал, что ты улетаешь. – Потом добавил язвительно: – Только не говори мне, что ты опять бегал по поручению Маунтклеменса!
Квиллер разгладил свои усы костяшками пальцев и попытался не спеша обдумать тот факт, что природное любопытство и природная наблюдательность принесли фотографу интересные новости.
Когда он вечером пришел домой, под дверью его ждала третья записка. Выглядела она следующим образом: «Мр. К. – ПЖЛСТ. ЗАВТРАК У МН. В СР. 8.30 – Д. Б. М.».
В среду утром Квиллер с билетом на самолет поднялся по ступенькам и постучал в дверь Маунтклеменса.
– Доброе утро, мистер Квиллер, – приветствовал его критик, протягивая тонкую белую руку, левую руку. – Надеюсь, вы никуда не торопитесь. На завтрак у меня сегодня блюдо из яиц с приправами и сметаной, оно уже готово, только подогреть, если вы готовы подождать… И еще немного печени цыпленка и копченой свиной грудинки.
– Из-за всего этого я готов задержаться, – согласился Квиллер.
– Я накрыл стол в кухне, и мы можем не торопясь выпить компот из ананасов, следя одним глазом за сковородой. Мне очень повезло, на рынке удалось найти нежнейший ананас.
Критик был одет в шелковые брюки и короткий пиджак в восточном стиле. В воздухе витал аромат лимонной кожуры. Плетеные сандалии Маунтклеменса шлепали по полу, когда он ходил через холл на кухню и обратно.
Стены коридора были сплошь завешаны гобеленами, свитками папируса и картинами в рамах. Квиллер сделал замечание об их количестве.
– А также качестве, – внес поправку Маунтклеменс, на ходу касаясь рукой некоторых набросков. – Рембрандт… Гольбейн… Прекрасный Милле…
Кухня была большой, с тремя высокими узкими окнами. Бамбуковые жалюзи приглушали яркий дневной свет. Квиллер, вглядевшись, увидел сквозь них лестницу снаружи – очевидно, запасной пожарный выход, – ведущую вниз к вымощенному кирпичом внутреннему дворику. В аллее, находившейся за высокой стеной, он заметил крышу стоявшего там фургона.
– Это ваша машина? – спросил он.
– Этот чудо-раритет, – ответил Маунтклеменс, пожимая плечами, – принадлежит старьевщику, живущему по ту сторону аллеи. Если бы я держал машину, она должна была бы выглядеть несколько более гармонично, к примеру «ситроен». А пока я трачусь, разъезжая на такси.
В кухне творилось что-то невообразимое – из-за обилия античных статуэток, современной кухонной утвари и пучков высушенных трав.
– Я сам сушу свои травы, – объяснил Маунтклеменс. – Как вам нравятся ананасы, маринованные с небольшим количеством мяты? Я думаю, это придает фруктам совершенно новый вкус. Мяту я выращиваю в горшочке на подоконнике – главным образом для Као Ко Куна. Это его идея – сделать игрушку из пучка мяты, положив его в носок и привязав к нему веревку. В момент счастливого озарения мы назвали его Мятной Мышью. Несколько вольная интерпретация образа мыши, но это такой вид допущений, которые не претят его артистическому интеллекту.
Маунтклеменс левой рукой одновременно поставил в печь два разных блюда.
– А куда это подевался Коко? – полюбопытствовал Квиллер.
– Вам следовало бы почувствовать на себе его пристальный взгляд. Он следит за вами, лежа на верху холодильника, единственного снабженного подушкой холодильника к западу от Гудзона. Это его кровать. Он отказывается спать в любом другом месте.
Аромат свиной грудинки, трав и кофе распространился по кухне, и Коко, лежа на голубой подушке, которая так шла к его глазам, поднял нос, принюхиваясь. То же самое сделал и Квиллер.
– Что вы собираетесь делать с котом, – спросил он, – когда уедете в Нью-Йорк?
– О, это действительно проблема, – сказал критик. – Ему жизненно необходимо человеческое внимание. Не будет ли для вас слишком обременительным, если я попрошу вас готовить ему еду, пока я буду в отъезде? Я буду отсутствовать меньше недели. Кормить его нужно только дважды в день, и рацион довольно прост. В холодильнике лежит сырая говядина. Порежьте мясо на небольшие кусочки размером с боб, поместите в кастрюлю с небольшим количеством бульона и подогрейте. Щепотка соли и немного специй не будут лишними.
– Хорошо, – согласился Квиллер, допивая последний глоток ананасового компота с привкусом мяты.
– Для того чтобы облегчить себе задачу утром, когда вы торопитесь в редакцию, можете дать ему кусочек pâté de la maison[3] вместо говядины. Перемена блюда будет для него полезна. Вы выпьете кофе сейчас или позже?
– Позже, – ответил Квиллер. – Хотя нет, я выпью его сейчас.
– Да, и потом еще один вопрос – относительно его ящика.
– Что это такое?
– Его ящик. Стоит в ванной. Он требует совсем немного ухода. Коко – очень чистоплотный кот. Песок для ящика в коробке из-под китайского чая, которую вы найдете на расстоянии одного фута от ванны. Хотите сахара или сливок?
– Спасибо, только сахар.
– Если погода будет не очень холодной, кот может немного размяться во внутреннем дворике. Предлагаю вам составить ему компанию. Обычно ему не хватает физической нагрузки, когда он просто бегает по верхнему этажу. Я оставлю дверь моей квартиры приоткрытой, чтобы он мог свободно входить и выходить. Для пущей безопасности я также оставлю вам ключ. Я могу быть вам чем-нибудь полезен в Нью-Йорке?
