Джослин Джексон - Три пятнадцать
Тогда я и увидела тощую красотку Олив, дочку миссис Линч, в микроскопической джинсовой юбке. Наверное, если она сядет, все прочитают надпись «четверг» на ее трусах-недельках. Олив моталась от группы к группе вместе с другой анорексичной девушкой Бонда и злорадно лыбилась. Ясен день, делится жуткими подробностями, которые услышала по телефону от матери, – как я скрывала беременность, убила младенца и спрятала кости. Почему бы и нет? Я же дочь Лизы, а Лиза – дочь Босса. Мне судьбой предначертано родить в пятнадцать! Даже показалось, что живот сводит судорога, что он нагревается, набрякает, съеживается и деревенеет, как детская глина в духовке.
Я с трудом отлепила взгляд от Олив и увидела, что к нам даже Утинги пожаловали – парочка молодых тощих Утингов (говорят, у них одна рубашка на двоих) и старая ведьма Утинг, которая волчицей смотрела из-за длинных лохм. Утинги целой стаей жили за Иммитой на большом участке, утыканном трейлерами, участок звался Утятником, и все они друг другу приходились кумовьями-деверями не по разу и не по два, так что не разобрать, кто кому дядя. В начальной школе со мной училось сразу шесть Утингов, а сейчас, в десятом классе, одна осталась. Прочие либо уже в средней школе ходили в хронических отстающих, либо просто бросили учиться.
«ОМГ! Вижу Утингов! 11111одинадинцать!!» – настучала я.
«Фигассе. Откуда они узнали?»
Я понятия не имела. Наверное, Утинги били в рынду или еще каким осмосом передавали, потому как у них и телефоны, и электричество вечно отключены за неуплату. Да и так они на своем клане зациклены, что ни у кого из моих знакомых телефона Дакинсов нет и не было.
«Вдруг они нашу кровь в воде почуяли?» – написала я.
«Все, теперь жди йети», – молниеносно ответил Роджер.
Но куда там йети. Подъехал белый «мерседес» кабриолет. Крышу опустили, и я увидела пышные белокурые волосы, перехваченные шелковым шарфом. Клэр Ричардсон! Впрочем, ее «мерс» я узнала бы и с поднятой крышей, в Иммите таких тачек больше нет. Роджер зовет их семью Доллардсонами, хотя всем известно, что шикуют они на деньги родителей Клэр. Ее муж-тряпка тренировал футбольную команду школы Перл-ривер, его жалованья Клэр на туфли не хватит. У них трое сыновей, двое учились в Перл-ривер и играли за отцовскую команду. Перед мужем Клэр у нас в школе бегают на полусогнутых, потому что мы постоянно выигрываем, хотя команда во второй лиге, а футбол – самая дурацкая игра на свете.
Сын номер три получился умником и астматиком, поэтому учился в Кэлвери на два класса старше меня. Миссис Ричардсон в школе так и мелькала – организовывала олимпиады и благотворительные ярмарки. При виде меня она каждый раз кривила тонкие бледные губы, словно я пахла дерьмом, а поздороваться подходила не из вежливости, а чтобы проверить мои зрачки и свежесть дыхания. Лиза говорила, что Мелисса, старшая дочь миссис Ричардсон, была ее школьной подругой. Клэр до сих пор считает, что моя мама пристрастила Мелиссу к наркотикам и испортила ей жизнь.
Белый «мерс» пополз с черепашьей скоростью, и у меня мелькнула кощунственная мысль: неужели Клэр остановится, выйдет из салона и холеными ножками с розовым педикюром ступит на землю Слоукэмов? Тут из-за угла показалась машина дорожного патруля штата и пристроилась за «мерсом». Миссис Ричардсон дала газу и понеслась прочь. Наверное, две коповские тачки для нее терпимо, а три – перебор.
Я оставила жалюзи в покое и села на спинку дивана. О том, кто еще явится на нас поглазеть, даже думать не хотелось. Сотовый снова завибрировал: Роджер прислал эсэмэску: «С голодухи умираю! Пжлста, заведи здесь холодильник. И туалет».
Спокойно пописать хотелось не одному ему. В рюкзаке остался еще один тест, и я, честное слово, убила бы за три минуты в сортире любой заправки, чтобы без свидетелей полюбоваться белыми окошечками. Они не розовеют, значит, со мной все в порядке.
«Ну тебя! Возьми бутылку из-под колы. Мальчики могут где угодно».
Тут из кухни послышался голос шерифа Уорфилда. Босс что-то ответила. Что именно, я не разобрала, но оба явно приближались. Босс дерьмом изойдется, увидев, что я стою на диване («Мози, это мебель, а не батут!»), только спешить ни к чему. При мне они разговаривать не будут – отошлют прочь, а мне надоело щипать бесчувственную Лизу и закрывать рот, когда Босс велит. Я сунула сотовый в задний карман, перелезла через спинку дивана и забилась в узкий зазор у стены. Я там вполне помещаюсь, если лежать на боку, носом в пыли и плющить попу о стенку.
Открылась распашная дверь.
– Давно здесь живете? Лет тридцать?
– Чуть меньше. Лизе было около года, когда мы переехали, – ответила Босс шерифу.
– По прикидкам того спеца по костям, сундучок пролежал в земле больше десяти и меньше двадцати пяти лет. Как раз в это время вы здесь жили.
Возникла пауза. Она продолжалась, продолжалась и правильно делала, что продолжалась. Мои губы растянулись в гордой улыбке. Недаром мы с Боссом не пропускаем ни одной серии «Закона и порядка» и «Ищейки». Она понимает, что шериф выуживает информацию, и, пока не задал вопрос, отвечать не станет. И он задал:
– Вы знаете, кто закопал тот сундук в вашем дворе?
– Нет, – ответила Босс. Ее голос звучал совсем близко.
– Нет? – тотчас переспросил шериф. – Это же ваш двор, вы ведь наверняка об этом думали!
Босс опустилась на диван прямо перед моим носом. Диван скрипнул.
– Дом я купила без забора вокруг заднего двора и без террасы. Тут был густой лес, бродить в нем мог кто угодно.
Я дышала ртом, изо всех сил стараясь сидеть тише тихого.
– Когда вы поставили забор?
– Вскоре после возвращения Лизы и Мози. Получается, лет десять-двенадцать назад.
Босс говорила лишь то, о чем спрашивали, и ни слова больше.
– Зачем? – поинтересовался Уорфилд.
И тут балбес Роджер прислал эсэмэску. Моя попа упиралась в стену, телефон зажужжал вибратором. Я втянула живот и подалась бедрами вперед. Повисла тишина, а потом Босс тщательно откашлялась тем особым манером, который обычно означал, что сейчас меня сцапают.
– Лиза стала помогать собачьему приюту и подбирала приблудных псов, на передержку, – только и сказала она. – Нужно было огородить двор.
– Значит, про останки ничего не знаете? – не унимался Уорфилд.
– Я уже сказала, что нет, – спокойно и уверенно ответила Босс.
Вот это да! Конечно, я не думала, что Босс передаст шерифу мамины слова о ребенке, но даже не подозревала, что она первоклассная врушка.
– Ладно, – вздохнул Уорфилд. – Мне бы с Мози поговорить.
Сердце у меня екнуло. Когда пытаюсь соврать, глаза у меня чуть из орбит не выкатываются, рот кривится – Босс на раз-два вычисляет! Но врать придется, и желательно не хуже, чем Босс. Сейчас моей маме не защититься, если шериф Уорфилд вобьет себе в голову, что она тайком забеременела и как-то навредила малышу. Да ей элементарно согласных не хватит. Дохлый номер. Я знала это наверняка, еще до того, как головой поняла: полиция и даже Босс могут думать иначе. Моя мама на такое не способна, и точка.
Только шериф Уорфилд не знает Лизу так, как я. Для него она просто бывшая наркоманка, барменша с вычурной религией. Он не видел, как она медленно, порой месяцами приручала несчастных, не верящих людям псов. Некоторые из них были такими дикими и невоспитанными, что любой другой недолго думая усыпил бы. Он не знал, что, если бы кто взялся обидеть Лизиного малыша, его кости тоже нашли бы под ивой, но по большей части переломанными.
Впрочем, Босс была настроена решительно.
– Оставьте девочку в покое. Мози приболела, сегодня даже школу пропустила. Бедняжка с гриппом борется, и стресс ей совершенно ни к чему. – Босс прекрасно понимала: я прогуливаю не по болезни, но наврала уже столько, что наверняка думала: чуть больше, чуть меньше – все равно в аду гореть! – Да и что она может сказать? Если сундучку минимум десять лет, значит, когда его закопали, Мози в детсад ходила.
– Понял. С Мози повременим. Пойду лучше с Лизой побеседую.
– Удачи вам! – фыркнула Босс.
– Тайлер говорит, что она почти все понимает.
– Понимать, наверное, понимает, но на ответ не надейтесь. Лиза может сказать «да» или «нет», если спросите, включить ли ей телевизор. Предложите два разных сока – ткнет пальцем в любимый.
– И тем не менее, – уперся Уорфилд.
– Хорошо, только в другой день. Лиза очень расстроилась из-за ивы, а сил у нее и так мало. Сейчас она спит.
– Ладно, значит, когда? – спросил Уорфилд, поднявшись, судя по звуку, с дивана.
Повисла тишина. Босс задумалась. По-моему, она не представляла, как его отговорить.
– Вечерами я почти всегда свободна, – ответила она. – Но сперва позвоните.
– Впустите судмедэксперта, когда приедет, – сказал шериф. Его голос удалялся – Уорфилд шел обратно на кухню.
Ш – ш-ш! – распашная дверь открылась и закрылась. Едва она перестала раскачиваться, Босс позвала: «Мози!» Она даже голос не повысила, потому что знала: я где-то здесь. Я выглянула из-за спинки дивана. Босс подскочила и обернулась.
