Артур Дойл - Его прощальный поклон. Круг красной лампы (сборник)
Это очень интересные люди, Ватсон. Я не хочу делать вид, что уже во всем разобрался, но это действительно очень интересные люди. Сам дом имеет два крыла. В одном живут слуги, в другом – семья. Связующим звеном между ними является личный слуга Хендерсона, который подает семье еду. Все приносят к определенной двери, единственной, через которую можно попасть из одного крыла дома в другое. Гувернантка и дети вообще если и выходят из дома, то только для того, чтобы погулять в саду. Хендерсон ни при каких обстоятельствах не выходит из дому один. Его темнокожий секретарь всюду следует за ним, словно тень. Слуги поговаривают, что их хозяин страшно чего-то боится. «Он продал душу дьяволу в обмен на богатство, – говорит Ворнер, – и теперь ждет, когда тот явится забрать свое». Никто не знает, кто они и откуда. Это жестокие люди. Дважды Хендерсон бросался с кнутом на своих слуг, и только тугой кошелек и щедрые отступные спасли его от суда.
Итак, Ватсон, давайте теперь оценим ситуацию на основании всех имеющихся у нас фактов. Мы можем предположить, что записка была послана мистеру Гарсии из этого странного дома и являлась по сути сигналом к началу осуществления некоего задуманного заранее плана. Кто написал эту записку? Человек, живущий внутри этой неприступной крепости, и мы знаем, что это женщина. Ответ напрашивается сам собой. Это мисс Бернет, гувернантка. Все наши рассуждения указывают на нее. Во всяком случае, мы можем принять это за основную версию и рассмотреть, что из этого следует. Я могу добавить, что возраст и личность мисс Бернет исключают мое первоначальное предположение о том, что в деле замешана любовная интрига.
Если записка была написана ею, то, по-видимому, она была другом и соучастником Гарсии. Как она могла поступить, узнав о его смерти? Если он погиб, занимаясь каким-то неблаговидным делом, она бы не подала виду, но в душе затаила бы досаду и злость, направленную на тех, кто убил его, и, вероятно, сделала бы все, чтобы помочь отомстить за него. Можем ли мы встретиться с ней и попытаться выудить из нее какие-нибудь сведения? Это первое, что пришло мне в голову. Но тут мы сталкиваемся с одним обстоятельством, которое наводит на мрачные подозрения. Ни одна живая душа не видела мисс Бернет с той ночи, когда было совершено убийство. В ту ночь она просто исчезла. Мы не знаем, жива ли она или нашла смерть в ту же ночь, что и ее друг, которого она призывала. А может быть, она просто пленница? Это нам еще предстоит выяснить.
Поймите всю сложность ситуации, Ватсон. Получить ордер на обыск дома мы не можем. Любой представитель закона посчитает наши доводы совершенно необоснованными и нелепыми. Исчезновение женщины не говорит ни о чем, потому что быт в том удивительном доме построен так, что любой из слуг может не показываться хоть неделю, и это не вызовет ни у кого подозрений. И все же вполне возможно, что в эту самую минуту ее жизни угрожает опасность. Все, что могу сделать я, это наблюдать за домом и приставить к нему своего человека, Ворнера. Но и не вмешаться мы тоже не можем. Если закон здесь бессилен, мы вынуждены сами пойти на риск.
– Что вы предлагаете?
– Я знаю, где расположена ее комната. В нее можно попасть с крыши сарая. Я хочу предложить вам сегодня ночью пойти туда и узнать, можем ли мы проникнуть в самое сердце этой загадки.
Должен признаться, мне такое предложение показалось не очень заманчивым. Старый дом, окутанный мраком жуткой тайны, его необычные и страшные обитатели, неведомые опасности, с которыми предстоит встретиться, да и тот факт, что с точки зрения закона мы оказывались в сомнительном положении, – все это вместе сильно охладило мой пыл. Но в уверенном холодном голосе Холмса было что-то такое, что заставляло позабыть о страхе и с готовностью взяться за любое опасное начинание, к которому он призывал. Было ясно, что так и только так могло быть найдено решение. Я молча пожал ему руку, после чего пути назад уже не осталось.
Однако нашему расследованию не суждено было завершиться столь необычным приключением. Было почти пять часов, мартовский вечер начинал постепенно входить в свои права, когда в наш номер ворвался взволнованный местный житель.
– Они уехали, мистер Холмс. Уехали последним поездом. Но леди сбежала от них, она сейчас сидит у меня в кебе, внизу.
– Прекрасно, Ворнер! – вскочив, вскричал Холмс. – Ватсон, пробелы стремительно заполняются!
В кебе сидела женщина, теряющая сознание от нервного истощения. Ее изможденное лицо с заострившимися чертами явно отражало следы недавно пережитой трагедии. Голова ее бессильно склонилась на грудь, но когда она подняла ее и обратила на нас затуманенные глаза, я увидел, что зрачки сузились так, что казались крохотными точками на фоне широких серых радужных оболочек: ее накачали опиумом.
– Я дежурил у ворот, как вы и просили, мистер Холмс, – принялся рассказывать наш эмиссар[33], уволенный садовник. – Когда выехал экипаж, я проследил за ним аж до станции. Леди шла так, будто спала на ходу, но, когда они хотели посадить ее в поезд, вдруг ожила и начала сопротивляться. Им все же удалось затолкать ее в вагон, но, видно, там она вырвалась, потому что снова выскочила на платформу. Ну, тут я ее схватил, усадил в кеб, и вот мы здесь. Никогда не забуду, какое лицо пялилось на меня из окна вагона, когда я ее уводил. Если бы этот жуткий черноглазый желтый дьявол до меня добрался, я бы сейчас с вами не разговаривал.
Мы провели женщину наверх, уложили на диван, и пара чашек очень крепкого кофе вскоре освободили ее мозг от наркотического тумана. Через какое-то время по вызову Холмса явился Бэйнс, и мы вкратце описали ему, что произошло.
– Сэр, вы предоставляете именно те улики, которые мне и нужны, – несколько удивленным тоном произнес он, горячо пожимая руку Холмсу. – Я с самого начала шел по тому же следу, что и вы.
– Что?! Вы тоже вышли на Хендерсона?
– Да, мистер Холмс. Когда вы ползали среди кустов у Хайгейбл, я сидел на дереве в посадке и наблюдал за вами. Вопрос стоял так: кто первым добудет эти улики.
– Зачем же вы арестовали мулата?
Бэйнс рассмеялся.
– Я не сомневался, что Хендерсон, как он себя называет, почувствовал, что попал под подозрение, и поэтому станет вести себя тише воды, ниже травы, пока будет считать, что ему угрожает опасность. Я специально арестовал не того человека, чтобы заставить его думать, будто мы оставили его в покое. Я знал, что, как только это произойдет, он тут же попытается сбежать, тем самым дав нам возможность добраться до мисс Бернет.
Холмс положил руку на плечо инспектора.
– Вы далеко пойдете, – значительно сказал он. – У вас есть чутье и интуиция, а для вашей профессии это очень важные качества.
Бэйнс вспыхнул от удовольствия.
– На станции уже неделю дежурит мой человек в штатском. Куда бы ни направились обитатели Хай-гейбл, он их не упустит. Когда мисс Бернет вырвалась, ему, наверное, трудно было решить, как поступить. Хорошо, что ее перехватил ваш агент и все так удачно закончилось. Без ее показаний мы не сможем их арестовать, это понятно, так что чем раньше мы их получим, тем лучше.
– Она быстро приходит в себя, – сказал Холмс, взглянув на гувернантку. – Но скажите, Бэйнс, что за человек этот Хендерсон?
– Хендерсон, – ответил инспектор, – это дон Мурильо. Когда-то он был известен под именем Тигр из Сан-Педро.
Тигр из Сан-Педро! В один миг мне вспомнилась история этого человека. Он получил известность как самый распутный и кровожадный тиран из всех, которые когда-либо управляли странами, считающими себя достойными называться цивилизованными. Сильный, бесстрашный и энергичный, он сумел воспользоваться этими добродетельными качествами для того, чтобы добиться власти и на десять-двенадцать лет погрузить свой запуганный народ в пучину страха перед его необузданными пороками. Одно его имя внушало ужас по всей Центральной Америке. В конце концов люди не выдержали, и против него восстала вся страна. Но хитер он был не менее, чем жесток, поэтому, едва почуяв приближение беды, тайно погрузил все свои богатства на борт судна с командой, состоящей из преданных ему людей. На следующий день повстанцы штурмовали пустой дворец. Сам диктатор, его двое детей, секретарь и награбленное богатство покинули страну.
И с того дня он словно исчез с лица земли. Никто не знал, куда подался жестокий диктатор, хотя в европейской прессе то и дело появлялись различные предположения насчет того, где он может скрываться.
– Да, сэр. Дон Мурильо, Тигр из Сан-Педро, – сказал Бэйнс. – Если посмотрите в справочнике, вы увидите, что цвета флага Сан-Педро зеленый и белый, те же, которые упоминаются в записке, мистер Холмс. Я проследил маршрут его переездов. К нам он пожаловал из Парижа, туда переехал из Рима, до этого жил в Мадриде, а до Мадрида – в Барселоне, куда в восемьдесят шестом прибыл на своем судне. Все это время его бывшие соотечественники искали его, чтобы отомстить, и только теперь напали на след.
