Лилиан Браун - Кот, который проходил сквозь стены (сборник)
– Нет, удивляет. Приятно удивляет. Мне кажется, я знаю, что вы имеете в виду. Они – исконные, настоящие. С ними и ты становишься настоящим – умеющим сопереживать человеком.
– Да, они искренни и не стесняются своих чувств. Из-за них моя прежняя жизнь стала казаться ужасно искусственной и бесполезной… Мне так хочется сделать для них хоть что-нибудь, но не знаю, что я могу. У меня нет своих денег, а отцовские не про меня.
Квиллер смотрел на нее с жадным восхищением, которое она неправильно истолковала:
– Вы проголодались? Поищу-ка я чего-нибудь перекусить.
Когда мисс Дакворт вернулась с крекерами, икрой и копченой лососиной, журналист произнес:
– Мы хотели поговорить об Энди Гланце. Что это был за человек? Как к нему относились коллеги?
Виски расслабило ее. Мэри откинула голову и, всматриваясь в потолок, собиралась с мыслями. Ее поза и брюки странно не сочетались с чопорной обстановкой восемнадцатого столетия.
– Энди многое сделал для Хламтауна, – начала мисс Дакворт. – Он выступал в женских клубах, убеждал владельцев музеев и известных коллекционеров работать на Цвингер-стрит. Он очень серьезно относился к старине.
– Можно ли назвать его идейным вождем Хламтауна?
– Я бы на вашем месте так не говорила. Си-Си Кобб, например, считает главой района себя. Он открыл здесь первый антикварный магазин и замыслил превратить Хламтаун в заповедник древностей.
– Как бы вы описали характер Энди?
– Честный!.. Честный даже в мелочах. У большинства из нас в сердце таится хоть немного… жульничества. Но не у Энди! И еще у него было огромное чувство ответственности. Как-то ночью мы проезжали с ним мимо дома, предназначенного под снос, и увидели внутри свет. Энди решил узнать, в чем дело, вошел и обнаружил там человека, снимающего водопроводные трубы.
– Трубы? Это, наверное, незаконно.
– Брошенные дома являются собственностью города. Так что теоретически это незаконно. Но любой другой на месте Энди просто отвел бы глаза, а вот он никогда не боялся вмешаться.
Квиллер попытался сменить позу на жестком диване.
– А другие антиквары разделяют ваше восхищение его честностью?
– Д-да… И нет, – ответила Мэри. – Они же завистники, даже если кажутся лучшими друзьями.
– У Энди были настоящие друзья, с которыми он мог поговорить?
– Миссис Макгаффи. Это школьная учительница на пенсии, Энди помог ей открыть антикварный магазин. Его великодушие проявлялось во многом.
– Где мне ее найти?
– «Ноггин, Пиггин и Феркин» в соседнем квартале.
– Энди ладил с Коббом?
Она глубоко вздохнула:
– Энди был прирожденным дипломатом и умел ладить со всеми.
– Миссис Кобб явно очень любила Энди.
– Все женщины его обожали. Мужчины, конечно, проявляли меньше восторга. Но обычно так и происходит, правда?
– А Бен Николас? Они дружили?
– Они хорошо относились друг к другу, хотя Энди считал, что Бен слишком много времени проводит в «Львином хвосте».
– Бен пьет?
– Он любит пропустить рюмку-другую, но никогда не переходит границ. Когда-то Бен был актером. В каждом городе есть хоть один антиквар с театральным прошлым и еще один, который поставил себе цель быть несносным.
– А что вы знаете о блондине на костылях?
– Рассел Пэтч работал на Энди, и они очень дружили. Потом неожиданно порвали отношения, и Расс открыл собственный магазин. Я точно не знаю, что между ними произошло.
– Но ведь самым близким другом Энди были вы? – Квиллер доверительно посмотрел на Мэри.
Мисс Дакворт порывисто встала и принялась искать мундштук. Нашла, села на диван, прикурила от огонька, предложенного журналистом. Глубоко затянулась один раз, смяла сигарету и вдруг вся съежилась, словно от боли, обхватив колени руками.
– Мне так его не хватает, – прошептала она.
Квиллеру захотелось обнять ее, успокоить, но он сдержался и сказал:
– У вас был шок, и вы все это время живете один на один со своим горем. Нельзя держать его в себе. Почему бы вам не рассказать мне обо всем, что произошло в ту ночь? Может, так будет лучше…
Его голос был проникновенен и нежен. Глаза мисс Дакворт повлажнели. Справившись со слезами, она проговорила:
– Самое ужасное то, что мы в последний наш вечер поссорились. Я была раздражена. Энди… сделал нечто… что меня вывело из себя. Он пытался загладить свою вину, но я оттолкнула его.
– А где вы ужинали?
– Здесь. Я приготовила мясо по-бретонски, но неудачно. Мясо оказалось жестким, да еще мы повздорили, и в девять вечера он пошел к себе в магазин. Сказал, что ждет клиентов: какая-то женщина из пригорода приведет мужа смотреть люстру.
– Он сказал, что вернется?
– Нет. Только холодно попрощался. Но когда он ушел, мне стало так плохо, что я не выдержала и побежала к нему мириться. Вот тогда я и нашла его…
– Магазин был открыт?
– Задняя дверь. Я вошла через черный ход с улицы. Не просите меня рассказывать, что я увидела!
– Но что вы сделали?
– Не помню. Айрис говорит, что я прибежала к ним и Си-Си вызвал полицейских. Еще она говорит, что отвела меня домой и уложила спать. Я ничего не помню.
Увлекшись разговором, она не услышала глухого ворчания на кухне – сначала довольно тихого.
– Мне не следовало рассказывать вам об этом, – произнесла Мэри.
– Напротив. Хорошо, что вы сбросили с себя эту тяжесть.
– Вы ведь не будете об этом писать, правда?
– Не буду.
Мэри вздохнула и замолчала. Квиллер, попыхивая трубкой, восхищался ее большими, выразительно подведенными глазами. Теперь они потеплели и были поистине прекрасны.
– Вы оказались правы, – проговорила мисс Дакворт. – Мне стало лучше. Много недель подряд каждую ночь мне снился страшный сон, такой яркий, что я принимала его за явь. Я чуть не сошла с ума! Я думала…
В этот момент тревожно залаяла собака.
– Что-то случилось! – вскочила Мэри, ее глаза расширились и застыли.
– Я пойду посмотрю, – сказал Квиллер.
Хеплвайт лаял, глядя в заднее окно кухни.
– В конце улицы полицейская машина, – сообщил журналист. – Оставайтесь здесь. Я узнаю, в чем дело. Есть черный выход?
Он спустился по узкой лестнице и вышел в отгороженный стеной сад, но на калитке висел замок, и ему пришлось вернуться за ключом.
К тому времени, когда он наконец добрался до места происшествия, прибыла машина из морга. Мигалки двух полицейских автомобилей отбрасывали голубые отсветы на снег, на лица нескольких прохожих и на фигуру, лежавшую на земле. Квиллер подошел к одному из полицейских:
– Я из «Дневного прибоя». Что здесь произошло?
– Обычное дело, – усмехнулся человек в форме. – Перебрал.
– Знаете, кто это?
– А как же. У него полный карман кредитных карточек и платиновый идентификационный браслет с бриллиантами.
Когда тело укладывали на носилки, журналист подошел поближе и узнал пальто.
В саду его ждала Мэри. Тепло одетая, она тем не менее дрожала мелкой дрожью.
– Ч-что случилось?
– Просто пьяница, – ответил Квиллер. – Идите-ка лучше в дом, пока не простудились. Вы дрожите.
Они поднялись наверх, и журналист прописал обоим горячее питье.
Мэри грела руки о чашку кофе, а он вопросительно смотрел ей в лицо.
– Вы говорили мне – как раз перед тем, как пес залаял, – о своем повторяющемся сне.
Она содрогнулась:
– Это был кошмар! Я, видимо, чувствовала себя виноватой из-за ссоры с Энди.
– Что вам снилось?
– Мне снилось… Мне постоянно снилось, что я толкнула Энди на этот шпиль!
Квиллер немного помолчал.
– В вашем сне может таиться истина.
– Что вы имеете в виду?!
– Я склоняюсь к тому, что смерть Энди повлекло не случайное падение с лестницы.
Когда он произнес это, в усах снова возникло знакомое покалывание. Мэри не согласилась:
– Полиция считает, произошел несчастный случай.
– А они его расследовали? Они приходили к вам? Они интересовались, кто нашел тело?
Она покачала головой.
– Они опрашивали соседей?
– В этом не было необходимости. Несчастный случай – и все. Но откуда вы взяли, что это могло быть… что-то другое?
– Один из ваших разговорчивых соседей намекнул… Этим утром…
– Чепуха.
– По-моему, для таких слов у него были какие-то основания.
– Просто легкомысленная болтовня. С чего бы такое говорить всерьез?
– Не знаю. – Видя, как глаза Мэри раскрываются все шире, Квиллер добавил: – По странному совпадению человека, сказавшего мне это, сейчас везут в морг.
Он не знал, его ли слова или неожиданно раздавшийся телефонный звонок так подействовали на Мэри, но она словно окаменела. Телефон продолжал трезвонить.
– Мне ответить? – предложил Квиллер, взглянув на часы.
Она заколебалась, потом медленно кивнула.
