Гилберт Честертон - Собака Баскервилей. Острие булавки (сборник)

Собака Баскервилей. Острие булавки (сборник)

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2011

Предисловие

На страницах шестого тома «Золотой библиотеки детектива» разворачивается захватывающее, ослепительно яркое действо, парад филигранного мастерства двух знаменитых сыщиков, тех, кому многомиллионная читательская аудитория единодушно присвоила звание Великих.

Да, сыщик-мастер имеет все основания зваться Великим, равно как и Героем – в отличие от своего противника, антигероя по определению, потому что невозможно быть Великим агрессором, невозможно героически грабить банки, вымогать деньги, подстерегать свою жертву в темном проулке или сыпать яд в бокал соседа по трапезному столу.

Великим, согласно нормам морали человеческого сообщества, может быть только Добро.

И никак не Зло.

Как заметил в свое время французский писатель-детективист Мишель Бютор, подвиг сыщика-мастера заключается прежде всего в том, что он «освобождает небольшой уголок вселенной от греха – не столько даже от преступления, от факта убийства (ведь бывают и очистительные жертвы, совершаемые ради обновления), сколько от грязи, ему сопутствующей, кровавых пятен и мрака…»

Таковы подвиги Великих, в данном случае – Шерлока Холмса и отца Брауна.

Главный герой классической повести сэра Артура Конан Дойла «Собака Баскервилей» – истинный рыцарь без страха и упрека – решительно вступает в поединок с незримым, неосязаемым, но безмерно дерзким, жестоким и коварным врагом, на стороне которого и отсутствие каких бы то ни было улик, и неопределенность преступного мотива, и зловещие тайны старинного поместья, и запуганность невольных сообщников, и обывательские суеверия, и стечение неблагоприятных обстоятельств, и наконец сама природа, с ее торфяными болотами, над которыми постоянно зависает непроглядный туман и откуда доносится леденящий кровь вой таинственного существа, известного среди местных жителей как «баскервильский демон», и ужасная Гримпенская трясина, где пропадает без следа все живое…

Но Шерлок Холмс, подобно сказочному витязю, разгоняющему мрак и нечисть своим победоносным мечом, преодолевает самые, казалось бы, неодолимые препятствия, всегда оказываясь в нужное время в нужном месте, чтобы со свойственными ему снисходительной проницательностью мудреца и непреклонной решимостью воина восстановить нарушенную мировую гармонию.

При этом Великий сыщик не демонстрирует никаких сверхъестественных свойств, каким-то образом возвышающих его над обыкновенными смертными. Просто он чуть более наблюдателен, чуть более склонен к анализу вполне очевидных вещей, чуть более педантичен и аккуратен, чуть более одухотворен и отважен… всего лишь «чуть», но как много значит порой это чуть и сколь многое от него зависит!

В том числе и ошеломляющая популярность.

Французский литератор Морис Леблан, прославившийся описаниями похождений Арсена Люпена, «короля взломщиков», как-то заявил со всей откровенностью и без тени зависти: «Конан Дойл не просто талант, он истинный творец, раз ему удалось создать такой яркий, незабываемый образ, как Шерлок Холмс».

Образ другого Великого сыщика, порожденного творческой фантазией Гилберта Кита Честертона, не менее ярок и оригинален. Правда, отец Браун заметно уступает Шерлоку Холмсу в популярности, но причину этого следует искать скорее не в уровне художественной выразительности этого литературного персонажа, а в отсутствии того, что ныне принято называть «раскрученностью»: отечественный читатель получил возможность ознакомиться с творчеством Честертона лишь к началу 70‑х годов XX века, в то время как Конан Дойл во все времена издавался массовыми тиражами.

К тому же нельзя не отметить, что высокий, спортивный, энергичный и насмешливый Шерлок Холмс более соответствует стереотипу культового героя, чем этакая воплощенная беззащитность, низенький увалень-священник с «кротким и круглым лицом», в нелепой широкополой шляпе и очках «с толстыми стеклами, придававшими ему сходство с совой», вдобавок ко всему еще и с каким-то «бугристым зонтиком» в коротких руках.

По интеллекту эти двое Великих никак не уступают друг другу, чего не скажешь о внешней притягательности, так ценимой широкими массами. Не секрет ведь, что у знаменитых боксеров гораздо шире круг почитателей, чем у знаменитых шахматистов…

Честертон умышленно лишает своего героя всего того, что принято считать шармом, даже наделяет его самой банальной фамилией, и все это лишь затем, чтобы усилить концентрацию внимания читателя на незаурядном интеллекте своего героя, на его наивной, погруженной в неизбывные раздумья душе философа. Ранимой, чуткой и трепетной душе пастыря и вдохновенного спасителя человеческих душ.

Отец Браун, прототипом которого послужил великий праведник, йоркширский католический священник Джон О’Коннор, именно в таком спасении видит свое основное предназначение. Он состоит на службе у Небес, исполняя роль архангела, совершающего акты возмездия, но в сугубо нравственной плоскости, без азарта охоты на человека.

Этот весьма своеобразный бич божий, с одной стороны, абсолютно неотвратим, а с другой – так же абсолютно лишен жестокости. После решения очередной криминалистической загадки отец Браун жаждет не столько наказания преступника, сколько его раскаяния, очищения души посредством этого раскаяния, которое, впрочем, отец Браун как истинный философ далеко не всегда считает искренним.

Его метод расследования преступлений строится прежде всего на доскональном знании человеческой души, и подчас успешное расследование преступления зависит прежде всего не от результатов анализа вещественных доказательств и прочих улик, а от логических выкладок, казалось бы, весьма и весьма абстрактного характера.

Именно таким образом отец Браун блистательно раскрывает кровавые тайны: «По-быстрому», «Зеленый человечек», «Острие булавки» или «Преследование мистера Синего».

Но внимание Великого сыщика занимают не только методы раскрытия преступлений, но и насущные проблемы социума, где эти преступления произрастают подобно сорнякам на неухоженном огороде. Одна из таких проблем затронута в рассказе «Загадочная книга», где нет убийства в физическом смысле этого слова, но есть убийственное равнодушие, которое является источником многих и многих человеческих трагедий. А один из главных персонажей «Преступления коммуниста» повинен прежде всего в пропаганде, в научном обосновании легитимности насилия как средства реализации разрушительных политических идей, что само по себе гораздо опаснее какого бы то ни было уголовного преступления.

Отцу Брауну далеко не безразличны судьбы окружающих людей и его родной Англии, о которой он говорит с мягкой грустью: «Можно любить ее, жить в ней и при этом ничего в ней не смыслить».

Вполголоса, без какой-либо аффектации, как, собственно, и надлежит, наверное, высказываться воплощенной совести общества или архангелу, выполняющему свою обыденную работу по освобождению от греха хотя бы небольшого уголка вселенной…

Таковы подвиги истинно Великих.

Артур Конан Дойл

Собака Баскервилей

Мистер Шерлок Холмс, нечасто встававший рано, кроме тех случаев, когда вовсе не ложился, сидел за столом в нашей общей гостиной и завтракал. Я в это время стоял у него за спиной на коврике у камина, рассматривая трость, которую вчера вечером забыл наш посетитель. Такие добротные массивные деревянные палки с набалдашником называют «адвокатскими». Прямо под ручкой ее опоясывало серебряное кольцо шириной почти в дюйм. «Джеймсу Мортимеру, M. R. C. S.[1], от друзей по C. C. H.» было выгравировано на нем, ниже стояла дата: «1884». Эта трость была из разряда тех, с какими в прежние времена нередко ходили домашние врачи или юристы – солидная, крепкая, внушающая уважение.

– Что вы о ней скажете, Ватсон?

Холмс сидел ко мне спиной, я же, рассматривая трость, не произнес ни слова, поэтому удивился:

– Как вы догадались, что я делаю? У вас что, и на затылке глаза имеются?

– Нет, просто на столе передо мной стоит хорошо начищенный серебряный кофейник, – сказал он. – Но все-таки, что вы скажете о трости нашего посетителя? Поскольку вчера он, к сожалению, нас так и не дождался и мы не имеем представления о том, зачем он к нам приходил, давайте попробуем использовать эту вещь, чтобы кое-что выяснить о личности ее хозяина.

– Думаю, – начал я, стараясь по мере сил следовать методу моего друга, – что доктор Мортимер – весьма успешный медик, немолодой, уважаемый в обществе, раз те, кто его знают, преподносят ему такие подарки в знак уважения.