Игра в наперстки - Николай Иванович Леонов
– А его друга, убитого, вы знали?
– Видела несколько раз. И, знаете, я даже удивлялась, как они вообще подружились. Олег и Андрей – абсолютно разные люди.
– Как в том стихотворении: стихи и проза, лед и пламень?
– Скорее, как кислое и теплое, – горько усмехнулась Ольга. – Мне Андрей никогда не нравился. Было в нем что-то такое, неприятное. Но я брату ничего не говорила. Раз уж дружил, значит, было из-за чего. Не в смысле выгоды, а вообще.
– Олег сразу вам рассказал об убийстве?
Женщина покачала головой:
– Не сразу. Но я видела, чувствовала, что его что-то гнетет. Конечно, я спрашивала Олега, что случилось, не нужна ли помощь. Он отмалчивался или говорил, что так, всякие мелкие проблемы. А потом сам рассказал. Ему очень тяжело было держать это в себе, его это мучило. Да Олег и не убийца по своей натуре.
– Ну, знаете ли, многие, кто совершил подобное, по своей натуре были не убийцами, а вполне мирными и добрыми гражданами. Но тем не менее они лишали жизни людей.
– Вы просто не знаете Олега.
– Возможно.
Несколько секунд они шли молча.
– Ольга Александровна, а ваш муж знал обо всей этой истории? – неожиданно спросил Гуров.
– Знал, – ответила она. – Я доверяю Мише, несмотря на его профессию, он ведь журналист. О таком бы он не стал трепаться направо и налево. Я попросила Мишу молчать, и он пообещал мне, что никому ничего не расскажет. Но он очень переживал за меня.
– Из-за того, что вы переживали?
– Не только. Миша боялся, что, если вся история раскроется, это как-то заденет меня.
Мозаика сложилась. Так вот почему Спивак так активно пытался перевести стрелки на Леню Винницкого. То, что за жену испугался – понятно и вполне объяснимо. Хотя уж кому, как не Мише, работнику СМИ, который в следственных и юридических тонкостях порой разбирается не хуже бывалых сыскарей, знать, что Ольге, по сути, ничего не грозит. Она не была соучастницей или организатором. Ну разве только то, что не сообщила куда надо о совершенном преступлении, но по закону никто не обязан свидетельствовать против себя и своих родных.
А вот то, что Михаил пытался обвинить ухажера сестры, Гуров мог объяснить только личной неприязнью, которая, вероятно, была ну очень сильной. Рита сама ему рассказала, что между Леней и Мишей никаких конфликтов или ссор не было. Просто не пришлись друг другу ко двору и выбрали разумную стратегию игнорирования и отсутствия общения. Понятное дело, что мы не червонцы и абсолютно всем нравиться не можем. Или это, опять же, обосновывалось тревогой Спивака еще и за сестру: мол, живет с каким-то жуликом, который неизвестно какой фокус может выкинуть, и вообще ничего хорошего от него не жди. Так что можно на него так невзначай все свалить. Прокатит или нет – вопрос второй, но так и попытка – не пытка. Глупо, конечно, но, в общем-то, объяснимо. К тому же это мог рассказать только сам журналист. И, скорее всего, расскажет. Только уже не Льву Ивановичу, а Стасу.
– Ольга Александровна, ваш муж волновался совершенно напрасно, – озвучил свою последнюю мысль сыщик. – Уж вам-то точно ничего не грозит, поверьте.
– Несмотря на то, что я обо всем знала?
– Даже несмотря на это.
– Да я больше не за себя переживаю, а за Олега. Его ведь посадят.
– Это неизбежно. Какой-никакой, но срок он получит. И на условный вряд ли может надеяться.
– Я понимаю. Но все-таки можно будет увидеться с Олегом? Дядя Леша тоже бы хотел.
– Не знаю, – честно ответил Гуров. – Узнайте у следователя. Может, и разрешат.
– Спасибо.
– Еще такой вопрос… Что вы сказали Олегу, когда он рассказал вам про убийство?
– Я предложила ему признаться самому во всем.
– И он согласился с вами?
– Поначалу нет. Сказал, мол, не могу. Но раз уж Олег рассказал мне, я чувствовала, что он может. Но давить на него не стала. Он решил, что пусть все будет как будет. Что если его арестуют – он признается, а если нет… Вы знаете, Олег даже думал уехать. Я поддержала его. Хотя мне кажется, рано или поздно он все равно бы пришел к вам и все рассказал. Я его хорошо знаю и уверена, что Олег именно так бы и сделал. Вопрос был только во времени.
– Я не так хорошо знаю вашего родственника, как вы, но, наверно, было бы лучше, если бы вы его уговорили.
– Да, наверное, – согласилась собеседница.
– У меня больше вопросов к вам нет. А у вас?
– Тоже нет. Вы мне все сказали. Спасибо.
– Держитесь, Ольга Александровна. Я не очень хорошо умею утешать людей, но не падайте духом.
Они попрощались, и Лев Иванович пошел дальше по своим делам. Конечно, Ольга Спивак не сказала ничего нового. Подробности она наверняка не знала, да и сомнительно, чтобы Симонов ей их рассказал. Ну разве что женщина набросала несколько штрихов к портрету своего кузена. Ее рассказ относительно того, что Олег мучился угрызениями совести, сыщика тоже не удивил. Он даже верил этому. Потому что задержанный не был похож на закоренелого преступника и злодея, несмотря на предыдущую судимость и предшествующие ей «подвиги». Что ж, пусть теперь расплачивается за собственные ошибки. Кем бы ни был, но убивать никто не заставлял.
* * *
В кабинет Гуров вернулся незадолго до конца рабочего дня. Крячко как раз отделался от очередного посетителя и устало посмотрел на напарника.
– Что, Мишаня там еще не пасется поблизости? – шутливо осведомился он. Чувство юмора сыскарю никогда не изменяло.
– Не видел, – ответил Лев Иванович и сел за стол. – Может, он вообще не придет.
– Ага, как же не придет, – хмыкнул Стас. – Держи карман шире.
– Я тут, кстати, супругу его встретил.
– Пришла узнать о родственнике?
– Естественно. У тебя-то тут как?
– Да сам только недавно вернулся. На трупик ездил.
– Быстро ты.
– Да там, похоже, ничего особо криминального. По крайней мере, мне так показалось.
– Получается, зря дернули?
Майор не успел ответить, так как зазвонил внутренний телефон. Коротко поговорив с кем-то, он положил трубку.
– Ох, скорей бы конец этого
