Роберт Фиш - Риск - мое призвание
— Сейчас посмотрим.
Мы нашли пулю у дальней стены подвального помещения — пуля выщербила деревянную стойку под лестницей и упала на пол.
— Вроде от 38-го калибра, — определил Стэн, когда я взял пулю и покатал её на ладони. — Пуля не слишком помята после всех кульбитов в этом подвале.
— Вот тут сбоку только слегка деформирована, — пробормотал я. — А в остальном как новенькая, и маркировка видна. Наши эксперты творят чудеса с пулями куда хуже сохранившимися.
Наверху послышался скрип открываемой двери.
— Эй, кто там? — раздался женский голос. — Быстро отвечайте!
Мы со Стэном подошли к лестнице, и я показал женщине свое удостоверение.
— Полиция. Вы здешняя домосмотрительница?
Она стояла в дверном проеме над нами, держа в одной руке карманный фонарик, а в другой детскую бейсбольную биту — полная женщина средних лет с маленькими круглыми глазками, слегка раздутыми ноздрями и едва заметным подбородочком, почти утонувшим в шее.
— Вы домосмотрительница? — повторил я.
— Владелица, — ответила она и стала спускаться вниз. — Что вам надо?
— Вы были дома позапрошлым вечером?
— Была конечно. А что?
— Выстрелы слышали?
— Какие ещё выстрелы?
Я осветил фонариком стены подвала.
— Да вы сами посмотрите!
— Боже! — запричитала она. — Мои стены! Как их изуродовали!
— Вы давно сюда не спускались?
Она покачала головой, не отрывая взгляда от стены.
— Да уж, с неделю не заглядывала. Ну вы только посмотрите!
— Здесь кто-то пытался застрелить мистера Эрнеста Грира. Вы знаете его, мисс… миссис…
— Мисс. Мисс Куни. Да, он у меня раньше снимал комнату.
— Раньше — когда?
— Дом-то идет на слом. Мой последний постоялец съехал дней пять назад. Да и я уже тут доживаю последние деньки.
— А когда вы его видели в последний раз?
— Ну, по крайней мере месяцев пять. Да он тут вообще редко появлялся. Представляете, за все время, что он снимал у меня комнату, я-то и видела его раз шесть не больше. — Она подошла к стене и поковыряла пальцем кратер в кирпичине.
— Ну и ну. В собственном погребе была стрельба, а я ничего не слыхала.
— А мистер Грир знал, что дом предназначен на слом?
— Нет. И раз уж вы спросили, то могу сказать, что он уплатил на два месяца вперед. Он всегда платил вперед — за три-четыре месяца. — Она опять стала разглядывать щербины от пули. — Он редко тут появлялся, но я не задавала вопросов. Ведь если человек хочет держать за собой комнату, где он бывает лишь пару недель в году, это ведь не мое дело, а его. К тому же я столько сэкономила на электричестве, да и белье не надо было менять.
— Мистер Грир мертв. — сухо сказал я. — Его убили.
— Боже ты мой, какая жалость! Он такой красивый, видный мужчина. И кто же его убил?
— Именно это мы и пытаемся понять. Вы не знаете, может быть он кому-то мешал?
— Я ничегошеньки про него не знаю! Я и видела то его всего несколько раз, когда он со мной расплачивался. Да и то только здрасьте-до свиданья.
— Вы не заходили к нему в комнату недавно?
— Нет. Я как раз собиралась сменить ему белье и прибраться, да не успела.
— Можем мы осмотреть его комнату?
Домовладелица приставила бейсбольную биту к стене и сунула руку в карман платья.
— Вот, — сказала она, протягивая мне небольшой ключ на длинной цепочке. — Это универсал. Когда закончите осмотр, оставьте его, пожалуйста, под нижней ступенькой, хорошо?
— Хорошо. Но где его комната, мисс Куни? Неужели в этом подвале?
Хозяйка кивнула на дверь в алькове справа от подвальной лестницы.
— Вон она!
— Ага. Спасибо.
— Всегда рада оказать помощь законникам, — пробурчала она и, подхватив биту, стала подниматься по лестнице. — Я всегда говорю: если помогаешь законникам, когда-нибудь они помогут тебе.
В комнате стояла кровать, похожая на простую кушетку, небольшой комод с потемневшим зеркалом, однотумбовый письменный стол с заляпанной чернилами столешницей, стул с потрескавшейся кожаной обивкой — и больше ничего.
— Хорошее местечко, чтобы залечь на дно. — рассудил Стэн. — По крайней мере, шмон не займет много времени.
В ящике письменного стола мы нашли банку оружейной смазки, промасленную ветошь и замасленный обрывок оберточной бумаги. На бумаге отчетливо пропечатался рельеф вычищенного и смазанного револьвера.
А вскоре в нижнем ящике комода мы нашли сложенный обрывок газеты размером не больше почтовой открытки.
Газетная бумага пожухла, и мне пришлось очень осторожно развернуть страничку, чтобы она под моими пальцами не рассыпалась.
Это была фотография молоденькой девушки с симпатичным личиком и потрясающими ножками. Она поддерживала пальцами края платья, переступая через поток воды, бьющей из пожарной колонки. И как и на той вырезке, которую мы нашли в кармане убитого Грира, все подписи к фотографии были аккуратно отрезаны.
— Ну что, Стэн? Ты будешь по-прежнему утверждать, что Грир хранил эти фотографии только потому, что имел слабость к красивым ножкам?
— Нет, — ответил он. — Видимо, для него эти вырезки представляли какую-то важность. Если человек хранит в двух разных местах одинаковые старые вырезки — значит, они для него имеют огромную ценность.
Я внимательно рассмотрел вырезку и засунул её под пачку сигар во внутренний карман пиджака.
— Но тем не менее, — задумчиво продолжал Стэн, — Грир был многостаночником, так что нет оснований связывать эту вырезку с его убийством.
Я кивнул.
— Мы разберемся с этим — но чуть позже. Так, на всякий случай. А пока что давай закончим обыск.
Комнатка была такая маленькая и так скудно обставлена, что минут через двадцать мы перевернули здесь все вверх дном, впрочем, не стали отдирать половицы и сковыривать обои со стен. За исключением газетной вырезки и бесспорного факта, что Грир хранил в промасленной тряпице револьвер, мы не обнаружили ничего примечательного. Мы заперли дверь, оставили ключ под лестницей и вышли на улицу.
— Сейчас примерно то же время, что и в день покушения на Грира, сказал я. — В барах работает та же смена, и наверное, сидят те же люди, что и позавчера. Ты не против ещё немного пройтись со мной?
— Если честно, то с превеликим удовольствием! — и он обреченно заковылял вперед.
Мы напали на след в разговоре с четвертым очевидцем — неимоверно морщинистым стариком-мороженщиком, торгующим прямо напротив аллеи.
То и дело поправляя козырек бесформенной кепки и адресуя загадочные реплики своей тележке, мороженщик на ломаном английском, рассказал нам все, чем стал свидетелем позавчерашним вечером.
Выстрел он слышал, потом увидел, как на аллею побежал патрульный, а через несколько минут прибыл детектив и тоже побежал на аллею. Потом он видел, как детектив уехал на своей машине, а патрульный отправился обратно на пост. Но вскоре после того, как патрульный завернул за угол, старик стал свидетелем чрезвычайно странного, на его взгляд, происшествия.
У тротуара неподалеку стоял белый автомобиль с откидным верхом, неизвестной старику марки. Так вот, в него села молоденькая девушка, и автомобиль тронулся. Но не успел автомобиль отъехать от тротуара, как за ним бросился какой-то мужчина с просьбой остановиться.
Девушка обернулась, вроде бы решила тормознуть, но как только мужчина уже добежал до машины, она резко газанула и так стремительно въехала в поток транспорта на улице, что едва не попала в аварию. Но больше всего мороженщика поразило то, что хотя мужчина отчаянно пытался заскочить в машину, он не кричал вслед уезжающей девушке, а словно бы разговаривал с ней тихим голосом. Мороженщик показал, что мужчине явно хотелось заорать что есть мочи, да почему-то он не стал — боялся что ли.
Когда же я попросил его описать девушку и мужчину, старик не смог этого сделать. Хотя для своего возраста он обладал хорошим зрением, в такой темноте его стариковские глаза мало что рассмотрели. Кажется, у девушки были темные волосы и судя по походке он бы дал ей лет двадцать — а больше старик ничего не смог добавить. Но он посоветовал навести о ней справки в кулинарии напротив;
— Она что же, там сидела? — уточнил я. — Прежде чем сесть в машину?
Старик голову.
— Шла она оттуда. Но лучше спросите у них.
Пройдя несколько шагов, Стэн недовольно забурчал:
— Ну зачем нам эти бесполезные беседы? Какое это может иметь отношение к Гриру?
— Ты мне лучше скажи, почему этот парень, если он так хотел догнать белый автомобиль, не стал кричать?
— Откуда я знаю. Может, был просто хорошо воспитан.
— А может, не хотел привлекать внимания. Ведь как-никак патрульный уже держал ухо востро. После выстрела он, конечно же, запомнил эту аллею и в случае чего сразу бы вернулся туда.
