М. Ишкова - Большие гонки
- Спокойней, Гутьерес, - осадил его женский голос. - Садитесь пожалуйста.
Трент сел. Все повернулись в его сторону. Женщина-офицер, занимавшая противоположный конец стола, заговорила первой:
- Я полковник Бриссуа, командир базы в кратере Жюля Верна. Заранее прошу простить нас за те вопросы, которые мы обязаны задать вам. Таков порядок. - Она помедлила, потом уже более решительно закончила: - С прискорбием сообщаю вам, что ваши спутники, следовавшие на роллигоне, все погибли. Вы единственный, кто выжил.
Трент вздрогнул. На мгновение вспомнилась картинка из прошлого: громадный элитник в упор расстреливает Малко Калхари. Его передернуло. Такая реакция была воспринята присутствующими с удовлетворением.
- П-простите, что вы с-сказали? - чуть заикаясь для пущей убедительности, обратился он к даме в полковничьей форме.
- Офицер, держите себя в руках, - укорила его Бриссуа. - У нас много дел и мало времени, чтобы терять его попусту. Трент понурил голову:
- Прошу простить меня, мадам полковник. Одну минутку. - Он резко встряхнул головой и смело посмотрел ей прямо в глаза. - Я готов, мадам полковник.
Уголки губ Бриссуа чуть шевельнулись, вероятно, она хотела изобразить улыбку. А может, и нет.
- Очень хорошо. Давайте с самого начала.
- В Циолковском мы провели три часа. В пути, когда все это началось, решили, что вездеход сломался. Все почувствовали удар, затем машина остановилась. Задняя часть вдруг резко осела. Я сидел возле воздушного шлюза, и водитель... простите, офицер Дерем, попросил меня выбраться наружу и посмотреть, что с машиной.
Сержант элиты прервал его:
- Почему офицер Дерем не подал сигнал?
- Прошу прощения, сержант? Элитник терпеливо повторил:
- Почему Дерем не связался с базой и не сообщил, что произошло на маршруте? Это первейшее требование инструкции, офицер Гутьерес.
- Я не знаю, сержант.
- Хорошо, продолжайте.
- Я застегнул шлем, вышел в воздушный шлюз. Оттуда выбрался наружу. Я смутно припоминаю, что было дальше, - заторопился Трент. Он даже пощелкал в воздухе пальцами, словно пытаясь вспомнить. - Я еще тогда подумал...
- О чем? - насторожилась Бриссуа.
- Понимаете, мадам полковник... - Трент задержал дыхание и виновато потупился. - Я ужасно удивился, почему до горизонта так близко? Очень близко, прямо рукой подать.
Слева кто-то засмеялся, справа послышалось недовольное ворчание. Трент совсем расстроился, заговорил еще торопливее, еще бессвязнее:
- Я никогда... я первый раз на Луне. Прошу прощения...
- Вам не за что извиняться, - сухо выговорила командир базы. - Продолжайте. Вас больше не будут прерывать.
- Больше ничего не помню. Нет, не так. Еще когда вылезал из люка, сообразил, что скорее всего сломана задняя ось. - Он сделал паузу и наморщил лоб, демонстрируя напряженную работу мысли. - Мне сначала ничего такого в голову не пришло. Мало ли, ось сломалась. Такое всегда может случиться. Я вылез из машины, присел посмотреть, что там с осью. Что-то мне не понравилось. Не могу припомнить что. Я выпрямился и вдруг... - Голос у него сорвался. - Очнулся уже здесь.
Наступила тишина. Потом сержант спросил:
- Больше ничего не помните?
- Никак нет, сержант.
Офицер, сидевший справа, поинтересовался:
- Вы засекли время, когда это случилось?
- Не могу сказать точно, сэр. Мы уже три часа были в дороге, это я хорошо помню, потому что посмотрел на часы. Когда именно посмотрел, сказать не могу. Может, минут за двадцать или за полчаса до происшествия, потом я задремал.
Вновь наступила тишина. Полковник улыбнулась Тренту и сказала:
- А теперь давайте сначала. И в подробностях. Допрос продолжался несколько часов.
В палате было темно. Сна не было.
После допроса он получил возможность принять душ, почистить униформу. Ему предложили заменить обувь на высокие сапоги со шнуровкой. Он отказался - заявил, что привык к своим. Таким образом, сумел пронести на базу два предмета, без которых трудно было рассчитывать на успех: ботинки и коробочку с микрочипами, надежно упрятанную в «глазок», который ему вернули вместе с мундиром.
Сразу после полуночи дверь в палату неожиданно отворилась. Трент решил, что это доктор Гриссом, который по-прежнему не спускал с него глаз. Каждый час заглядывал в палату, будил, расспрашивал о самочувствии. Когда вспыхнул свет, Трент не спеша сел в постели, с недовольным видом покосился в сторону двери.
Сердце забилось гулко и часто.
В дверях стояла молодая женщина в обтягивающем комбинезоне с нашитыми валиками жесткости, на изящных бедрах кобура. В кобуре - ручной мазер. Она на мгновение повернула голову и по-французски сказала кому-то за дверью: «Даю слово, пару минут!» - затем вновь перевела взгляд на Трента. Уже по-английски она приветствовала больного:
- Здравствуйте.
При этом она даже не улыбнулась. Большие выразительные глаза смотрели серьезно, даже с некоторым недоверием.
Трент наконец справился с оцепенением и, откашлявшись, смущенно пробормотал:
- Привет.
- Я вас разбудила?
- Нет. Не совсем...
- Вы Бенни Гутьерес, не так ли?
- Так точно.
- Мне сказали, что у вас трудности с французским. Мы можем разговаривать на английском.
- Спасибо. Так мне будет удобней.
Она уселась на единственный стул, который нашелся в палате - подвинула его поближе к кровати Трента и включила принесенный с собой пишущий «глазок».
- Я собираюсь задать вам несколько вопросов. Приложу все усилия, чтобы это не заняло много времени.
- Пустяки. Я все равно не мог заснуть. Она придвинула стул еще ближе.
- Я вот все думаю, почему террористы напали именно на ваш роллигон? В чем причина, что они выбрали именно эту машину? Я хотела подождать до утра, потом решила, что дело не терпит отлагательства. Возможно, мы уже сейчас сможем дать ответ.
- Я сам в этом заинтересован, - заверил ее Трент. - У меня, простите, до сих пор мурашки по коже. К тому же эти ребята, которые ехали вместе со мной. Мы только что познакомились...
В ее лице не дрогнула ни единая жилка. Она внимательно слушала его, глаз не отводила. Трент невольно подумал про себя: какая же она стерва! Но очень красивая стерва!
- Я вам сочувствую, - кивнула она. - Чтобы заранее исключить возможные недомолвки и добиться взаимопонимания, я хочу сразу предупредить, что являюсь помощником по особым поручениям при инспекторе Венсе. Я специально прилетела сюда с «L-5», чтобы досконально разобраться в этом чрезвычайном происшествии. По моему мнению, в этом нападении не обошлось без участия Трента. Вы не возражаете, если я буду называть вас Бенни?
- Нет. Извините, с кем имею честь... - Трент выжидательно уставился на нее.
- Если вы имеете в виду мою должность и связанные с ней полномочия, должна сознаться, что они не очень-то вписываются в общепринятые нормы. Я являюсь кандидатом на поступление в элитные части МС. Временно мои полномочия соответствуют полномочиям лейтенанта элиты, но я полагаю, что при нашем разговоре субординация не будет иметь решающего значения. Мы поговорим запросто, по-товарищески. Раз уж вы разрешили называть себя Бенни, обращайтесь ко мне Мелисса. Это мое имя. Мелисса Дюбуа.
Трент, получив передышку, внимательнее пригляделся к ней. Она остригла свои замечательные каштановые волосы под мальчишку - такая мода была широко распространена среди женского контингента МС. Учитывая, что львиную доли времени кадетам приходилось проводить в скафандре, так было практичнее. На лице не видно никаких следов косметики. Единственным, чем эта вертихвостка «по особым поручениям» напоминала прежнюю восторженную девчушку, был волнующий запах, исходивший от ее тела. Она едва слышно благоухала чем-то завораживающе мускусным. Загар заметно поблек, утратила она и часть той очаровательной непосредственной живости, которая так заворожила Трента на борту «Фландри». Голос тоже словно подсох и обесцветился. Что служба делает с людьми, мысленно посочувствовал ей Трент. Это мгновенное сожаление тут же сменилось ощущением нависшей угрозы.
Этой девицы следует остерегаться. В соображалке ей не откажешь, к тому же теперь она спелась с этим Венсом, а два умных фанатика - это гораздо опаснее, чем один умный фанатик. К тому же она женщина, и чутье у нее дай бог каждому. Итак, что мы имеем? Прокол с незнанием французского. Да, это серьезно, но не смертельно. Гутьерес родом из Америки. Что еще? Пока вроде больше ничего. А глазки у нее усталые. Где она утомила их? В чьей-нибудь постели? Не надо пошлостей, это не ее стиль. Значит, сидела у голографического экрана, изучала касающуюся его информацию. Могла она выудить там что-то важное? Следует исходить из того, что она сумела что-то выкопать, но это все на уровне догадок. Как бы проверить? Точно, она нашла что-то в биографии Гутьереса, вот откуда может повеять провалом. Предупрежден, значит, спасен.
