Жан-Кристоф Руфин - Не бойся Адама

Не знаю, был ли Хэрроу искренним. Не имею представления о том, понимал ли он, что играет на руку лишь сильным мира сего, или не отдавал себе в этом отчета. На самом-то деле мне наплевать. Главное для меня — понять, что я делала раньше и что надлежит сделать сейчас.

На мой взгляд, единственное подходящее решение — разрушить барьеры, и именно этим я и хочу заняться. Успокойтесь, я не планирую никакой террористической операции. Моя цель скромна, как и сама моя жизнь. Я решила употребить мое время и силы на то, чтобы проникнуть из одного мира в другой. Шаг за шагом. Я получила место учительницы в одной из ассоциаций, работающих в фавелах. Я занимаюсь главным образом детьми: учу их началам чтения и счета. Я преподаю им историю, чтобы они чуть больше знали о мире, который видят по другую сторону колючей проволоки. Я не хочу сделать из них борцов. Пусть они станут людьми, которые когда-то сами постараются пересечь границы.

Я часто думала о том, что вы сказали мне в отеле «Океания». «Спасти человека, совершенствуя то, что в нем есть человеческого». Признаюсь, тогда я не поняла, какой смысл вы придаете этим словам. Теперь я уяснила его для себя, он освещает каждый день моей жизни и делает меня счастливой.

Прочитав письмо, Поль надолго задумался. Он всматривался в далекие силуэты крыш, которые золотил закат.

Потом он взял трубу и изо всех сил заиграл знакомую мелодию, ускоряя темп. Звук вибрировал у него в ушах. Это был словно обращенный к джунглям зов, перелетающий с холма на холм.

Может быть, он долетит до нее.

Послесловие

Несколько слов об источниках

События, лежащие в основе романа, являются вымышленными, но, увы, не очень далекими от реальности. Они напоминают нам об опасной тенденции, заметной на каждой крупной международной конференции, посвященной будущему человечества: обвинениях в адрес бедняков, в которых видят не символ борьбы за солидарность и справедливость, а угрозу. От борьбы против бедности мы постепенно переходим к войне против бедных.

Нельзя, как я сам, проработать двадцать лет в сфере гуманитарных наук и не услышать окрашенных фатализмом высказываний. В Африке свирепствуют эпидемии, голод и войны? Что вы хотите, их слишком много. Вы уверены, что делаете доброе дело, пытаясь любой ценой их спасти? Геноцид в Руанде породил множество подобных комментариев, которые часто звучат, но редко публикуются: это перенаселенная страна, одна часть населения неизбежно будет стремиться уничтожить другую. И таких примеров множество.

Взгляд Запада на третий мир безусловно окрашен состраданием, но это человеческое чувство пробивается сквозь обломки надежд. Провал прежних моделей модернизации и растущая озабоченность проблемами безопасности ставят вопросы во все более радикальной и трагической форме: чем действительно можно помочь этим огромным массам бедняков? А может быть, их трагедия неизбежна? Не являются ли катастрофы логическим решением редко называемой своим именем проблемы перенаселенности планеты и особенно ее самых обездоленных регионов?

Мальтус не умер, а ведь именно он видел в голоде и эпидемиях «естественный» механизм регулирования численности населения, который адаптирует его к естественным ресурсам поддержания жизни.

Влияние его идей не ограничивается сферой гуманитарных наук. Они питают целый ряд современных идеологий и, в частности, экологических движений. Приведенные в этой книге цитаты абсолютно точны, включая самые чудовищные, вроде этого высказывания Вильяма Айкена: «Массовая смертность была бы вполне желательна. Спровоцировать ее — наш долг. Долг человека по отношению к окружающей среде — уменьшить нашу численность на 90 %» (Earthbound: Essays in environmental ethics, Random House, 1984).

Для французского читателя подобного рода декларации кажутся характерными только для маргинальных и безответственных групп. Экология в нашей стране привлекает симпатии множества искренних людей, ни в коей мере не разделяющих такого рода идеи. В нашей стране «нормальная» экология рядится в одежды добропорядочных политических движений, собирающих своих сторонников на улицах и использующих крохи доставшейся им власти для улучшения движения велосипедов и решения проблем переработки отходов. Даже впечатляющие акции Гринписа кажутся нам всего лишь безобидными шоу. Мы совершенно забываем, что в других странах, к примеру в Англии и Соединенных Штатах, экологические движения могут быть совершенно иными. Между тем специальные службы этих государств относятся к экотерроризму с полной серьезностью. ФБР даже считает его следующей по значению опасностью для Соединенных Штатов после исламского фундаментализма (обвинения в экотерроризме были недавно предъявлены пятнадцати активным борцам за права животных и защиту окружающей среды. См. Libération, 30-1-2006). Это мнение иногда оспаривается. Некоторые видят здесь манипулирование общественным мнением, и дискуссия продолжается. И все же наличие радикальных движений в этой области отрицать невозможно.

В их основе лежат теоретические положения, практически неизвестные во Франции. Книга Люка Ферри Le nouvel ordre écologique, Grasset, 1992, впервые привлекла внимание к целому комплексу исследований по так называемой глубокой экологии (deep ecology). Содержащаяся в них радикальная критика человека — еще одно свидетельство возрождения мальтузианской традиции. С точки зрения глубокой экологии «Человек не есть вершина иерархии всего живого на Земле, он вписан в экосферу как часть в целое» (см. Досье канадского радио о саммите в Йоханнесбурге). Практические следствия такого подхода смыкаются с «гуманистической» озабоченностью численностью населения. Среди знаменитых «восьми тезисов глубокой экологии» норвежского философа Арне Насса есть и такой: «Расцвет человеческой жизни и культуры совместим со значительным уменьшением численности населения».

До Франции доносится лишь приглушенное эхо таких постулатов. Популярные среди публики мыслители вроде Мишеля Серра (Le contrat naturel, Flammarion, 1992) и Альбера Жакара (Cinq milliards d'hommes dans un vaisseau, Seuil, 1987) высказывают идеи, близкие к этому течению мысли, но их приятный хриплый голос и добродушный облик лишь затрудняют понимание того, как в иных условиях такие взгляды могли породить исключительную жестокость и акты терроризма.

Мне показалось, что литературный вымысел позволит мне в бесхитростной форме показать всю сложность этой проблемы и то, какое исключительное значение имеют подходы к ее решению. Многие североамериканские писатели опубликовали в последние годы произведения на эту тему (Brian Brett, Coyote; David Homel, L'évangile selon Sabbitha; T. C. Boyle, Un amide la terre; Nicholas Evans, La ligne départage). Все они имеют то общее, что обращены к американскому читателю, уже имеющему представление о подлинном существе радикальной экологии. Упомянем еще книгу (Michael Crichton, Etat d'urgence, 2006), полемическая заостренность которой (дискредитация сторонников признания факта потепления климата) делает ее скорее пропагандистским сочинением.

Идея этой книги в значительной степени иная. Рассказывая о приключениях молодой француженки, замешанной в осуществление планов радикальных экологов, я хотел продемонстрировать совершенно неподготовленному читателю сущность и идеологию подобных движений. Моя книга — приключенческий роман, а не научное исследование.

Оставаясь верным духу моих предыдущих книг, я хотел не столько разложить по полочкам идеи современных экологов, сколько поразмышлять о нашем сегодняшнем отношении к третьему миру и проблеме бедности. В этом смысле мы подошли к поворотному пункту.

Целый ряд высказанных в последнее время идей привел к серьезному изменению сложившегося представления о бедных странах и появлению новой точки зрения на эту проблему, которую отстаивают многие — от радикальных экологов до американских неоконсерваторов. О переменах свидетельствует забвение прежних идеалов развития народов и призрачное торжество принципов гуманитарной помощи. Борьба без правил, которую ведут в третьем мире экономические гиганты, только усугубляет ситуацию. Появление на этой сцене новых беззастенчивых игроков, мало уважающих принципы социальной справедливости и прав человека (Китай), делает эту борьбу еще более неприглядной и приводит к игнорированию всяких этических норм во взаимоотношениях богатых и развивающихся стран с уязвимым и нередко истребляемым населением этих регионов.

Создавая роман, я опирался на огромное количество источников, перечислить которые здесь невозможно. Я ограничусь лишь перечнем некоторых фундаментальных работ, отталкиваясь от которых можно углубить познания в этой области, в частности, при помощи многочисленных посвященных этой проблематике сайтов в интернете.