Жемчужина Тамерлана - Ольга Баскова
– Ну что нарыли, сыщики? – шутливо бросил он, и ребята с готовностью кивнули:
– Нарыли… Никогда не догадаешься, к кому направился Валентин после работы…
Майор наморщил лоб, припоминая распечатку звонков.
– К сожалению, у нашего фигуранта много контактов. – Он поднял вверх руки, сдаваясь. – Говорите, радуйте.
– Он поехал к Елизавете Прянишниковой и, судя по всему, собирается остаться на ночь, – пояснил довольный Виталий.
Геннадий задумался:
– Прянишникова… Да, она часто звонила ему. Но, насколько я знаю, они вместе работают… Нет ничего удивительного. Только почему она дома в разгар рабочего дня? – Он придвинул к себе телефон и, глянув в распечатку, быстро набрал номер.
– Будьте добры Прянишникову. Это из полиции. На больничном? А какую должность она у вас занимает? Хорошо, спасибо. – Волошин положил трубку. – Теперь все ясно. Елизавета Пряничникова – финансовый директор фирмы, можно сказать, правая рука Валентина. Кажется, она уже проходила у нас по делу. Виталий, ты рассказал мне о ней и собирался позвонить, помнишь?
Бочкин наклонил голову:
– Собирался. Потом всплыл этот Ставицкий. Только дамочка нам известна не по убийству Богдановой. Ее муж – приятель покойного Паршенко, парикмахера, которого прикончила картежная мафия. Помните, сразу после убийства он сбежал.
– Все-таки Елизавета от нас не ушла, – усмехнулся Волошин и встал: – Пора навестить эту гражданку. Мне кажется, мы приближаемся к разгадке убийства.
Глава 74
Тебриз, 1399 г.
Бледный и злой Тамерлан въезжал в Тебриз, раздумывая над запиской Хан-заде.
Сосватав эту умную и красивую женщину своему старшему сыну, он ни минуты не пожалел об этом. Хан-заде стала другом и советчиком не только Джахангира, но и его, Тимура. После кончины первого мужа она разделила ложе с Мираншахом, и Тамерлан возблагодарил Аллаха за этот древний обычай. Кроме всего прочего, Хан-заде была до мозга костей предана ему и сейчас предупреждала о развратном поведении сына и о возможном покушении.
Тимур не удивился. Средний сын давно стал головной болью Великого эмира.
В короткие минуты встреч Тамерлан отмечал одутловатость и бледность лица своего отпрыска, его воспаленные глаза и красные прожилки на носу. Сын Тарагая пробовал поговорить с Мираншахом, но тот неизменно отшучивался и все отрицал.
Да, иногда он прикладывается к вину, но разве настоящий мужчина может прожить трезвенником всю жизнь? Разве его знаменитый отец так никогда не считал?
Тимур видел, что сын окружил себя недостойными людьми, не раз обращал на это внимание, однако Мираншах уверял его: приближенные – люди образованные и знающие. Они желают добра ему и государству и поэтому прекрасно справляются со своими обязанностями.
Тамерлана беспокоили другие проблемы, и поэтому до непутевого отпрыска не доходили руки. Неужели его сын мог подготовить убийство? Это не укладывалось в голове. По мнению Тимура, он ничем не заслужил ненависть Мираншаха. Наоборот, дал ему все, о чем другие могли только мечтать. А еще…
Кибитка с золоченым верхом дернулась и остановилась у ворот дворца. Великий эмир едва смог вылезти из нее, как никогда, чувствуя себя старым и немощным. Но, взойдя на крыльцо, он приосанился, сохраняя царственность, и направился к Мираншаху, с растерянным видом выходившему ему навстречу.
– Что привело тебя сюда? – спросил он, покосившись на Ильяс-бека, лицо которого приняло сладкое выражение, а губы раздвинулись в широкой улыбке.
Тамерлан бесстрастно ответил:
– Здесь ты мой наместник, а Западный Иран – моя вотчина. Стало быть, я могу приехать сюда, когда захочу.
Мираншах кивнул:
– Конечно, отец. Ты здесь хозяин.
Тимур отстранил его рукой и прошел по темному коридору в покои, крепко сжимая саблю. Слуга на золотом подносе принес кушанья и напитки.
Тамерлан уселся на ковры, не сводя глаз с сына и его приближенных. В голове заворочались мысли: «Может быть, они подсыплют яд?»
Но Мираншах брал себе вареную баранину с рисом с той же тарелки, не раздумывал над кусками, и Тамерлан успокоился. Значит, они придумали что-то другое. Он был в этом уверен.
– Отец, – Мираншах улыбался маслеными губами, расплескивая вино, – я решил построить здесь мечеть. Хочу так же, как и ты, оставить след в этой стране. Не желаешь ли посмотреть? Она еще не достроена, но многое уже сделано. Мне очень важно твое мнение.
Железный хромец перестал жевать и пристально взглянул на сына. Черные глаза Мираншаха забегали, и он понял, что сынок уготовил ему смерть в недостроенной мечети. Что ж, хорошо, что не в холодной воде какого-нибудь арыка.
Тимур сжал рукоятку сабли
