Эллери Куин - Тайна египетского креста. Тайна китайского апельсина
— Но даже если вы знаете, что убитый был священником… — начал Дональд.
— Вы хотите сказать — к чему нас это ведет? — Эллери нахмурил брови. — Конечно, само по себе знание того, что убитый был священником, не является чем-то существенно важным, хотя и сужает область поисков. Однако потом случилась история с саквояжем.
— С саквояжем?
— Да. Я не смог найти багаж убитого; это заслуга инспектора Квина. Преступник тоже знал о его существовании. Обыскав карманы жертвы, он нашел багажный номерок из гостиничного гардероба в «Чэнселоре». Поскольку его главной целью было помешать опознанию жертвы, он должен был взять багаж у гардеробщика, чтобы вещи не попали в руки полиции. Но он боялся. Весь отель находился под наблюдением. Убийца колебался, медлил, откладывал и думал, пока не стало слишком поздно. Потом он разработал план, как получить саквояж с помощью фальшивой записки, пятидолларового банкнота и посыльного из «Пост телеграф». Но мы сразу вышли на его след; тогда, убедившись, что его затея провалилась, он не явился за сумкой в Гранд-Сентрал, и саквояж оказался в наших руках.
Теперь посмотрим, к чему привела фатальная нерешительность убийцы. Открыв саквояж, мы обнаружили одежду убитого с ярлычками шанхайских магазинов. Большая часть одежды была абсолютно новой, значит, ее недавно приобрели в Китае. Я сопоставил это с тем фактом, что, несмотря на тщательные поиски, мы не обнаружили никаких следов этого человека. Если бы он постоянно жил в Соединенных Штатах и просто возвратился из поездки в Китай, здесь наверняка нашелся бы какой-нибудь друг или родственник, который смог бы его опознать. Так что вполне вероятно, что он был жителем Востока. Но если перед нами католический священник из Китая, что из этого следует? Есть только один большой класс христианских служителей в стране даосизма и буддизма.
— Миссионер, — медленно подсказала мисс Темпл.
Эллери улыбнулся:
— Вы снова правы, мисс Темпл. Я убежден, что наш благожелательный мертвец с мягкой речью и религиозными брошюрками в сумке был католическим миссионером из Китая!
Кто-то громко стукнул в дверь, у которой стоял инспектор Квин, и старый джентльмен, проворно обернувшись, впустил нового посетителя. Им оказался сержант Вели, как всегда суровый и неприступный на вид.
Эллери пробормотал:
— Прошу прощения, — и поспешил к двери.
Все смотрели, как трое мужчин стали о чем-то оживленно совещаться, не скрывая волнения и возбуждения. Сержант что-то глухо бормотал, у инспектора был торжествующий вид, а Эллери энергично кивал на каждое сказанное слово. Потом из мясистой руки Вели что-то перекочевало в ладонь Эллери, который, повернувшись ко всем спиной, внимательно рассмотрел этот предмет, улыбнулся и спрятал его в карман. Сержант тяжело привалился к двери, возвышаясь, как гора, рядом с инспектором Квином.
— Простите, что прервал нашу беседу, — невозмутимо заметил Эллери, — но сержант Вели только что сделал эпохальное открытие. На чем я остановился? Ах да. Итак, в общих чертах я уже знал, кто был посетителем Дональда Керка. После недолгих размышлений я нашел и ключ — назовем его causus belli[34] — к тому, что подвигло преступника на убийство. Совершенно ясно, что священник не был лично знаком ни с кем из сидящих в этой комнате. Однако он пришел к Дональду Керку и назвал его по имени. Только три класса людей часто бывают у мистера Керка в этом офисе: собиратели марок, коллекционеры драгоценностей и персоны, связанные с издательским бизнесом, главным образом авторы. Но священник отказался разговаривать о делах с мистером Осборном, доверенным лицом Керка, и даже не назвал своего имени. Это не очень похоже на издательский бизнес, и я подумал, что, скорее всего, причина, которая привела священника к Керку, была связана с одним из его хобби: марками или драгоценностями.
Раз так, миссионер мог явиться либо для того, чтобы продать марки или драгоценности, либо для того, чтобы их купить, — одно из двух. Непритязательность его одежды, род его деятельности и проделанное им долгое путешествие убедили меня в том, что он не был покупателем. Значит, был продавцом. Недаром он напустил на себя такой таинственный вид. У него была марка или драгоценность, которую он хотел продать Дональду Керку — что-то очень ценное, судя по тому, как таинственно посетитель себя вел. Следовательно, его могли убить из-за марки или драгоценности, которую он привез продавать из Китая. Я прикинул, что, поскольку Керк является специалистом по китайским маркам, в руках миссионера находилась скорее марка, а не драгоценность. Конечно, я ничего не знал наверняка, но это было самым вероятным предположением. Поэтому, утвердившись в своих мыслях, я попросил сержанта Вели обыскать дом убийцы и постараться найти китайскую марку; разумеется, заодно я попросил его обратить внимание и на драгоценности. — Эллери замолчал, чтобы закурить новую сигарету. — Я оказался прав: сержант только что сообщил мне об успехе. Он нашел эту марку.
Кто-то судорожно вздохнул. Но когда Эллери поднял голову, на всех лицах было одинаково непроницаемое выражение.
Он улыбнулся и достал из кармана длинный конверт из манильской бумаги. Из этого конверта он вынул другой, странновато-заграничный на вид и поменьше размером, на котором, очевидно по-китайски, был написан адрес, а в уголке приклеена погашенная марка.
— Мистер Керк и мистер Макгауэн. — Оба мужчины неуверенно встали. — Нам понадобится консультация филателистов. Что вы скажете об этом экземпляре?
Они подошли со смешанным выражением недовольства и любопытства. Керк медленно взял конверт, Макгауэн заглянул через его плечо. Неожиданно оба вскрикнули и тихо заговорили между собой возбужденным тоном.
— Ну как, джентльмены? — спросил Эллери. — Мы ждем вашего приговора. Что это такое?
Марка на конверте представляла собой маленький прямоугольник из тонкой, но плотной бумаги с одноцветной печатью ярко-оранжевого тона. Рисунок в прямоугольной рамке стилизованно изображал свернувшегося дракона. Деноминация марки составляла пять кандаринов. Печать была сделана довольно грубо, а конверт выглядел обтрепанным и пожелтевшим от времени. Само письмо — несколько китайских иероглифов — было написано на внутренней стороне конверта, в старой манере, которой пользовались в Европе и других странах, когда употребляли один и тот же листок для адреса и для письма и аккуратно складывали его так, чтобы адрес оказался сверху.
— Это, — пробормотал Керк, — самая замечательная вещь, которую я когда-либо видел. Потрясающая находка для любого специалиста по Китаю. Это самая ранняя почтовая марка Китая, появившаяся за много лет до первого официального выпуска, зафиксированного в стандартном каталоге. Она относится к экспериментальной серии, выпущенной очень малым тиражом и вышедшей из употребления всего через несколько дней. До сих пор не было найдено ни одного экземпляра ни на «обложке», как мы говорим, — то есть на конверте, — ни без нее. Господи, какая красота!
— Ее нет даже в специальных китайских каталогах, — хрипло добавил Макгауэн, пожирая конверт глазами. — О ней смутно упоминается в одном старом трактате о почтовых марках, который ссылается на нее так же, как английские филателисты ссылаются на первую национальную серию в Великобритании, известную как «однопенсовая черная». Боже мой, она прекрасна!
— Вы хотите сказать, — спросил Эллери, — что это очень ценный экземпляр?
— Ценный! — воскликнул Дональд. — Господи, да она ценнее, чем «Британская Гвиана»! Конечно, если это подлинник… Надо провести экспертизу.
— Я думаю, это подлинник. — Макгауэн нахмурил брови. — Тот факт, что она находится на «обложке», отчетливое погашение и текст с внутренней стороны…
— Сколько она может стоить?
— О, сколько угодно. Любую цену. Обычно все зависит от того, сколько заплатил последний коллекционер. «Гвиана» оценивается в пятьдесят тысяч долларов. — Лицо Керка потемнело. — Если бы у меня было более стабильное финансовое положение, возможно, я отдал бы за нее столько же. Конечно, это огромная цена для любой марки; но, черт возьми, во всем мире нет больше ничего подобного!
— Понятно. Благодарю вас, джентльмены.
Эллери убрал конверт в чехол из манильской бумаги и снова спрятал его в карман. Керк и Макгауэн медленно вернулись на свои места. Долгое время в комнате стояла тишина.
— Будем считать, что эта китайская марка, — подытожил Эллери, — явилась чем-то вроде deux ex machina. Она заставила нашего миссионера проделать долгий путь из Китая; возможно, он нашел ее в каком-то глухом месте, сообразил, что она может обеспечить его роскошью и комфортом на весь остаток дней, распрощался со своим духовным призванием и покинул миссию. Расспросы в Шанхае снабдили его сведениями о крупных коллекционерах китайских почтовых марок, которые могли бы приобрести подобный раритет; вероятно, что именно там, а может быть, и в Пекине, — но, скорее всего, все-таки в Шанхае, — он узнал о мистере Дональде Керке… и отправился навстречу своей смерти, потому что его убило то самое сокровище, которое он привез с собой. — Эллери замолчал и бросил задумчивый взгляд на могильного вида ящик, стоявший у него в ногах. — Установив личность жертвы — за исключением имени, которое не имело особого значения, — и удовлетворительно решив вопрос о мотивах преступления (хотя и это с логической точки зрения было не так уж важно), я начал думать, причем весьма интенсивно, о личности убийцы.
