Наталья Солнцева - Иллюзии красного
– Что за Гера?
– Я его фамилию не спрашивал, Гера – и все. Его все так зовут.
– Как его найти?
– Я тебе адрес скажу.
Никита и Валерия знакомились друг с другом. Он рассказывал ей о своей работе, о своих книгах, увлечениях. Показывал огромные географические карты, потертые на сгибах, столько раз они раскладывались и складывались.
– Я совершил десятки кругосветных путешествий… мысленно.
– В самом деле? – Валерии было интересно.
– Я проплыл по Индийскому океану, пересек Арктику, повторил путь Колумба, Магеллана, шел по джунглям вместе с воинами Кортеса, и все это – не выходя из комнаты. – Никита рассмеялся. – Вы мне верите?
– Не знаю почему, но верю.
– Я могу вам рассказать все подробности этих увлекательных путешествий. Кортес вез из Мексики отобранные святыни ацтеков – пять изумрудов, выточенных в форме розы, рожка, колокольчика, рыбы и чаши. Жаль, что при кораблекрушении они утонули. Я почти нашел место гибели кораблей. Может быть, продать кому-нибудь этот подводный клад?
– Наверное, это очень красиво – изумруд в виде розы… или рыбки.
Валерия невесело улыбнулась. Разговор о драгоценностях напомнил ей рубиновую серьгу.
– Вы знаете старинное название изумруда? – Никита увидел перемену настроения Валерии и захотел переключить ее внимание.
– Нет. Вообще-то я очень люблю украшения. Это моя слабость. Или тайная страсть. – Она рассмеялась. – Но я не много о них знаю.
– А я большой их знаток, – пошутил Никита. – Не раз видел содержимое сокровищниц раджей или султанов. Как вы думаете, я их охранял или грабил? Второе интереснее. Изумруд тогда называли смарагдом. Красиво, да?
– А вы авантюрист?
– Есть немного.
Никита подъехал к шкафу с множеством выдвижных ящичков и открыл один из них.
– Нравится? – Он подал Валерии тонкое золотое кольцо с продолговатым зеленым камушком. – «Это кольцо с смарагдом ты носи постоянно, возлюбленная, потому что смарагд – любимый камень Соломона, царя Израильского…»
Валерия растерялась. Она взяла кольцо, не зная, что с ним делать. Слова Никиты были ей приятны, они волновали ее. Как странно – Евгению ни разу не удалось вызвать у нее чувство, что она – женщина, достойная поклонения, – хотя он много раз говорил ей это.
– Куприн? – Она назвала автора цитаты, чтобы заполнить неловкую паузу.
– «Суламифь» – подтвердил Никита. Вы читали?
– Мне нравятся такие произведения, – откровенно призналась Валерия. Ей было удивительно легко и интересно с этим мужчиной. – В них праздная и чувственная роскошь сочетается с изысканным, утонченным восприятием окружающего мира – людей в нем, и того, что переживает человек внутри себя, его собственный потаенный мир… Это как раковина в раковине, в середине которой самая замысловатая, причудливо закрученная ракушка. Если говорить на языке моря… Почему мне пришло в голову такое «морское» сравнение?
– Может быть потому, что океан – колыбель жизни в тех привычных нам формах здесь, на Земле? Прозрачность и размеренность его прибоя навевает нам сны об Атлантиде…
– Как странно он говорит, – подумала Валерия. Она держала в руке кольцо, и ей хотелось примерить его на палец.
– Примерьте, – угадал ее желание Никита. – Вам пойдет зеленый цвет.
– Как вы догадались? – Она засмеялась. – Мне и в самом деле хочется надеть его!
– Это перстень моей бабушки. Я знал, что рано или поздно появится женщина, достойная носить его.
Валерия смутилась. Она вовсе не хотела, чтобы он придавал их отношениям какой-то иной смысл, кроме того, что им хорошо и приятно быть вместе. Она устала от хитросплетений и сложностей, окружающих ее жизнь.
– Знаете, Никита, – неожиданно сказала она. – У меня был неудачный брак, а потом пара неудачных романов. И совсем недавно…самый неудачный, с Евгением. Его убили. Наверное, я приношу несчастье. Мне трудно относиться к вещам просто, словно за мной тянется какой-то шлейф загадок, притом довольно мрачных. – Она положила кольцо на столик. – Не обижайтесь. Я чувствую себя бредущей в сумерках какого-то затерянного мира, я не там, и не здесь…Словно корабль, который нес меня к заветному берегу, потерпел крушение, и теперь я болтаюсь в волнах, не помня, кто я, и где та звезда, что укажет мне путь. А самое главное, я не помню, куда плыл тот корабль, обломки которого качаются на воде рядом со мной… Я очень люблю книги про Индию, и вообще все индийское. Иногда мне представляется, что я живу в белом дворце: мне снятся фонтаны, птицы с длинными хвостами, сад, в котором цветет миндаль… И голубоглазый раджа дарит мне веер из перьев фламинго…
Постепенно, осуществляя, быть может, не до конца осознанное стремление выговориться, Валерия рассказала Никите все. Все – от непонятных и тревожных снов, до тайных ночных страхов, от пугающих ее саму желаний до опасной и противоречивой действительности, в которой внезапно появились необъяснимые явления, самая настоящая смерть, слежка и покушение на ее жизнь. Откуда и почему вдруг?
Никита слушал ее, не перебивая и изредка задавая вопросы, когда терялась логика рассказа. Он не выказывал ни особого удивления, ни, как ни странно, сочувствия, – одну только заинтересованность. Ни разу она не заметила на его лице ни тени сомнения в том, что она рассказывает правду.
– Вот, дошло до того, что я вынуждена скрываться. Незнакомый человек подбирает меня на улице и привозит сюда, к вам. Вы не боитесь, что угроза распространится и на вас?
– Нет. – Никита улыбнулся. – Не боюсь. В моем положении существует только одна реальная вещь, которая могла бы меня испугать. Это скука.
Валерия посмотрела на него и только теперь отдала себе отчет, что разговаривает с инвалидом, который передвигается в коляске. Наверное, он страдает… Какова его жизнь? Она поймала себя на том, что совершенно выпустила из виду его физическое состояние и разговаривала с ним как со здоровым. Он в самом деле не производил впечатления неизлечимо больного человека – всегда улыбающийся, с живым и приятным взглядом, доброжелательный и спокойный. Под спортивной одеждой отлично развитое тело. Ни тени жалости к себе или недовольства жизнью. Ей стало так стыдно, что горячая волна разлилась по лицу ярким румянцем. Чего это она вдруг ноет? Молодая, красивая – она всегда знала это о себе, – умная, обеспеченная, деловая женщина, на двух ногах. Последнее обстоятельство вдруг поразило ее своей простотой и важностью. Кашель и обмороки показались сущими пустяками перед тем, что действительно иногда случается с людьми…
Никита, казалось, понял ее, и снова пришел на выручку.
– Пойдемте пить кофе, – предложил он. – Вы мне немного поможете. Хотя я многое привык делать сам, но люблю, когда кто-то есть рядом. Мама уехала в Москву, проветрить квартиру, заодно и пройтись по магазинам, а у бабули мигрень разыгралась. Так что мы с вами на хозяйстве. Вас это не пугает?
Кухня оказалась огромной и прекрасно оборудованной, вместе с тем сохранившей приметы старины. Наряду с газовой плитой присутствовала настоящая печь, с полукруглой чугунной заслонкой, побеленная и разрисованная желтыми трилистниками.
– Это творчество моей дорогой бабушки! – с нежностью и теплотой в голосе пояснил хозяин. Видно было, что женщин своих он любит. – Она и меня научила.
– Эти акварели в комнате, они ваши?
– Немного.
– Как это понять? – удивилась Валерия.
– Эту красоту создал не я. Озеро в окружении деревьев, камыш, лес, освещенный солнцем, – бытие природы. Я только отразил то настроение, которое она в нас вызывает.
– Мне очень понравилось. А это что? – Валерия указала на огромный глиняный горшок, стоящий на столе.
– Бабуля замешивает в нем хлеб. Она убеждена, что настоящее тесто получается только в глиняной посуде.
Валерии еще никогда не было так хорошо. Она достала с полки чашки, сахар и вчерашний пирог с вишнями. Кофе получился густой, с ароматной пенкой. Ветер из сада шевелил вышитые занавески на открытом окне, в которое влетали и вылетали пчелы с громким жужжаньем.
– Хотите полить пирог медом? – предложил Никита. – Это вкусно.
Мед тоже оказался отличный, с попадающимися в нем пчелиными крылышками, пахнущий сладостью цветущего луга в жаркий день.
Время то ли остановилось, то ли летело так быстро, что они его не замечали. Остатки вчерашнего дождя исчезали в ярких солнечных лучах, поднимаясь вверх душистым травяным паром. Валерия и Никита выбрались в сад, который тихо шевелил ветками, изредка роняя в густую траву груши и яблоки. Она села на теплую широкую скамейку в тени, задумалась. Никита тоже молчал. Слышно было, как перекликаются в синей вышине ласточки.
– Как тихо, – наконец, сказала она. – Как будто сон о счастье. Знаете, что мне иногда кажется? Что я жила в богатом поместье, с каменными балконами и просторными залами, где в зеркалах отражались паркет и люстры с множеством свеч. Эта француженка Полина – гувернантка, которая написала дневник, так живо все изобразила, что я… Надо, чтобы вы тоже почитали. Тогда вам будет легче меня понять. Я как будто жила там, в той подмосковной усадьбе, любила, тосковала, неведомо, о чем, болела, а потом… умерла. Это мои серьги. Именно так я почувствовала. Вы не посчитаете меня сумасшедшей? История невероятная. Но она оказалась правдой. Склеп ведь существует. И там лежу… – она поправилась, – лежит Александра. Мне так хочется видеть ее! Наверное, есть портреты. Это было модно в те времена. Во всяком случае, ее описание, этой девушки – как будто обо мне. Если бы я стала описывать свою внешность, то…
