Карта убийцы - Ребекка Торн

– Джошуа!

В крике Молли Парк практически не осталось ничего человеческого.

И тут Блю увидела Джесс. Она стояла вплотную к Джошуа Парку, приклеившись словно одежда к телу; маленькая, худая, бледная и больная, девочка шепотом перечисляла ему на ухо все ужасы, которые он сотворил. Она никогда не позволит ему ничего забыть.

– Молли! – воскликнул Джошуа, и в его голосе, во внезапно расслабившихся плечах сквозило облегчение – но когда он снова повернулся к двум молодым женщинам, выражение его лица изменилось. Звериная жестокость сверкнула у него в глазах, опустив кончики губ. – Не беспокойся, любимая, все будет в порядке!

Блю и Сабина попятились назад, однако пространство, отделявшее их от Джошуа, значительно сократилось.

Молли вновь окликнула мужа, и ее слова заставили его застыть на месте.

– Ты не дал мне спасти Элеонору, – сказала она, и ветер принес ее голос, проникнутый болью, отчаянием. – Я могла ее спасти!

В двадцати футах под окном, у которого стояла Молли, торчали острые чугунные штыри обувницы.

Переведя взгляд с жены на штыри, Джошуа стиснул кулаки.

– Молли, нет, не надо! Я ничего не сделал, я не…

Молли взобралась на подоконник.

А Джесс продолжала нашептывать Джошуа на ухо страшную правду.

Он побежал. Не к Блю и Сабине, а обратно к дому, крича Молли, чтобы та не двигалась, оставалась на месте, ждала его. Оцепенев, Блю и Сабина наблюдали за происходящим. Плечи у Молли Парк обмякли, колени подогнулись, все ее тело качнулось на подоконнике, и ее муж закричал снова, окликая ее так громко, что проснулись макушки деревьев. Взметнувшиеся ветки пронзили тучи своими черными пальцами.

– Подожди меня! – снова крикнул Джошуа Парк. Его жена содрогалась от рыданий. Она занесла одну ногу над краем подоконника. Нога застыла в воздухе.

– Идем! – Сабина потянула Блю за руку.

Они уже были почти у самых ворот.

Страшный суд[73]

Дорога, проходящая вдоль границы пансионата «Болото надежды», находилась в низине, и вода здесь доходила до колена. Она заливалась в сапоги, оставляя в них ил, что делало беглянок частью реки, частью окружающей местности. Время от времени Сабина оглядывалась назад, внутренне готовая увидеть нагоняющего их Джошуа. Блю смотрела только вперед.

От телефонов не было толка. Телефон Блю вышел из строя от воды еще тогда, когда она блуждала в лесу. Сабина разбила свой, бросив его сегодня рано утром в мистера Парка. Попав ему в глаз, телефон оглушил его на мгновение, дав Сабине время схватить настольную лампу и ударить его по голове.

– Расскажи, что произошло, – сказала Блю.

– Я очнулась в кровати, куда ты меня уложила, с раскалывающейся от боли головой, рядом стоял Милтон. Он раздобыл упаковку эпипена, это мне здорово помогло.

– Ты хочешь сказать, что все осталось позади…

– Все будет замечательно, – перебила ее Сабина. – Знаешь, я страшно разозлилась, прочитав твою записку. Ты решила, что все сделаешь сама, а мы просто оставим тебя одну и сбежим. Только представь себе, что мы бы сделали так, как ты просила, вместо того чтобы тебе помочь; тебя бы…

– Спасибо, – сказала Блю.

Порыв ветра сорвал с придорожных кустов мертвые листья и швырнул их на воду желтым и бурым конфетти. Несколько листочков прилипли к голенищу сапога Сабины.

– Слушай, ты что, хочешь сказать, – сказала Блю, – что, если бы я попросила тебя остаться и спасти меня от неминуемой смерти, ты бы вместо этого сбежала прочь?

Сабина рассмеялась, и Блю этому обрадовалась. Сабина рассказала, как они с Милтоном притворились, будто крепко спят, и вдруг неожиданно «проснулись», когда Молли заглянула их проведать.

– Я спросила, где ты, а она ответила, что ты ушла, снова скрылась в лесу и не вернулась. Я поняла, что она лжет.

– Каким образом?

– Потому что пришла она, а не ты; ты ни за что бы не оставила меня наедине с этими людьми, – сказала Сабина, и Блю подумала, что раньше никто так не верил в нее.

– Я сказала, что не верю ей, а она просто улыбнулась, сказала, что я очень устала и мне нужно выпить теплого молока и отдохнуть. Я выбила стакан у нее из руки, и она внезапно переменилась, превратившись в… какое-то существо, которое я не узнала. Молли забрызгала себя молоком, стакан разбился, упав на пол, но она оставалась совершенно спокойной и попыталась силой уложить меня в кровать. У нее в руке была какая-то таблетка, и она попыталась разжать мне зубы, словно я была животным.

– Что ты сделала?

Сабина опустила голову.

– Я стала сопротивляться.

– Как твоя рука? – спросила Блю.

– Выглядит хуже, чем на самом деле.

– Нужно показать ее врачу.

– Рано или поздно мы доберемся и до врача.

– Ну а Джошуа?

– Я подумала, что, если мне удастся запереть его так, как я заперла его жену, у меня будет время найти тебя, однако он уже был на кухне и увидел кровь. Он спросил, где Молли, я спросила, где ты. Он набросился на меня, я оказала сопротивление. Я бросилась бежать, он последовал за мной. В конце концов я оказалась в дальней комнате – швырнула в него телефоном, попала ему в глаз, после чего оглушила настольной лампой… он упал у двери в ванную, и мне удалось перекатить его через порог и запереть дверь… а тем временем Милтон искал тебя. Мы рассудили, что ты должна по-прежнему находиться где-то в доме. – Сабина пожала плечами, и ее охватила дрожь. Солнце висело низко над горизонтом, тучи тут и там разрывались, пропуская свет, отражающийся от воды.

– Спасибо, – снова сказала Блю.

Кровь окрасила повязку на руке Сабины в черный цвет. Свет, падающий на влажные пятна, придавал им блеск. Блю хотелось надеяться на то, что в рану не попадет инфекция. Хотелось надеяться на то, что они найдут врача.

– Ты сделала бы для меня то же самое, – сказала Сабина.

– Да, сделала бы.

Изредка легкими порывами налетал дождь, омывая беглянок. Потребуется несколько дней, а то и недель, чтобы земля впитала воду.

– Что произошло с той девочкой?

Пока они шли по затопленным тропинкам, перебираясь через рвы, натыкаясь на неровности почвы, Блю рассказала Сабине все, что знала о Джессике Пайк, и то, что ей удалось выведать от Милтона. Глядя на солнце, она вспоминала карты Таро: Солнце[74], Луна, Мир[75]. Она вспоминала Милтона, его решимость, веру в себя, целеустремленность. Вспоминала его мужество. Он был олицетворением Колесницы.

– Нам следовало забрать его с собой, – заметила Сабина, когда Блю закончила свой рассказ и они остановились на залитой водой дороге, глядя друг на друга. – Я могла бы нести его на себе, – добавила она, не в силах сдержать слезы.

Обняв Сабину, Блю почувствовала ее щеку у себя на голове; Сабина тоже прижалась к ней.

– Если бы он пошел с нами, то замерз бы и