Зверь - Ане Риэль
Потом он уснул и жутко захрапел.
Мирко не спал. Он лежал, смотрел на луну, выглянувшую из укрытия и соревновавшуюся в яркости с Венерой.
На рассвете Ли проснулся и сначала растерянно принялся оглядывать небо и кроны деревьев, пытаясь вспомнить, где он. Оглядел одеяло, где должен был лежать Мирко, обернулся и увидел могилу. Воздух был пронизан запахом земли. Ночная фиалка не пахла.
Мирко нигде не было видно.
Ли испуганно подскочил, когда сзади раздался глухой тихий звук. Следом в листве что-то прошелестело.
– Мирко? – прошептал он, оборачиваясь к могиле.
Никого не было видно, и Ли отметил, что сердце у него бьется немного быстрее обычного.
На могиле Додо лежала дохлая мышь.
Через несколько минут Мирко показался на берегу реки. У него в руках был большой круглый камень.
– Доброе утро, – крикнул он Ли, увидев, что тот сел на одеяле и притянул к себе сумку.
– Доброе утро, – ответил врач, отвинчивая крышку фляги. Он успел сделать большой глоток, пока Мирко не подошел. – Обычно я такого по утрам не пью, – сказал он, вытирая губы. – Только в особенных случаях, но разве это не особенный случай?
– Конечно, особенный.
– Ты принес надгробный камень?
– Да. Он, конечно, зарастет кустарником, но это не страшно. Я просто хочу знать, что точно найду его, если буду искать.
Мирко положил камень в дальний от реки конец могилы, обращенный к кустарнику. Потом сел на корточки.
– Это что, мышь?
– Упала с неба только что, – сказал Ли. – Честное слово. Я слышал удар.
– Да ну? – Мирко улыбнулся. – Совсем мышонок еще.
– Ты же выбросишь его в лес?
Мирко посмотрел на мышку и покачал головой:
– Нет, лучше…
Он не договорил, вместо этого взял лопату, вырыл небольшую ямку и положил мышку внутрь. Потом закопал.
– Этого я не понял, – сказал Ли.
– Я и сам не совсем понимаю, – сказал Мирко с легкой улыбкой, утаптывая землю. Он еще поглядел на могилу и на камень, а потом подошел и сел на одеяло.
– Вот и все! Не знаю, как отблагодарить тебя за помощь, Ли. Я навсегда останусь благодарен тебе за это.
– Пустяки. – Ли протянул ему кусок хлеба и бутылку воды из сумки. – Этого еще не хватало.
Они посидели, наслаждаясь приятным теплом, проникавшим вместе со светом и птичьим щебетом. Шмель лениво полетал вокруг, уселся Мирко на колено и принялся чистить крылышки. Потом легко взлетел и с жужжанием исчез в солнечных лучах.
– Разве додо – это не вымершая птица? – спросил Ли.
Мирко кивнул.
– Большая безобидная птица. По-своему имя ему отлично подходило. Лучше, чем Леон. С другой стороны… – он пожал плечами.
Они закинули вещи в багажник машины, и Ли помедлил, придерживая дверцу.
– Что теперь? – спросил он, пристально рассматривая Мирко. – Если хочешь, можешь поехать ко мне. У меня хватит места для двоих.
– Очень мило с твоей стороны, но мне сейчас лучше побыть одному. – Мирко помолчал. – Мне надо привыкнуть.
– Хорошо, но я правда буду рад как-нибудь повидаться.
Во взгляде врача читалось искреннее тепло, и Мирко почувствовал искушение все же принять приглашение.
– Спасибо, Ли. Когда-нибудь.
– Ты всегда будешь желанным гостем, я серьезно! Тебя куда-нибудь подвезти?
– До шоссе, дальше я пойду пешком.
– Залезай.
На шоссе Мирко вышел из машины с мешком за спиной. Ли отдал ему остаток хлеба и пару бутылок пива. В кармане лежала бумажка с адресом. Там же был записан телефонный номер Ли, хотя Мирко не мог себе представить, что когда-нибудь им воспользуется. Он еще никогда не звонил по телефону.
Он положил руки на крышу машины и заглянул внутрь через опущенное стекло. Ли наклонился с водительского сиденья.
– Мне пора, Мирко. Спасибо, и до встречи.
– Тебе спасибо, – сказал Мирко, не шевелясь. – Подожди, сначала…
– Что?
– Можно я спрошу? Это не так важно, но все же. Тем более ты врач.
– Спрашивай.
– Волосы у женщины на лобке…
– Что? – Ли смотрел на него удивленно, старясь подавить улыбку. – Что с ними не так?
– Они же могут быть очень густыми? Даже кустистыми?
– Ну да, бывает.
– А почему у женщин не бывает кустистых бровей?
Врач сделал удивленное движение, от которого сиденье скрипнуло.
– Ну и странный вопрос, – рассмеялся он. А потом включил передачу и подмигнул Мирко: – Заходи в гости, поговорим.
У реки
Следующее лето стало самым жарким на памяти обитателей долины. Настолько жарким, что Мирко подался к морскому побережью, где попытал удачу в ловле каракатиц. От свежего морского воздуха делалось хорошо.
Передвигаться стало легче. Многое стало легче без такого спутника, как Додо, но что-то стало тяжелее. Мирко быстро обнаружил, как много вещей нес за него Додо. Он каждый день скучал по нему. Больше всего по его свисту, хотя птицы и старались петь изо всех сил.
Когда на землю упали первые золотые листы, он вернулся в долину, к тому месту у реки, где похоронил Додо. Вечерело. Он свернул с дороги и пошел, плутая между деревьями, в поисках звериной тропы, которая бы вывела его к прогалине. Низкое солнце еще освещало золотой пейзаж, и каждый ранее оставшийся бы неслышным шелест оглушительно выдавал его присутствие в сухой растительности. Шаги Мирко звучали среди деревьев бестактными взрывами.
За прошедший год воспоминания об этом месте исказились. Он вышел к реке не там, где рассчитывал, и пришлось пройти немного на восток, чтобы отыскать прогалину. Его не удивило, что река съежилась до жалкой ленточки в середине русла. Главная река, пронизывавшая долину, тоже была на грани пересыхания. Это одновременно и беспокоило, и нет. Так бывало уже много раз. Однажды вода вернется, возможно даже в избытке. Баланс сохранялся.
Внизу у русла на песке было множество звериных следов. Мирко успел заметить лань, подпрыгнувшую и исчезнувшую на другом берегу. Она бежала по лесу, шумя, как целое стадо. В засухе худшее – это несчастные животные, которым тяжело найти воду и пищу. Но природа всегда справляется, подумал он. Он на это надеялся. Ему не нравилось видеть, как животные умирают, независимо от причины. Как и люди.
Вскоре он узнал излучину с развесистой ивой. Засуха обнажила корни дерева, протянувшиеся к краю воды как жаждущие добычи руки. Листья еще держались на ветках длинными кудрявыми слезами. Мирко отлично помнил, с каким отчаянием он вытаскивал Додо из корней в воде. Мир, окутывавший сейчас реку, отдалял его воспоминания.
Чуть впереди он заметил березу и
