Денис Чекалов - Пусть это вас не беспокоит

Френки, которая продолжала сжимать свое колено тонкими крепкими пальцами, внимательно слушала мои словоизлияния, и ее лицо не выражало ни одобрения, ни энтузиазма. Перспектива представлять в суде интересы Уесли Рендалла мало прельщала ее, а дело медленно, но верно катилось именно к этому.

-- У вас нет никаких шансов пред?явить мистеру Рендаллу обвинение, -неторопливо произнесла она. -- Я вызову вас на место для свидетелей первым, и вы под присягой покажете, что в тот момент, когда вы с вашим помощником прибыли на место происшествия, мой клиент, безоружный, находился под дулом пистолета человека, явно намеревавшегося его убить. Не думаю, что присяжные станут сомневаться в ваших словах.

-- Вряд ли большое жюри стало бы обращать внимание на ваши слова, советница, -- кисло ответил Маллен, -- если бы вы предстали перед ними в таком виде, как сейчас сидите передо мной.

Он еще раз бросил взгляд на Уесли Рендалла, и на этот раз данная картина не вызвала у инспектора прилива бурного веселья. Ему очень хотелось засадить Уесли за решетку, но в то же время он не собирался терять время, ломая пики по пустякам.

Франсуаз с достоинством одернула свитер, делая вид, что не понимает нескромных намеков Маллена. Тот тем временем оценивающе посмотрел на Рендалла и продолжал:

-- Вы умеете сладко заговаривать зубы окружающим, советница. И все же вам никак не удастся выступить в суде в качестве представительницы этого типчика. Или вы больше не представляете младшего Картера? Налицо явный конфликт интересов. Возможно, вы думаете, будто старый глуповатый Маллен уже и позабыл, что один из этих двоих забил до смерти проститутку. Но в голове инспектора еще осталось немного пенопласта, и, смею вас заверить, мысли он держит неплохо.

Маллен вновь довольно улыбнулся, радуясь возможности прищучить сразу всех троих собеседников.

-- Вы никак не сможете защитить от обвинения одного из этой парочки, не подставив в качестве посетителя газовой камеры другого... Так кого же будете спасать, мисс Дюпон? Старик Картер хорошо платит, а вы ведь любите денежки. Так стоит ли выгораживать Рендалла по этому делу, если он все равно загремит по другому? Больше двух раз казнить его все равно не удастся.

Перспектива быть казненным сразу дважды подряд вывела Уесли Рендалла из состояния прострации, и он бросил на меня взгляд исподлобья. В его глазах не было никаких чувств -- возможно, он еще не знал, что ему следует испытывать в сложившейся ситуации, а, возможно, за свою жизнь он так привык выглядеть милым и доброжелательным, что отсутствие эмоций на лице стало единственным способом выразить ненависть.

В любом случае, мне было плевать на его чувства.

Франсуаз повернула голову ко мне, и ее каштановые волосы прилипли к мокрому лицу.

Моя партнерша горазда читать мне мораль при каждом удобном случае, но всегда рада предоставить мне возможность выпутываться из сложного положения.

Впрочем, девушке со столь прочными этическими принципами это можно простить.

Мой радиотелефон натужно захрипел, как будто ему не хватало воздуха в моем внутреннем кармане. Я чарующе улыбнулся Маллену и постарался вытянуть наружу беспокойный аппарат.

-- Доктор Бано и Стивен Элко прибыли на виллу, -- сообщил я, вновь складывая телефон и пряча его. -- Это значит, что они окажутся здесь через полчаса -- минут сорок.

Маллен посмотрел на меня без энтузиазма. Ему казалось, что я пытаюсь увильнуть от разговора относительно дальнейшей судьбы Уесли Рендалла.

-- Как вы можете быть уверены, что он сядет на эту чертову яхту, -пробубнил он. -- Вдруг он уже знает, что пара голливудских гангастеров уже наложила лапы на его азиатские сокровища.

Я бросил успокаивающий взгляд на второго голливудского гангастера, стараясь дать понять, что давно уже знаю, как решить все проблемы мистера Рендалла и в то же время накормить алчущего молоха правосудия.

-- Они не могут ничего знать, инспектор, -- пояснил я. -- Когда Аделла Сью звонила в этот домик и договаривалась о нашем приезде, она заранее уточнила все, что касается ящика с ценным грузом. Он должен был прибыть сюда, и только потом, уже водрузив толстую тушу Элко на яхту, Бано заберет свои реликвии. Впрочем, это было очевидно с самого начала, простое изучение карты города подсказывает наиболее удобный маршрут... Нашему другу ни к чему терять время, ожидая, пока драгоценности будут кружить по городу. Он спешит, очень спешит, и потому готов воссоединиться с ними на этом маленьком причале. Но в любом случае несколько людей Дона Мартина следят за всеми передвижениями Бано.

-- Кто бы сомневался, -- буркнул Маллен, и по его тону было ясно, что он не доверил бы людям Дона Мартина сторожить статую Свободы -- через пару часов они все равно доложили бы, что ей удалось уйти от хвоста.

-- Однако, Амбрустер, -- инспектор, видимо, решил отложить линчевание Рендалла и вновь придвинулся ко мне. -- Надеюсь, во время тщательного изучения карты вы не просмотрели, что к каналу, по которому доктор Бано должен отправиться в свое последнее плавание на яхте Элко, примерно на равном расстоянии от виллы толстяка и этого домика подходит небольшая дорога. Если ваш человек заметит что-нибудь подозрительное, он просто сойдет на берег и вновь исчезнет в городе.

-- Этого не случится, - пожал я плечами. -- Разве что вы распугаете всех вокруг с помощью своих мигалок. И так было слишком много шума с вашим появлением, Маллен. Кроме того, за тем местом тоже наблюдают.

-- Уж слишком красиво у вас все получается, -- хмыкнул инспектор. -- А ведь по сути вы остались в том же положении, в каком были с утра --драгоценности у вас, но преступник на свободе, и ничто не помешает ему вновь скрыться.

-- Здесь вы не правы, инспектор, -- велеречиво ответил я. -- Теперь, когда Бано взял в заложники Стивена Элко, его руки связаны. Толстяк подобен тому русскому медведю из пословицы, который не пускает поймавшего его охотника. Первоначально, пока доктор полностью контролировал ситуацию, взять Элко в заложники было хорошей идеей. Но теперь, -- я развел руками. -- Не сможет же он просто так сказать: "Все, ребята, мы тут весело провели время, а теперь я ухожу". Он же просто получит пулю в спину. Но и пристрелить Элко до тех пор, как дело не будет сделано, он тоже не осмелится -- к кому еще он сможет обратиться впоследствии. Так что наш друг обхитрил самого себя.

-- Я, кажется, знаю еще пару людей, с которыми произошло то же самое, -- задумчиво произнес Маллен, и было ясно, кого именно он имеет в виду. -- Я поставил у этой дороги пару снайперов на всякий случай. Не волнуйтесь, их никто не заметит, пока уже не будет поздно... А пока ответьте мне, каким образом вы собираетесь извлечь из одной шляпы одновременно двух кроликов, да еще так, чтобы ни одному из них нельзя было привесить на мохнатые уши обвинение в убийстве.

Я устало пожал плечами. Долгие разлагольствования с Малленом никак не входили в мои планы.

-- Я просто представлю вам настоящего убийцу Мериен Шелл, -- ответил я. -- И предложу доказательства и свидетелей.

29

Роберт Фердинанд Картер взирал на своих потомков с горделивой печалью. Его холодные синие глаза, подобные двум кусочкам замороженного времени, наполовину скрывались под густыми бровями. Они были темно-красного цвета, как у пиратов на старинных портретах.

-- Вот как случилось, -- произнес Джейсон Картер, -- что я взял на себя ответственность сберечь для потомков бесценные сокровища этого народа.

Каждое слово старый банкир старался произнести как можно более отчетливо -- это выходило у него бессознательно. Возможно, потому, что, углубляясь в шлифовку произносимых фраз, он старался скрыться от реакции на них своих детей.

-- Чужого для меня народа, -- добавил он.

О каких потомках говорил старый банкир? О тех ли, что сейчас выращивали рис и строили здания в индустриально-обновленных городах маленькой страны в Юго-Восточной Азии, которая в один трагичный для нее день решила порвать с многовековой традицией императорского правления. Если речь шла о них, то Картер лгал -- все его усилия были направлены именно на то, чтобы лишить этих людей памятников священного прошлого.

Возможно, он говорил о тех, кто покинул свою страну. О двух-трех десятках обедневших аристократов, бежавших от набирающего силу восстания в те дни, когда у них еще оставались шансы это сделать. Те, кто оказался слишком привязан к местам, где родился, вырос и возмужал -- были расстреляны на центральных площадях, а их имущество национализировано. Оставшиеся вели жалкое иждивенческое существование -- кто в Париже, кто в Лондоне, а кто-то в Сан-Франциско. Время от времени -- очень редко -- какая-нибудь организация, выступающая за восстановление императорского режима в далекой маленькой стране, проводила сбор пожертвований для лишенных родины аристократов. Подобным, как правило, деятельность таких организаций и ограничивалась.