Юрий Кларов - Черный треугольник. Дилогия
– О человеке в земгусарском френче говорил только этот пьяница Семенюк, – вяло возразил Прозоров. – Он еще что-то путал относительно усов. То у земгусара были усы, то их не было…
– Устаревшие сведения, Прозоров. Человека в земгусарском френче видел не только Семенюк. Его, оказывается, видели и модистка Басова, и ее сын Егор Басов. Причем действительно усы у него «выросли» только в день убийства… Так что преступником был не выдуманный вами студент, а человек в земгусарском френче, которого, кстати говоря, замечали на Козихе и раньше, правда несколько в иной одежде.
Прозоров пожал плечами:
– Ну пусть Глазукова убил не студент, а земгусар. Не все ли равно? Какое, в конце концов, все это имеет отношение ко мне?
– Хотите узнать, чем мы располагаем?
– Естественное желание человека, которого обвиняют в двух убийствах.
– Я бы предпочел послушать вас, но… извольте. Тайны здесь нету. Готов познакомить вас с некоторыми доказательствами. Может быть, это расположит вас к откровенности. Прежде всего о земгусарском френче. В то время как вы отправились в тюрьму за Кустарем, на чердаке, где находился пост наружного наблюдения за домом Глазукова, наши сотрудники нашли шевиотовый френч, который так подробно описал Семенюк. При осмотре на нем были обнаружены многочисленные пятна крови. Там же нашли кинжал, тоже со следами крови. Опрошенный инспектором Суховым ваш напарник по посту наблюдения Синельников рассказал, что обнаруженный кинжал принадлежит вам, а френч вместе с другим ненужным тряпьем валялся на чердаке в большой соломенной корзине, оставшейся от прежних хозяев. В той же корзине Синельников видел театральные парики, бороды, усы… Кстати говоря, Синельников вспомнил, как вы примеряли при нем земгусарский френч. Синельников говорил, что он очень вам шел…
– Френч и кинжал… – сказал Прозоров. – Не маловато ли для обвинения в убийстве? Ведь ими мог воспользоваться кто угодно, тот же Синельников.
– Правильно. Но воспользовались все-таки вы, Прозоров. Час назад Семенюк и Басовы опознали вас по фотографии. Очень, я бы сказал, уверенно опознали. Из восемнадцати предложенных фотографий они выбрали именно вашу. Опознал вас и половой в чайной Общества трезвости на Патриарших прудах, где вы часто бывали, когда вели наблюдение за домом Глазукова, и где вас как-то видел Семенюк вместе с «солдатскими шароварами в вытяжных сапогах», то есть с тем же Синельниковым.
Как видите, улик более чем достаточно, а ведь я не перечислил и половины тех доказательств, которыми мы теперь располагаем. Человеком в земгусарском френче, который убил Глазукова, были вы, Прозоров, и никто иной. Так что дело не в широкой спине, на которую можно взвалить два убийства, а в том, что вы совершили эти два убийства. Теперь, надеюсь, у вас появилось желание высказаться?
– Нет, не появилось, гражданин Косачевский.
– На что же вы рассчитываете?
– Я фаталист.
По всему было видно, что я зря теряю время. Допрос следовало отложить, а пока суд да дело, произвести обыск на квартире Прозорова.
– С Перхотиным вы мне все объяснили, – сказал Прозоров. – Вас интересуют мотивы, которыми я руководствовался, «убирая» его. А что вы хотите от меня касательно Глазукова?
– Прежде всего узнать, где вы спрятали награбленное.
Кажется, слово «награбленное» шокировало его. Это уже было забавно.
– Награбленное?
– Награбленное, – подтвердил я. – Надеюсь, вы не собираетесь ссылаться на присущую вам с детства любознательность к содержимому чужих сейфов?
– Я ни на что не собираюсь ссылаться, – резко ответил он. – Что же касается любознательности, то она, скорей, свойственна вам.
– Только по службе, – заверил я. – Так куда вы девали драгоценности, извлеченные вами из сейфа после убийства Глазукова?
Вместо ответа он встал, широкоплечий, гибкий, отдернул штору, за которой скучал оперативник, и иронически спросил у меня:
– Оружие вам сдать или этому… «товарищу»?
– Мне. А этот товарищ проводит вас.
– В Таганский допр?
– Совершенно верно. Подумайте там на досуге, Прозоров. Надеюсь, что следующая наша беседа будет более плодотворной.
– А я надеюсь, что ее вовсе не будет, – в тон мне ответил он.
К сожалению, высказанная им тогда надежда осуществилась: больше беседовать нам не пришлось… В ту же ночь бывшего агента первого разряда Московского уголовного розыска Прозорова, обвинявшегося в убийстве двух человек, задушили во сне в камере Таганского допра. Так Хитровка расквиталась с ним за смерть Глазукова.
Кто именно исполнил приговор, установить не удалось. При опросе все девять сокамерников подследственного Прохорова заявили, что ночью они крепко спали и ничего не слышали.
Смерть Глазукова, смерть Кустаря и смерть Прозорова… Ермаш считал, что расследование окончательно зашло в тупик и теперь придется все начинать сначала. Мы с Бориным и Павлом Суховым расценивали перспективы более оптимистично. Ведь сам факт вмешательства Прозорова в естественный ход развития событий был для дознания далеко не безразличен. Кто такой Прозоров? Почему он убил Кустаря и убил именно тогда, когда тот хотел показать квартиру, где хранились шкатулка работы Позье, экспонаты Харьковского музея и «Комплимент»?
На следующий день на квартире Прозорова был произведен обыск. Похищенных у Глазукова драгоценностей там не нашли, но зато нам удалось обнаружить другое…
Из объяснительной записки Л.Б.Косачевскогона имя начальника Центророзыскареспублики Ф.В.Ермаша
…Таким образом, утверждение бывшего агента первого разряда Московского уголовного розыска Прозорова, прикомандированного к бригаде «Мобиль», о том, что оружие было им применено в связи с попыткой подследственного Перхотина бежать, опровергается актами судебно-медицинской и криминалистической экспертиз, показаниями очевидцев происшедшего убийства гражданина Перхотина и другими материалами дознания.
Не вызывают никаких сомнений и многочисленные доказательства, свидетельствующие о вине Прозорова в убийстве и ограблении ювелира Глазукова, когда убийцей были похищены из сейфа известная табакерка работы Позье, числившаяся в списке драгоценностей «Алмазного фонда», реликварий XIII века, сделанный из золота и украшенный драгоценными камнями, шкатулки из лиможской эмали работы знаменитых мастеров прошлого, античные камеи и другие вещи.
Однако до настоящего времени не выяснены мотивы, коими руководствовался Прозоров при убийстве Перхотина. Не удалось также обнаружить похищенные из сейфа Глазукова драгоценности.
При обыске на квартире Прозорова сотрудниками Центророзыска найден портфель черной кожи с документами украинской анархистской организации «Набат» и бумагами, имеющими непосредственное отношение к Махно. По отзывам людей, знавших Прозорова, последний не интересовался политикой и не симпатизировал ни одной из существующих в России партий. Однако обнаруженные документы позволяют предположить, что Прозоров каким-то образом был связан с анархистами.
Из содержимого портфеля,
изъятого при обыске на квартиреу бывшего сотрудника Московскогоуголовного розыска Прозорова
К позиции, занятой конфедерацией «Набат»
по узловым политическим вопросам:
«Ввиду того, что так называемые „Советы депутатов“ превратились ныне окончательно и повсеместно в политические органы демократического парламентаризма, покоящиеся на началах власти, государственности, управления и мертвящей централизации сверху, – съезд высказывается окончательно и категорически против вхождения в них анархистов.»
(газета «Набат», 1919, № 13)
«Долой комиссародержавие! Долой однобокий большевистский Совет!»
(«Набат», 1919, № 14)
«Принимая во внимание, что Советская власть стала могильщиком революции, что война Советской власти с буржуа и белогвардейщиной не может служить смягчающим обстоятельством в нашем отношении к Советской власти… конференция „Набат“ призывает всех анархистов и честных революционеров к решительной непримиримой борьбе с Советской властью и ее институтами, не менее опасными для дела социальной революции, чем другие менее прикрытые ее враги – Антанта и Врангель…»
(«Набат», 1920, № 1-28)
К позиции Н.И.Махно:
Из выступления Махно в феврале 1919 года в Гуляйполе на Втором районном съезде Советов (245 делегатов от 350 волостей):
«Если товарищи большевики идут из Великороссии на Украину помочь нам в тяжелой борьбе с контрреволюцией, то мы должны сказать им: „Добро пожаловать, дорогие братья!“ Но если они идут сюда с целью монополизировать Украину, скажем им: „Руки прочь“. Мы сами сумеем поднять на высоту освобождение трудового крестьянства, сами сумеем устроить себе новую жизнь, где не будет панов, рабов, угнетенных и угнетателей».
