Андрей Константинов - Тульский – Токарев
– Он может все это объяснить?
– Нет…
– На его «нет» – моя 122-я!
И зампрокурора швырнул трубку. Поговаривали, что у него когда-то что-то было с Яблонской – вроде он даже предложение ей делал. Все это было давно – до того, как в ее жизни появился Вася Токарев…
Вскоре в РУВД прибыл старший следователь городской прокуратуры по особо важным делам – он еще раз обыскал кабинет Токарева и комнату в коммуналке. Ничего особо важного найдено более не было. Следак был старый, умудренный жизнью. Он корефанил с Баскаковым из горГАИ, тот с Емельяновым из «кадров». А Емельянову Богуславский не так давно вернул машину, на которую того «шваркнули» в Красном Селе при продаже. Поэтому следователь не обратил внимания на всевозможные нарушения в документах, на неучтенные и просроченные материалы и т. д. и т. п. Яблонская суетилась с ним рядом и все забирала к себе по описи, приговаривая:
– Тут мы сами разберемся. Сами, сами… Мало не покажется…
Артем не отходил от отца. Ни на кого не обращая внимания, он ходил за Василием Павловичем «пришитым хвостиком». Отец и сын почти не разговаривали, но все время норовили дотронуться друг до друга – будто бы невзначай…
Оперсостав гудел. Подчиненные Токарева-старшего лучше чем кто-либо знали, что начальник розыска не мог «помыть» деньги. Но кто тогда?
Теоретически получалось, что мог Харламов. Степа это тоже понимал и бесился, хотя ему и так все говорили, чтобы он дурного не брал в голову. От происходившего всех тошнило… Артем слышал обрывки каких-то разговоров – с фантастическими предположениями и не менее фантастическими планами исправления ситуации… К нему несколько раз подходил Артур и что-то говорил – Артем кивал, но потом не мог вспомнить, о чем шла речь…
…Когда следователь выписал 122-ю, возник вопрос: кто отвезет Токарева-старшего в ИВС на Каляева – так положено… Выяснилось, что никто. Никто из офицеров не захотел пачкаться. Начальник РУВД обратился к сержантскому составу. Все ответили примерно одинаково:
– Хоть увольняйте – не повезем!
Тогда из главка прибыли два хмурых опера на автомашине. Они молча кивнули Василию Павловичу и постарались не встречаться глазами с районными операми. Артем вцепился в отца и сказал, что поедет с ним. Опера не возражали. Им хотелось как можно быстрее уехать из РУВД. Так уж вышло, что Артем даже не дал отцу по-человечески попрощаться с Яблонской – впрочем, она все поняла. Такая, видимо, ей выпала горькая бабья судьба – все понимать, все терпеть и ждать, бесконечно ждать…
…Всю дорогу до Каляева в машине молчали. Отец и сын сидели на заднем кресле рядом и держались за руки. Когда приехали и начали выгружаться, один из оперов шепнул Артему.
– Отойди!
Токарев-младший не понял и зыркнул волком. Опер обернулся на Василия Павловича и моргнул, а потом просто попросил:
– Да отойди ты…
Артем увидел, как второй оперативник дает отцу двухкопеечную монету и, начав что-то понимать, отошел в сторону на несколько метров. Опер же между тем шепнул Василию Павловичу, подталкивая того к телефону-автомату.
– Позвони Богуславскому.
Токарев-старший позвонил – друг снял трубку после первого же звонка:
– Вася, это хлопцы мои – проверенные. У одного – страшнейшее расстройство желудка – на это уже шесть справок имеется… Он сейчас по большой нужде в парадную побежит… Второго какой-то злодей ударит сзади по голове. Не ты. Ты идешь впереди. Ты ударить не мог. Он подтвердит…
– Андрюха… Ты… И где я бегать буду?
– Там, где тебя не будут искать: у себя в кабинете. Твои ребята не сдадут. А когда мы все выясним, «кто-что-почему», тогда и явишься спокойно…
– Андрей, не сходи с ума… Спасибо, конечно… Но это все… Только хуже будет всем… Посижу я малеха. Устал я, брат, хоть отосплюсь… Ты за Артемом присмотри и за моей шантрапой…
– Сделаю, Вася, не переживай… Я знал, что ты откажешься, потому с ИВС и «Крестами» договорился – там все будет красиво. В «Крестах» тебя опер встретит – Юра Клеменко – он верный человек, сразу даст позвонить…
– Ладно, пошел я…
– Держись, Вася. Трубку кому-нибудь из ребят отдай…
Пока один из оперов о чем-то еще говорил с Богуславским, Артем подскочил к отцу и обнял его:
– Папа! Папочка…
– Тем, ты что… перестань. Взрослый же мужик. Все нормально будет. Сынок… Ты, главное, держись.
– Да…
– Сынок… Это – он. Больше некому. Я бы в такое никогда не поверил, но это – он. Усенковский источник…
– Да.
– Дожмите его. Это и мой шанс, и вообще… он не уймется… Дожмите выродка…
– Да. Папа!!!
– Все. Я пошел. Пока.
Перед тем как исчезнуть во внутренних дворах Каляева, отец еще раз обернулся и вскинул кулак в немодном приветствии «Рот Фронта»… Артем побежал к метро. Ему нужно было как можно быстрее увидеть Артура.
Тульский5–6 июня 1990 г.
Ленинград, В. О.
…Когда Василия Павловича повезли на Каляева, Тульский сидел за своим столом в кабинете и работал с раскачивавшимся перед ним на стуле молодым воришкой по прозвищу Песня. А что делать! Несмотря на все потрясения, уголовный элемент не перестал тревожить честных граждан – а те, в свою очередь, – сотрудников милиции. Да и вообще – чем охать бестолково, лучше попытаться что-то полезное сделать – в таком примерно духе рыкнул Боцман на оперов и всех разогнал по норам работать.
Итак, Песня качался на стуле, таращил глаза с поволокой после гульбы и разыгрывал из себя бывалого. Его случайно задержали постовые при продаже телефона на Андреевском рынке. Телефон был модный – с АОНом, с дисплея которого, правда, все цифры исчезали тотчас после снятия трубки. Артур про АОНы слышал, но видел такой аппарат в руках впервые. Он повертел телефон и хмыкнул:
– «Какой я был тогда дурак – надел ворованный пиджак»… Так, Песня?!
– Командир… – проникновенно обратился к Тульскому воришка, прижимая руки к груди, дабы подчеркнуть свою искренность.
– Командиры все в «Крестах», – обрезал его хмуро Артур.
– Начальник! – опомнился Песня, но снова не угадал:
– Начальники на зоне.
Воришка неуверенно ухмыльнулся:
– Так и что?.. По фамилии, что ли?
– Фамилии в картотеках…
Песня развел руками:
– Тогда сдаюсь.
Тульский наклонился к нему через стол:
– Я есть самый главный оперуполномоченный на данный отрезок твоей жизни – фирштейн?
– Яволь!
– Так откуда, говоришь, аппаратик?
У жулика забегали глазки:
– Позавчерась… у Верки с 5-й линии… ну, ты знаешь… бухали, так я за добавкой побежал и в кустах нашел.
Артур откинулся на спинку стула и лениво спросил:
– А че побежал-то… шестеришь?
– При чем тут!.. – возмущенно вскинулся Песня, но Тульский ударил ладонью по столу:
– А при том! Кто еще был из жуликов?
– А я упомню?!
– Сейчас по ебалу получишь – для проверки памяти!
– Да какая разница?!
– А такая!!! Ну-ка, сядь, как положено! Чего жопой вихляешь? Что ты строишь из себя?! Блаткомитет кончился!!! Неувязочка: телефон ушел из магазина сегодня ночью – и с товаром, между прочим, – на кругленькую сумму… Сейчас поеду к Верке остальное выгребать! Или не у нее был?!
– Да не помню я!
Артур выскочил из-за стола и сел на него же напротив задержанного:
– Что-что?
– Не скажу я! – решительно и хмуро тряхнул головой Песня.
Тульский засопел:
– Ой-ей-ей… Вы хочете песен – их есть у меня! Руки в гору!!!
Артур вытащил наручники, завел руки воришки назад и защелкнул браслеты:
– Полегчало?
– Знакомые ощущения…
– Что навевают?
– ДОПР не тюрьма – не горюй, товарищ… Телефон-то не рабочий… За что побрал, начальник, отпусти!
– Не рабочий, говоришь, – хмыкнул Тульский. – Нет проблем! Проводим следственный эксперимент?
Артур начал возиться, подключая аппарат к телефонному разъему и электрической розетке, и Песня задергался:
– Да какая разница – работает – не работает!
В этот самый момент аппарат издал странный зуммер.
– Во! – обрадовался опер, снимая трубку. – А ты мне мычал… Слушаю, контр-адмирал Тульский, докладывайте кратко!
После короткого молчания в трубке раздался вкрадчивый голос:
– Как самочувствие, Тульский?
– Нормально, – нетерпеливо отозвался Артур. – С кем говорю?
– С ужасом своим… Как Токаревы поживают? Не дует ли в камере?
Тульский остолбенел, но только на секунду – в следующее мгновение его словно подбросило:
– Ах ты, уебок! Кто ты? Назовись, мразь! Я приду к тебе в гости и все расскажу. Все-все. И отсосать дам!!! Назовись!
В трубке зашелестел смешок:
– Ты и на радио выступал, обещался ко мне в гости зайти… Да боюсь – не судьба тебе… Я сам к тебе приду. Потом. Когда не лень будет. Ухо тебе надрежу, так – для смеха…
