Педофил: Исповедь чудовища (СИ) - Пётр Крыжановский
— Быть может, лучше было бы продолжить ваше наблюдение откуда-то из-под навеса. Вы можете заболеть, — аккуратно сказал Альфред, подходя ближе.
— Могу, — болезненно улыбалась незнакомка. — Но больного умом простуда не испугает. Тем более здесь мне их лучше видно. Они в последнее время, будто чувствуют мое появление, и убегают, как этот дождь сквозь мои пальцы.
— Вы о ком? — насторожился собеседник.
— Об агентах ФБР, — содрогалась незнакомка. — Я их здесь жду.
Смотря на странную обезумевшую женщину, Альфред вспомнил о тревожном поведении коллег и о сделанном перед уходом предупреждении скользкого мерзавца Поласки. Сегодня некий день Р. Видимо то, что так их беспокоило, стояло перед ним.
Неторопливо обернувшись, он решил вернуться к машине.
— Я заметила, что вы оттуда вышли, — остановила незнакомца женщина. — Но вы же не один из них. Я вас ни разу не видела.
Альфред обернулся и с улыбкой, полной жалости, посмотрел на безумную собеседницу.
— Уже нет, мэм. Сегодня утром я уволился. Извините, я тороплюсь, мне нужно в аэропорт.
— Я мама Эндрю, — вдруг оживилась она немного, подавшись в сторону бывшего федерального агента. — Эндрю Митчела. Сегодня у него день рождения, день Р, и я, как обезумевшая дура, вновь пришла сюда. Мне кажется, что вы единственная ниточка, которая меня с ним связывает, — миссис Митчел на мгновение ушла в себя и потом снова зажглась, как дрожащая у потолка лампа дневного света. — Почему вы ушли, неужто все так плохо и надежды видеть хотя бы труп Эндрю нет?
Альфред вдруг вспомнил глаза всех отцов и матерей, которых он видел, с которыми общался за эти нелегкие четыре с небольшим недели работы в агентстве. Ему вспомнились и собственные обещания, и надежда, светившаяся в их глазах, которую он им дарил. Стоя перед уничтоженной судьбой матерью, он не хотел совершать ту же ошибку.
— Простите, — тихо сказал он, избегая прямого взгляда. — Видимо, этой надежды нет.
Собеседница беспомощно улыбнулась, по ее лицу покатились слезы, которых не было видно на мокром от капель лице.
— Зачем вы говорите это потерявшей рассудок матери, каждый день молящейся за своего сына, готовой отдать все, лишь бы ребенок не страдал?
Лицо Альфреда вдруг окрасилось ненавистью.
— Я ведь сказал, простите, — холодно кинул он, разведя руками.
— О, это все меняет, — продолжала миссис Митчел, понемногу приближаясь к истерике. — Теперь мне значительно легче.
— Что я могу сделать?! — не выдержав внутреннего напряжения, крикнул Альфред. — Взять труп другого ребенка из морга и передать вам, соврав, что это ваш драгоценный Эндрю? Да, мы такие — циничные и бездушные. Да похуй на остальных, — размахивая руками, продолжал кричать он. — Лично я такой, бездушный и безжалостный. Ну не могу я их найти! Не могу! И да, у нас все хорошо, наши дети на месте, надо было смотреть за своими лучше, а не относиться к ним как к должному. Теперь мы, видите ли, должны жизнь положить за то, чтобы их найти!
Альфред замолчал и постарался отдышаться, сделав несколько глубоких вздохов. Вытерев с лица капли постоянно валящегося с неба дождя, он продолжил:
— Не хочу я отдавать за них свою жизнь. Понимаете? Не хочу! Кроме того обмана, в котором я сейчас живу, у меня ничего нет.
Миссис Митчел повернула фотографию маленького сына в металлической рамке, которую прижимала все это время к груди.
— Это Эндрю, — беспомощно заплакав, сказала она. — Мой самый лучший, очень добрый мальчик. Тот, ради кого я живу. Ради кого я жила.
Изнасилованная душа Альфреда, смотря на беззубого, полуголого пузатого малыша, разорвалась на миллион маленьких кусков. Веселые, игривые, яркие серо-голубые глаза, излучали бесконечную радость и счастье. Детская крошечная попка в цветастом памперсе комфортно устроилась среди мягких подушек на маминой и папиной кровати. Эндрю, смеясь, пытался по-детски неуклюже хлопать.
— Чьи-то грязные руки… — сквозь зубы говорила рыдающая миссис Митчел, приближаясь к Альфреду, — схватили его в тот момент, когда он кричал и звал меня на помощь. Мерзкие безжалостные сжимающие пальцы волочили его из школьного автобуса, желая навредить, причинить боль, убить самым страшным образом или изнасиловать. Мой Эндрю испытывал дикий страх и боль, когда это происходило, понимаете? И кто знает, быть может, он по-прежнему все это испытывает. Вы не имеете права сдаваться, слышите! Вы обязаны их найти и вернуть нам!
Альфред не отрывал взгляда от славной обезоруживающей мордашки, запечатленной на фото.
— Простите, — грустно сказал он, собираясь сбежать от потерявшей рассудок несчастной матери. — Я больше к этому отношения не имею.
Из мокрых рук мисс Митчел выскользнула рамка, упав на асфальт, она разбилась.
— Нет, Эндрю! — выкрикнула она, упав на колени, поднимая с тротуара осколки стекла, пытаясь вставить его обратно. — Нет, вернись, прошу! Эндрю, вернись!
Альфред смотрел, как та резала себе руки и кровь капала на фотографию. Не выдержав муки, он подскочил к миссис Митчел и, попытавшись взять ее за плечи, стал поднимать с мокрого асфальта.
— Что вы делаете, престаньте! — беспомощно пытался вернуть он ее к жизни. — Вам нужно к врачу, слышите?
Выронив из рук острые осколки, обезумевшая женщина, стоя на коленях, схватилась за брюки Альфреда.
— Умоляю!.. Верните мне Эндрю! — кричала она. — Я знаю, ему плохо. Он приходит ко мне во сне и плачет, просит, чтобы я его спасла. Прошу, вы же сильный, вы добрый, вы самый лучший, прошу, верните мне его!
Крича, не жалея горла, повторяя одни и те же слова, миссис Митчел захлебывалась в собственных слезах, смотря на незнакомца, как на Бога, способного на все.
К сожалению, глаза, утонувшие в слезах, не видят чужого горя. Альфред, смотря на мать похищенного ребенка, плакал. Дождь скрыл его слезы. В ту секунду под тяжелым, не щадящим никого ливнем он погиб, погиб окончательно и безвозвратно.
— Нет, — оттолкнул он от себя разбитую горем миссис Митчел. — Я не могу так больше, простите, не могу.
Обезумев и потеряв над собой контроль, он ринулся к машине, чтобы навсегда покинуть Индианаполис.
Глава 27
Рано утром не выспавшаяся Рита, открыв двери кабинета оперативников, заглянула внутрь. В пустой комнате, на столе, за которым сидел мужчина, влюбивший ее в себя,
