Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи
– Можете продолжать.
– Доктор Казомидес, вы все-таки ввели снотворное госпоже Дуглас?
– Да.
– Когда она лежала в постели в дачном домике?
– Да.
– Каким путем вы это сделали?
– Путем подкожного впрыскивания. Колол в бедро.
– Она спала, когда вы ушли?
– Да.
– Могла ли госпожа Дуглас проснуться в ближайшие часы, без посторонней помощи встать с постели, одеться и самостоятельно выйти из дому?
– В таком тяжелом состоянии? Нет. Это было бы невероятно. Она получила большую дозу снотворного.
– Спасибо, доктор. У меня нет больше к вам вопросов.
Присяжные впились глазами в Ноэлли Пейдж и Ларри Дугласа и смотрели на них холодно и враждебно. Даже случайно зашедшему в зал непосвященному человеку не стоило бы никакого труда разобраться в том, что происходит на этом судебном процессе.
– У Билла Фрейзера просветлело лицо. Оно выражало удовлетворение. После свидетельских показаний доктора Казомидеса не оставалось на малейшего сомнения в том, что Кэтрин была убита Ларри Дугласом и Ноэлли Пейдж. Как ни старался Наполеон Чотас, ему не удастся вытравить из сознания присяжных образ донельзя напуганной, беззащитной, напичканной лекарствами женщины, умаляющей не отдавать ее в руки убийцы.
Фредерика Ставроса охватила паника. Он охотно уступил пальму первенства Наполеону Чотасу, слепо веря в его могущество, поскольку не сомневался, что тот добьется оправдания своей подзащитной. А это повлечет за собой и оправдание Ларри Дугласа. Теперь же Ставросу казалось, что его предали. Все рушилось. Показания врача нанесли защите смертельный удар. Приведенные Казомидесом факты явились неопровержимым доказательством вины подсудимых и оказали на присяжных огромное эмоциональное воздействие. Ставрос смотрел в зал. Он был заполнен до отказа, и только одно таинственное, заранее заказанное место пустовало. В ожидании очередной сенсации в ложе прессы собрались журналисты со всех концов света.
Ставрос вдруг представил себе, что вскакивает на ноги, допрашивает врача и блестяще отводит все показания. Подзащитного Ставроса оправдывают, а сам он становится героем. Адвокат понимал, что это его последний шанс. Если процесс не принесет ему славы, его забудут навсегда. Ставрос почувствовал, что у него напряглись мышцы ног, словно кто-то подталкивал его встать и ринуться в бой. Но он не мог пошевельнуться. Его сковал непреодолимый страх. Он боялся провала. Ставрос повернулся и взглянул на Чотаса. Серьезные и печальные глаза на его лице ищейки изучали врача, стоящего на свидетельском месте.
Наполеон Чотас медленно поднялся на ноги. Однако, вместо того, чтобы направиться к свидетелю, он подошел к судейскому столу и спокойно обратился к судьям.
– Господин председатель, уважаемые судьи, я отказываюсь от перекрестного допроса свидетеля. Прошу устроить перерыв в судебном заседании и провести совещание без публики, на котором я хотел бы кое-что обсудить с судьями и обвинителем.
Председательствующий на суде повернулся к обвинителю.
– Вы согласны, господин Демонидес?
– Не возражаю, – с опаской ответил Демонидес.
Суд прервал свою работу. Никто из сидящих в зале не покинул своего места.
Через полчаса в зал заседания вернулся один Наполеон Чотас. Как только он показался в дверях кабинета судьи, публика сразу же почувствовала, что произошло нечто важное. На лице у адвоката появилось выражение удовлетворения. Он шел быстрее обычного, и походка стала у него увереннее. Создавалось впечатление, что игра окончена и не к чему больше притворяться. Чотас поспешил к скамье подсудимых и наклонился к Ноэлли. Она подняла голову и с волнением смотрела на него. В ее фиалковых глазах застыл немой вопрос. Неожиданно на губах у адвоката заиграла легкая улыбка. По его светлому взгляду Ноэлли догадалась, что, несмотря на, казалось бы, безнадежное положение, Чотас справился со своей задачей и сотворил чудо. Справедливость восторжествовала, но это была справедливость Константина Демириса. Ларри Дуглас тоже с надеждой и страхом наблюдал за Чотасом. Ведь если тот добьется чего-то, то лишь для Ноэлли.
Чотас заговорил с Ноэлли нарочито безразличным тоном.
– Председательствующий на суде разрешил мне поговорить с вами в моем кабинете.
Адвокат повернулся к Фредерику Ставросу, который все это время мучился неизвестностью, не понимая, что происходит.
– Вместе с вашим подзащитным вы можете пойти с нами. Я получил на это разрешение.
Ставрос кивнул головой. От нетерпения он вскочил со стула и чуть не опрокинул его. Два судебных пристава проводили их в пустой кабинет председателя суда. Когда оба пристава ушли и они остались одни, Чотас повернулся к Фредерику Ставросу.
– Все, что я собираюсь сообщить вам, – спокойно заявил Чотас, – делается в интересах моей подзащитной. Однако, поскольку ваш подзащитный обвиняется в том же преступлении, мне удалось добиться для него таких же привилегий.
– Скажите же мне наконец, чего вы добились? – не выдержала Ноэлли.
Чотас повернулся к ней. Он заговорил медленно, тщательно подбирая слова:
– Я только что совещался с судьями. На них произвели большое впечатление доводы обвинителя. Однако, – он сделал многозначительную паузу, – мне удалось… э… э… убедить их в том, что было бы несправедливо наказывать вас, поскольку это не послужит интересам правосудия.
– Так что же последует дальше? – спросил Ставрос, сгорая от нетерпения.
С чувством глубокого удовлетворения Чотас продолжал:
– Если обвиняемые признают себя виновными, судьи согласились приговорить каждого из них к пяти годам тюремного заключения.
Он улыбнулся и добавил:
– Четыре из них составят условный срок. На самом деле осужденным придется провести в тюрьме не более полугода.
Чотас повернулся к Ларри Дугласу.
– Поскольку вы американец, господин Дуглас, вас депортируют и навсегда лишат прав вернуться в Грецию.
Ларри кивнул головой и почувствовал облегчение во всем теле.
Чотас вновь обратился к Ноэлли.
– Добиться всего этого было нелегко. Должен откровенно признаться вам, что основную роль в том, что наказание окажется столь мягким, сыграли интересы вашего… э… покровителя. Судьи считают, что он и без этого незаслуженно пострадал от шумихи, поднятой вокруг этого дела, и они очень хотят, чтобы все поскорее кончилось.
– Я понимаю, – заметила Ноэлли.
Наполеон Чотас смущенно замялся.
– Есть еще одно условие.
Она взглянула на адвоката.
– Какое?
– У вас отберут паспорт, и вы никогда не сможете покинуть Грецию. Вам надлежит оставаться под покровительством своего друга.
Итак, все удалось.
Канстантин Демирис сдержал свое обещание. Ноэлли ни чуточки не верила тому, что судьи проявили снисходительность, чтобы не подрывать репутацию Демириса и избавить его от дурной славы. Конечно, это не так. Демирису пришлось заплатить за ее свободу, и это стоило ему недешево. Однако взамен он получил ее назад и позаботился о том, чтобы она никогда не сумела уйти от него. Или снова встретиться с Ларри. Она повернулась к нему. По выражению его лица она поняла, что у него отлегло от сердца. Ларри освободят, а он только об этом и беспокоился. Он не жалел, что теряет ее, и вообще обо всем случившемся. Однако Ноэлли понимала Ларри, поскольку хорошо знала его. Ведь он был ее вторым я, ее Doppelganger15, их обоих одолевала неуемная жажда жизни, обуревали одни и те же ненасытные страсти. Они были родственные души, неподвластные смерти. Для них закон не писан. По-своему Ноэлли будет очень скучать по Ларри, и когда он уедет, то увезет с собой часть ее самой. Но теперь она отдавала себе отчет в том, как дорога ей жизнь и как страшно потерять ее. Так что, в конце концов, предложили прекрасную сделку, и она приняла ее с благодарностью. Ноэлли повернулась к Чотасу и сказала:
– Это вполне приемлемые условия.
Чотас посмотрел на Ноэлли. Ему было грустно, но он выполнил свой долг. Ноэлли поняла адвоката. Ведь он любил ее, а ему пришлось все свое искусство направить на то, чтобы спасти ее, а потом отдать другому. Ноэлли нарочно завлекала Чотаса, потому что нуждалась в нем и хотела убедиться, что он ни перед чем не остановится, чтобы спасти ее. И этот прием сработал.
– По-моему, это просто замечательно, – лепетал Ставрос. – Просто замечательно.
И в самом деле он чувствовал, что произошло чудо. Ведь подсудимых почти что оправдали, и, несмотря на то что от такого исхода дела больше всех выгадает Наполеон Чотас, Ставросу тоже перепадет немало. Отныне он сам сможет выбирать себе клиентов.
– Сделка представляется мне выгодной, – заметил Ларри. – Только все дело в том, что мы невиновны. Мы не убивали Кэтрин.
Фредерик Ставрос вышел из себя и набросился на своего подзащитного.
– Да всем наплевать, виновны вы или нет! – закричал он. – Мы ведь даруем вам жизнь!
