Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская
– Поэтому тебе хочется произвести дамочку в виновницы торжества, логично, – согласился образованный компаньон, не спрашивая, какой криминал кроется за античной маской. – Особливо, если в плане будущих бизнесов она вам не надобна, тогда ещё логичнее. Ваша девица Инь-Тверская обскакала соперников на корпус, браво! Растёте над собой на нивах закона, признаю. Хотя, скажу без скромности и почти без информации, что я мыслю примерно то же самое, когда даю себе труд углубиться в работу инспектора-фантома. Учту вашу твою Клитемнестру, даже не спрошу, зачем она тебе не нужна, корысть про фирму нас устроит, хотя делиться почти не прошу, знаю – не дашь.
– Боюсь тебя огорчить, но ничего подобного не планировалось, – честно признала я, далее внесла разъяснение, пока Валька выруливал на стоянку подле освещённого куба бассейна. – Пока ваш Янь предавался праздному образу жизни, работящая пол-инспектора Инь витала в иных сферах, там ей объявился призрак и поведал, что фирма отнюдь не бесхозна, подлежит иному разделению прав и обязанностей, комиссия тоже прилагается, отнюдь не призрачная. Так Инь обратилась в добрые феи для прежних владельцев.
– Ага, значит, каркас подлежит сервировке, это многое объясняет, – не без удовольствия отозвался Валька. – Тогда устраняюсь, у вас изо рта кусок не вынешь, это глухо. Но сообщи насчёт призрака, ваши труды мы читали, но мистики там не нашли. Поделись хоть этим.
– Изволь тебе будет интересно, – не чинясь согласилась я, отстёгиваясь от ремня, но не покидая машины, для иной аудитории нашлась милая шутка. – «Это было, когда улыбался только мёртвый, спокойствию рад…»
– Дивное начало, – согласился Валька. – А что было дальше?
– «Звёзды смерти клонились над нами и безвинная корчилась Русь», – со вкусом я процитировала строки реальной Анны Андреевны (с купюрой). – «Под кровавыми сапогами и под шинами Чёрных Марусь». Узнаёшь руку? Твоя двоюродная тётя узнала бы на раз, хотя не помню, была она в живых во время написания, либо уже нет. Хотя сама не ездила на «Марусе», только родные и близкие, как у прототипа моего призрака. Поэтому я согласилась, пребывая под зловещими чарами.
Валька ничего не ответил словесно, однако обвёл жестом салон автомобиля и покрутил пальцем у виска, понял, куда я мечу, в какие сферы прошлого и настоящего, в чьих родных и близких. Папаша у обоих братьев Криворучко дослужился до очень больших чинов в самых тех сферах и был широко известен под псевдонимом «генерал Пятигорский». Память длилась, в особенности у пострадавших.
– Ладно, рука внятна, отметили вашего призрака, – Валька наконец собрался поправить дело. – Только отчего заявили самое мрачное? Или дух поэта был в возрасте?
– Навеялось именно это, – созналась я. – Вместе с Эдгаром Алланом По и вороном, извини, если тоже мрачновато.
– Хорошо, завершим викторину на радостной ноте, – предложил Валентин, ему хотелось угодить всем, если они участвовали. – Я знаю стихи много лучше ваших. «Вместо шляпы на ходу он надел сковороду». Кто это был? Ваш призрак часом не пробовал?
– «Вместо валенок перчатки натянул тебе на пятки!» – отозвалась я радостно.
– «Вот какой рассеянный с улицы Бассейнной!» – далее мы взвыли хором, делая друг дружке гримасы, заодно с изображением неприличные жестов в пространство.
После чего вывалились из автомобиля, давясь от смеха и утирая слёзы, вызванные неумеренным весельем за счёт невидимой аудитории. Зачем мы себе такое позволили, сказать не берусь, но удовольствие подразнить работодателей стало непреодолимым соблазном. В античной драме это называлось бы катарсис «а ля рюсс». Мы на них трудились, мы с ними общались, но прошлого не забывал никто, мы вышли из других слоёв народа и частично из пространств «Где мой народ к несчастью был».
2. Конец инспектора Тверского
Так называемая вторая половина общего дознавателя показалась в условленном месте купальни не скоро, я успела налиться свежевыжатым соком по самую завязку и три раза ходила курить на площадку над водными дорожками, она хитро возносилась поверх вод и создавала впечатление корабельного мостика. Там я стояла на вахте, почти, как на кафедре и пребывала в сомнениях. Зачем я дала поручение Вальке, не испортит ли он впечатление, кошке игрушки, мышке – слёзки!
Когда положенное время практически истекло и последние купальщики вылезли из тёмных вод, я покинула кафедру и по дороге к столику узрела компаньона, мы сходились к условленному месту по сложным радиусам, он тоже спускался из «подсобки», но с другой стороны.
– Мотаем отсюда на предельной скорости, – заявил Валентин, когда залпом допил полстакана моркови с апельсином, мне уже не лезло. – Вот сейчас княжна очнётся и побежит к пруду. Если заметит нас на пару, то завтра получишь дырку от бублика, если не хуже того.
Речь произносилась на той самой предельной скорости, с какой мы мотали из водной крепости, словно вслед гнались разъярённые волны Невы с обломками наводнения. Я едва поспевала, и вопросы застревали, не успев выговориться. Но Валька не нуждался.
– Говорил я тебе, что наплачемся, – на ходу он информировал сам. – Это когда слишком сильно веселились, так оно и вышло, даже хуже. Слёз было на означенное наводнение в крепости, твоя Тараканова разлилась до рекордной отметки, нам процедура предстоит в двойном размере, если не больше. Садись в машину, света не будет, смотри на дорожку и слушай сюда. Если она пойдёт в нашу сторону, пригнись, я сделаю знак. Сначала для вас с призраком имею хорошие новости. Клитемнестра засветилась по-чёрному, надо думать сыграла ва-банк, процессом руководила из бани, это пока недоказуемо, хотя никому не надо. С Алёной сыграла несколько милых штучек, но самая дивная пришлась напоследок, и я не в курсе, что надлежит делать. Право, нахожусь в растерянности. Хотя не без приятности. Теперь ныряй, сестрица Алёна идёт мимо, до сих пор плачет и
