Белая как снег - Самюэль Бьорк
К нему приходила сестра.
В один из первых дней.
Долго сидела у постели, держа его за руку и плача.
Он тогда еще не мог говорить, ему еще не сняли шину с челюсти, но он старался все выразить взглядом.
Все хорошо. Я в порядке.
Спасибо тебе, что пришла.
Наконец он открыл глаза. Слабый солнечный свет проникал сквозь невесомые занавески и падал на сидевшего на стуле.
– Привет, – осторожно произнесла она. – Ты проснулся?
– Да, почти, – улыбнулся Фредрик, нажав на кровати кнопку, поднимающую спинку.
– Я Силье Симонсен, учительница в школе Финстад, приятно познакомиться.
Он засмеялся.
– И мне тоже очень приятно.
– На случай если ты меня забыл, я хотела сказать.
Она с улыбкой поднялась со стула. Подошла к окну и оперлась спиной о подоконник. Может, это действие обезболивающих, но у Фредрика внутри все потеплело, когда он увидел ее.
– Как ты?
– Все хорошо, спасибо. Вечером пойду на танцы. Хочешь со мной?
Она засмеялась.
– С удовольствием. Но, думаю, с этим придется подождать.
Она подошла к нему вплотную, и он ощутил легкий аромат ее парфюма. Сев на край кровати, Силье осторожно погладила его руку.
– Так не больно?
– Нет, нет, не больно.
– Я скучала по тебе, – сказала Силье, опустив глаза.
– И я по тебе соскучился, – улыбнулся Фредрик и снова закрыл глаза, чтобы дать им немного отдохнуть.
– Хочешь, чтобы я ушла?
– Нет, нет, хочу, чтобы ты осталась.
Она наклонилась ближе, он почувствовал ее дыхание у своего лица.
– Хорошо. Тогда я останусь, – тихо произнесла она.
И, едва коснувшись щеки, поцеловала его.
84
Лидия посмотрела на стол перед собой и проверила, все ли помнит. Перекус, да. Она сама испекла черный хлеб на натуральных дрожжах. И масло взбила сама. Обычно они доили коз, но это молоко подходит только для питья, поэтому она принесла бидон с фермы в долине – для сливок и масла девочка использовала их молоко. Больше всего Лидия осталась довольна вареньем. Вокруг их дома были заросли малины, и девочке почти не нужно было передвигаться с места на место, чтобы набрать полные корзинки ягод, и она придумала способ варить варенье без сахара, очень хорошее, на ее вкус. И черничное, конечно, тоже, между ними выбрать невозможно. Она не знала, во что положить еду, но тут вспомнила. В подвале стояла коробка из пластика, который дедушка Вилли, естественно, терпеть не мог, видимо, для него она была чем-то ценным. Коробка была маленькой, голубого цвета, вручную разрисованная розами. Под ними кто-то написал имя и год. Магдалена, 1980. Идеально. Вода в металлической фляжке, о’кей. Куртка, на случай если погода изменится. Запасные носки, никогда не помешают, о’кей. Да. Она деловито поставила руки в бока. Кажется, все. Лидия тщательно все сложила в старый зеленый армейский рюкзак и отнесла его к двери. Подошла к зеркалу посмотреть на себя. Она надела платье. То самое, в цветочек. Которое сама сшила. И волосы причесала, завязав их в узел на затылке. Но передумала и снова распустила. Так лучше. Хорошо.
Постучав в дверь, она осторожно вошла в маленькую темную комнатку.
– Дедушка?
Темно.
Лидия подошла к окну и раздвинула шторы.
– Дедушка? Ты не спишь?
Старик лежал, накрывшись одеялом с головой и повернувшись к стене.
Так было уже несколько дней.
– Дедушка? Ну я пойду тогда. Ты не попрощаешься со мной?
Мертвая тишина в ответ, но было видно, что он дышит.
– Да ладно тебе, дедушка. Это же не конец света. Я же не навсегда ухожу. Вернусь вечером. Принести тебе что-нибудь?
Он покачал головой.
– Мне уже двенадцать, я могу решать сама. Ладно. Мне пора. Не лежи слишком долго, у тебя спина заболит, вставай, у тебя полно дел.
Уже в дверях она остановилась и прислушалась, может, он все-таки встанет, но шагов слышно не было.
Да-да.
Пройдет.
На улице стояла прекрасная погода. Деревья словно радовались вместе с Лидией.
Она улыбнулась солнцу.
Я иду в школу.
Неужели это правда?
Лидия Клеменс радостно накинула на плечи рюкзак, бросила последний взгляд на их маленький домик и быстрым шагом пошла к воротам.
85
Миа сидела на кухонной столешнице у окна, выходящего на улицу, с чашкой чая в руках и смотрела на итальянское посольство. Кто-то работал в саду. Чьи-то руки в перчатках трудились над кустами сирени, под прекрасными деревьями, и она подумала. Может, и мне тоже? Сделать что-нибудь в саду? А у нее есть сад? Забыла спросить у бабушки. Лежащий рядом телефон тихо завибрировал. Миа собралась нажать на красную кнопку – ей совершенно не хотелось ни с кем сейчас разговаривать, – но передумала, увидев, кто звонит.
– Холгер, привет.
– Привет, Миа, как дела?
– Все нормально, а у тебя?
– Все хорошо, я дома. Тебя вчера выписали?
– Позавчера. Вроде бы все в порядке. В ухе еще звенит, но это должно пройти, если не говорить по телефону.
Мунк хохотнул.
– Хорошо, Миа, хорошо. Ты говорила с Анетте? Я подумал, что нам нужно встретиться снова через пару дней. Подвести итоги. Хорошо?
– Да, конечно.
Мунк замолчал.
– Я должен задать тебе один вопрос. Анетте сказала, что ты еще не подписала договор. Это ведь формальность? Ты же останешься с нами?
Миа улыбнулась.
– Да, я хочу остаться. Если, конечно, ты этого хочешь.
В его голосе прозвучало облегчение.
– Конечно, Миа, естественно. Нас ждут долгие годы совместой работы. Ты получила цветы?
Миа перевела взгляд на лилии на кухонном столе.
– Да, а от кого они?
– От семьи Ронни Энга. Они просто счастливы. Хотели познакомиться с тобой. Поблагодарить лично. Я сказал, что не получится,
