Фридрих Незнанский - ...Имеются человеческие жертвы

—   Прежде всего на основе личных наблюдений, так как я сам совсем недавно был принят в члены этой организации, а также на основе тех признаний, которые сделал мне лично формальный лидер «Долга» Роман Тучкин.

—  Вам знаком этот человек? — показал Данилов на Нелюбина.

—   Разумеется, — сказал Денис. — Это Павел Петрович Нелюбин, старший ассистент кафедры физвоспитания нашего университета, а также фак­тический создатель и руководитель организации «Долг».

—   Что вам еще известно по этому делу?

—   Во-первых, я был схвачен и задержан во время одной из акций, осуществленных «Долгом» по при­казу Нелюбина. Предполагалось разгромить штаб- квартиру «Гражданского действия», захватить их до­кументы, устав, регистрационное свидетельство, пе­чати, чтобы потом использовать в своих целях. Что касается другой информации, и в частности личных признаний Тучкина, то она была мной записана на диктофон и эти микрокассеты могут быть предо­ставлены следствию. Кроме того, нам предстояло совершить поджоги нескольких бензоколонок и автомагазинов, принадлежащих чеченцам, чтобы спровоцировать межнациональную вспышку в горо­де, но это не удалось, так как чеченцы оказались предупреждены и приняли нужные меры.

—   Гражданин Нелюбин! — сказал Турецкий. — У вас есть вопросы к гражданину Грязнову?

—  Откуда ты только взялся? — помолчав, не­громко спросил Нелюбин.

—   Я-то? Из Барнаула, — твердо сказал Денис. — Я же не хотел к вам идти, как мог, отбрыкивался. Вы сами тянули...

В это время, как и положено было по заранее продуманному сценарию, дверь приоткрылась, в комнату вошел Грязнов-старший и, взяв стул у стены, сел рядом с племянником. И в луче яркой лампы, стоявшей на столе, стало видно, насколько они похожи.

Нелюбин всмотрелся и невольно воскликнул:

—  А-а-а!

И снова отвернулся.

—   Как же так, Нелюбин? — сказал Турецкий. — Вы же такой опытный человек! Как же вы могли так просчитаться? Привлечь к таким серьезным делам, можно сказать, едва знакомого парня, человека, ко­торого вы ни узнать, ни проверить толком не смо­гли.

Но Нелюбин ничего не ответил, только усмех­нулся, и в стальных глазах его на мгновение мельк­нул поистине сатанинский огонек.

И только тут и Турецкий, и Грязнов, и сам Денис, кажется, поняли, что замышлял этот человек и на какую роль он готовил этого длинного барнаульца.

Им нужен был труп, и неважно где — то ли у бензоколонки Али Арсланова, то ли в подвале «Гражданского действия», — им позарез требова­лось, чтобы пролилась кровь, которую можно было предъявить либо тем, либо другим.

Как и Турецкого, только чудо спасло Дениса. И только сейчас он понял, что все эти дни и недели ежесекундно был на волоске.

—  Ну ладно, — сказал Турецкий. — Спасибо, Денис! Могу представить, как ты устал.

—   Ну, мы пошли, — добавил Грязнов-старший.

И они вышли друг за другом, еще более похожие

со спины, — оба высокие, рыжеволосые.

И вот, наконец, допрос подошел к финалу, и его взял на себя прокурор области Золотов.

В кабинет по одному вводили каждого из тех троих, что открыли автоматный огонь по Нелюбину из «БМВ» у телецентра тотчас после того, как он отстрелялся, изрешетив машину, в которой, по его расчетам, должен был находиться московский «важняк» Турецкий.

Нелюбин с непониманием и удивлением смот­рел на каждого из этих незнакомых ему молодых мужиков, по виду типичных уголовных «быков» — мясистых, накачанных, коротко остриженных.

Облпрокурор Золотов пролистал протоколы до­просов этих лиц, произведенных ранее Даниловым и Рыжковым, затем сказал старшему из них, кото­рого допрашивали последним:

—   И вы, Хрипко, и ваши подельники, люди опытные, в этих стенах не новички. Ваши личности установлены, вы задержаны на месте преступления с оружием. Правда, раньше вы влипали, судились и отсиживали по мелочевке, а теперь вам всем светит значительный срок. Покушение на убийство долж­ностного лица при исполнении им своих служебных обязанностей, к тому же сотрудника правоохрани­тельных органов, старшего следователя по особо важным делам. А это может вылиться совсем в дру­гие сроки, чем те, которые вы уже отбывали. Я ясно выражаюсь?

Допрашиваемый широко раскрыл глаза, и на его лице проступило нескрываемое удивление.

—   Можно слово, гражданин начальник? — под­нял он руку. — Тут какая-то накладочка выходит. Мы никакого не «важняка» были посланы грохнуть. Другого! Так что нам должностного лица при испол­нении не паяйте!

— Я вас понял, Хрипко. И к этому мы еще вер­немся.

При этих словах Нелюбин быстро вскинул голо­ву и оглядел допрашиваемого с головы до ног с каким-то новым интересом. Он уже больше не де­монстрировал подчеркнутого равнодушия, а вслу­шивался в каждое его слово с особенным внимани­ем. При этом чувствовалось, что он лихорадочно старается разобраться в этом неожиданном и непо­нятном пока для него раскладе и что все это имеет для него огромное значение — что же все-таки сей­час происходит, где тут правда, где розыгрыш, сле­довательские хитрости и уловки.

—   И это еще не все, — продолжил Золотов. — Гораздо хуже для вас то, что человек, который обе­щал вам, отправляя на это дело, вытащить после откуда угодно, уже ничем вам помочь не сможет. И надеяться вам на него глупо хотя бы потому, что если вы хорошо знаете его, то должны понимать: он и пальцем не пошевелит, чтобы сунуться выручать тех, кто по собственной глупости или по независя­щим от них причинам сгорел на деле, спалился. Вы для него больше не существуете. Он никогда и ни из-за кого не стал бы рисковать собой. В его отно­шениях с людьми основное правило, основной принцип — естественный отбор. А значит, тот, кто не сумел выпутаться из истории, подлежит выбра­ковке. Поэтому, хорошенько подумав, вы смекнете,

от кого могла бы исходить для вас самая большая угроза — от него. Вы попались, а значит, можете заговорить. Но тут еще одна закавыка: тот человек, который послал вас к телецентру, сейчас уже никто. Он изобличен, установлен, и теперь не вам надо его бояться, а ему — вас. Да, кстати, возвращаясь к вашему замечанию: кого все-таки вам надо было застрелить? Я слушаю вас, Хрипко. Говорите.

—  Нам было велено убрать вот его, — он показал пальцем на Нелюбина.

—   Вы когда-нибудь раньше встречались с этим человеком? — спросил Данилов.

—    Так чтоб близко или там базарить — не дово­дилось. А видеть видели, только издалека.

—   Не вспомните, где и когда?

—   Пару раз я его с нашим видел, — сказал Хрипко.

—   Это с кем же — нашим? — уточнил Турец­кий. — Вы же знаете здешние порядки. Тут нужны имена. Вы хотите сказать, что речь идет именно о человеке, который приказал вам убрать вот этого гражданина?

—  Ну верняк, начальник! Он же сам всю мокруху нарисовал, ну, то есть план нам выдал — когда подъехать, где стоять без шума. А когда вот он пошмаляет, тут же с ходу сыпануть по нему из «узяхи» — и по газам.

—   Ну а вы, Нелюбин, что на это скажете? — спросил Золотов.

Нелюбин долго молчал, глядя на «быка» в чер­ной майке, обтягивавшей его мускулистые плечи и руки. И Турецкий уже решил, что он снова не удос­тоит его ответом, но Нелюбин вдруг медленно, че­каня каждое слово, проговорил:

—   Пусть назовет имя. Кто их послал.

—  Законный вопрос, — повернулся к мордасто­му тяжеловесу Хрипко Золотов и перевел взгляд на Нелюбина. — А разве вы, Павел Петрович, еще не поняли?

Но Нелюбин повторил:

—  Пусть скажет имя!

—  Говорите, Хрипко! — приказал Золотое, и Хрипко произнес:

—  Адмирал.

И он, кажется, не успел еще договорить это слово, как Александр Борисович быстро вытащил фотографию из-под стопки листов-формуляров.

—  Вы имеете в виду вот этого человека? Его вы называете Адмиралом?

—  Ну да, его. Это он, Адмирал...

—  Вы не ошибаетесь? Тогда попрошу назвать его полное имя, — уточнил Золотов.

—  Это Клемешев Геннадий Петрович, — глухо сказал Хрипко.

Турецкий быстро перевел глаза на Нелюбина. Тот, сильно подавшись вперед, с какой-то жуткой, окаменевшей улыбкой смотрел на фотографию, ле­жавшую на столе.

—  Повторяю, Нелюбин, — громко и отчетливо сказал Золотов, — гражданам Хрипко, Шкварину и Петрову вас «заказал», то есть поручил убить, хоро­шо вам знакомый Клемешев Геннадий Петрович, он же Юрасов Сергей.

—   Так, значит, вы... — прошелестели серые губы Нелюбина, — значит, вы...

—   Да, Нелюбин, — сказал Турецкий, — мы смогли сделать это. А посему мой вам совет — рас­сказать нам все о человеке, который и бровью не повел, приговорив вас к смерти. Да очнитесь вы, Нелюбин! У вас же такая голова!

—   Да какая разница? — сказал Нелюбин. — Все равно мне «вышка». Без вариантов. Слишком много всего.

—  Скорее всего, именно так, — кивнул Турец­кий и жестом руки приказал конвоирам увести троих, которые были больше не нужны. И когда те скрылись за дверью, продолжил: — Действительно, много, непомерно много всего... Вы небось уж и сами со счету сбились, сколько жизней на вас... Но ведь знаете, какая теперь жизнь — все может быть.