Pavor Nocturnus - Игорь Мельн
Все искали спасения, типичный набор в виде криков, толканий, суеты по делу и без, только ускоренный в десятки раз — не иначе как репетиция второго Всемирного потопа, никто не хотел утонуть в местных лужах. Самоизбранный Ной, первый в веренице нашего стада, смекнул спрятаться в одном из магазинчиков и рванулся искать такой. Беда в том, что многие уже закрылись, пустые, они будто теребили куском мяса перед голодным носом, но наш поводырь наткнулся на оазис, и все потянулись за ним, как железки к магниту. Я переживал за игрушки, как мать за младенца, все мысли о них, а включи я голову пораньше, сразу бы понял щекотливость момента. Знакомые вывески прямо-таки кричали об этом, мало где встретишь детскую одежду, детское питание и дошкольные обучающие курсы подряд, даже улица по понятной причине называлась Детской. И наше убежище — тоже важное слагаемое в этом малоприятном уравнении, но как вершина тупости я и глазом не повел в сторону витрины, тогда бы точно не решился зайти, даже под предлогом смерти плюшевых медведей, даже своей собственной.
Магазинчик заглатывал нас своей узкой пастью по одному, дверь ходила туда-сюда, и мерзкая висюлька над входом раздражающе тилинькала — как раз на этом этапе я все понял, будто в холодную воду сиганул, этот звук ни с чем не спутать. А рыпаться-то и некуда, ни назад, ни вперед, я зажат со всех сторон, а моя голова торчит над мокрыми залысинами, как подзорная труба подводной лодки, просто чудесно! Я вообще часто горбился, неосознанно как-то, не люблю смотреть на людей сверху-вниз, а тогда нарочно присел, скрючился на манер индийских йогов, спина тут же возмутилась хрустом, растяжка ни к черту. Мы столпились у входа, мало кто смотрел внутрь — игрушки прохожим были до лампочки, а вот романтично уставиться на дождь, особенно когда он за окном, это за милую душу. Кому-кому, а мне не нужно было осматриваться, я хорошо знал и обстановку места, и тем более дирижера этого детского рая.
У витрины красовался, а скорее, отпугивал покупателей, столик с детскими рисунками, все в рамочках, будто шедевры Боттичелли, но на деле мазня жуткая, как если бы ручку расписывали. Это с недавнего конкурса, Мудрый Филин любит устраивать что-нибудь благотворительное, вроде помощи сиротам, неизлечимо больным и, казалось, вообще всем-всем, до кого дотянется его альтруистичное крыло. Суть конкурса требовала отобрать десятку лучших, а госпожа этого места решила не обижать самых мелких, кому просто по возрасту не дано пока. Выше этого убожества сияет витрина, на которой карикатурная голова медведя и название — родные «Тедди’с Хоум», фирменный магазинчик. Помню, как помогал рисовать это, до первых кривых мазков, дальше просто банку с краской держал, но исправить не вышло, так и осталось одно ухо с подтеком-сережкой.
Слева тянулся закуток с кассой, скромная обитель первой леди заведения, рядом с ним пока никто не мельтешил, и можно было во всей красе рассмотреть детали. На полках вверху свесили толстые ляжки особо крупные медведи, эдакие самцы-гиганты для самых оборзевших, кого не удивишь обычными игрушками. Вокруг самой кассы куча интересной мелочи, то бишь баночки с предсказаниями, леденцами на сдачу, пара стеклянных фигурок и керамическая статуэтка совы — хранительница этого очага с ума сходит по пернатым, и я весь город обшарил, пока не нашел идеальную. Рамка повернута фотографией к стене, но я-то знаю, что за две головы улыбаются на тамошнем снимке, самом удачном, остальные неудачные и смешные, а тем и ценные, у меня в рюкзаке. В общем, много всего наставлено, но это не мешает, наоборот, вроде как уют создает, фэншуй в чистом виде, чему виной чувство прекрасного.
Справа выстроились в ряд стеллажи, которых и не видно за тонной плюша — игрушки облепили их со всех сторон, как разросшаяся плесень на стене. Королева этого замка построила свое мягкотелое войско умело, по цветам, а то другие лепят как попало, разноцветное месиво получается, аж в глазах рябит. Здесь же все цивильно и аккуратно, вот медведи коричневого цвета, по соседству серые, бежевые, рыжие и так по списку, самых разных оттенков. Не только на вкус и цвет — дело в том, что цены мечутся от вполне себе приличных до совсем таких неприличных, ползарплаты моей, а разница разве что в дизайне. Шутка юмора такая, бедняки, возрадуйтесь, а вам, особо одаренным детишкам, задание вытряхнуть побольше купюр из кармана родителей, и можете бахвалиться там в школах сколько влезет! В общем, игрушки для всех, и пусть никто не уйдет обиженным.[3]
Из прохода между стеллажами как раз вышла довольная дамочка с плюшевым задом в подмышке, а следом моя Оля, бальзам для глаз. Не устану повторять, как я обожаю ее и все связанное с ней, без задних мыслей дам в морду тому, кто назовет ее несовершенной — если у кого-то проблемы со зрением, магазин очков через дорогу, ничем не могу помочь! Я чуть вытянул шею из толпы, жутко хотел увидеть ее впервые за пару дней, и аж испугался, вся красота потускнела, причем буквально, будто свет неудачно лег, но как бы не так! Можно свалить все на плохой шампунь, мол, это только волосы цвета крем-брюле, такие же вкусно-пахнущие, не блестят, но тут и кожа сероватая, сухая, даже шелушится, а в мешки под глазами хоть муку на зиму складывай. Меня не проведешь, я умею смотреть сквозь эти косметики в самую суть.
Что-что, а глаза и голос ни в жизни не скроешь, особенно от любимого человека и если ты не актер уровня Аль Пачино[4]. Вот нет того огонька, вечного живого блеска, а без него глаза еще серее, будто покрытые мутной болотной пленкой. И обычно это я тарахчу без умолку, признаю, но сейчас каждый звук вылетал в раза три быстрее, как если бы она спешила закончить фразу и вернуться в мысленный омут печали. В лучшие времена она много смеялась и говорила звонким, но глубоким, где-то даже музыкальным, с нежными переливами голоском, не человек, а ходячая гамма до-мажор — кстати, пением она могла очаровывать не хуже каких-нибудь мифических бестий, я помню наши уютные вечера с гитарой, соседи тоже! Ей удалось убедить разве что клиентку, но если знаешь человека, то давно вывел себе представление о нем, эдакую
