Золотая устрица - Анна Васильевна Дубчак
А как она держала бокал! Он был словно продолжением ее длинной тонкой руки. И красное вино, которое она так любила, всегда оставляло след на ее губах.
И где она теперь? Где? Почему ее нет в соседней комнате, в спальне? Почему ему только мерещится звяканье посуды на кухне, где она варит кофе? Или на самом деле пахнет кофе?
— Тебе с молоком? — спрашивала она его каждый раз, словно не могла запомнить. Хотя на самом деле просто делала вид, что она недостаточно хорошо его знает.
— Чем ты занимаешься? — спрашивал он ее, и каждый раз она уходила от ответа.
Но однажды все же проговорилась, вернее, творчески подошла к тому, чтобы заморочить ему голову еще больше, заинтриговать предельно.
Она сказала, что это просто удивительно, что он не знает ее, что так и не понял, с кем он делит постель.
— Ты актриса… — догадался он. — Ну конечно!
Ему в тот момент было даже стыдно, что он не понял этого раньше. Ну конечно! Она, вероятно, какая-то очень хорошая и известная актриса, которая здесь, в Ярославле, отдыхает, приходит в себя после изнурительных многомесячных съемок в сериале. И появившись на местном литературном вечере, она, скорее всего, надеялась на то, что ее заметят и узнают, но этого почему-то не произошло. Хотя почему не произошло? Может, кто-то, кто смотрит сериалы и вообще увлекается кино и знает в лицо актеров, узнал ее, да не посмел к ней подойти. А вот он, простой парень, токарь, не зная, кто она, подошел, заговорил. Быть может, именно эта его смелость и очаровала Нину?
Но актрисы с именем Нина Коротич он не нашел в интернете. Искал актрис просто с именем Нина, но ни одной, даже похожей на нее, не нашел. Значит, предположил он, у нее псевдоним. Но тогда почему же она так ему и не открылась? Даже после того, как он вроде бы угадал ее профессию, она снова закрылась, как раковина-беззубка, и замолчала, мол, понимай как хочешь.
Однако произнесла же она фразу «Удивительно, что ты не знаешь, кто я». Не приснилось же ему это. Стало быть, она намекнула ему на то, что она — человек известный настолько, что ее может знать даже такой простой парень, как Владимир.
Или она певица? Эстрадная, известная. Но он на самом деле никогда прежде не видел ее.
Балерина? С ее фигуркой — запросто! Но все балерины в представлении Владимира должны постоянно тренироваться, чтобы поддерживать форму, делать какие-то упражнения. Да и ходят они с вывернутыми стопами. Или пятками. И волосы у них, как правило, стянуты на затылке так, что глаза подтянуты к вискам. Нина же с ее пышной гривой, свободной от тугих узлов и приколок, подолгу нежилась в постели и явно не была приучена к утомительным тренировкам, растяжкам мышц и всему тому, что составляло будни балерины.
Она была очаровательно ленива и этой своей ленью возбуждала постоянно находящегося в движении Владимира. В нем было так много сил, что он готов был на самом деле носить ее на руках, как какую-то драгоценность.
А она? Как она могла так поступить с ним? Он так и продолжал колебаться, видя в ней то бессердечную обманщицу, то криминальную жертву. Вот если бы не ее встреча с хозяйкой квартиры, с которой она спокойно распрощалась, а, к примеру, если бы после ее исчезновения квартира оказалась в беспорядке и несла бы в себе следы борьбы с пятнами крови, вот тогда бы он всерьез предположил, что Нины, возможно, уже нет в живых.
Но она жива! Жива! И, как показало расследование Реброва, она отправилась в Москву, чтобы купить себе какой-то невероятно дорогой дом в престижном месте.
Почему она не рассказала о своих планах ему? Боялась, что он узнает, насколько она богата? Да она же сама рассказывала ему о планах купить домик возле леса, мечтала о семье, детях…
Разве она не понимала, что он будет ее искать? Что рано или поздно узнает, что квартиру эту она снимала, что он выйдет на риелтора и узнает еще какие-то детали, ее планы. Ведь поделилась же она с этой Розой Белоусовой своими планами купить дом на Рублевке. Разве не понимала, что эта Роза может сообщить об этом и Владимиру. Неужели ей было все равно, как он воспримет ее бегство?
Она не понимала, как он будет страдать? Понимала, конечно. Но все равно бросила его.
И вот он сейчас в Москве, взяв отпуск, живет в дешевой гостинице, экономя на всем, лишь бы платить Реброву за его работу.
Поначалу, когда он узнал, что Нина родом из Рыбинска, он прямо рвался туда. Ребров его с трудом остановил, сказал, что таким образом он может только все испортить.
Попросил прислать ему все фотографии Нины. Все! Да у него только одна и имелась. Он снял ее на телефон, когда она спала. Однажды, когда он как-то выказал желание сфотографироваться вместе с ней, она яростно запротестовала, мол, она не фотогеничная и все такое. На самом деле, если предположить, что она известная личность и «это удивительно, что он ее еще не узнал», то где логика? Известная личность, актриса ли, певица, она должна была уже привыкнуть к тому, что ее постоянно фотографируют, и вряд ли она считает себя нефотогеничной. Вот почему он снял ее тайно от нее. И теперь это фото было у него единственным.
Нефотогенична? Да она прекрасна на фото! И вот теперь копия этой фотографии отправилась на телефон Реброва. Ему же Владимир отвез пакет с некоторыми вещами Нины, на которых могли сохраниться отпечатки ее пальцев. Вот если бы они встречались только у нее, тогда бы подобных трофеев не было. Но поскольку они жили как бы на два дома, то в его квартире, в изголовье его кровати появилась ее новенькая массажная расческа, а в прихожей — маленькие розовые домашние тапочки. Еще в ванной комнате на полочке осталась баночка с кремом для лица, а на прикроватной тумбочке тюбик с кремом для рук. И все это было таким пахучим, ягодным, приятным, что даже теперь, когда Нины рядом не было, Владимир иногда открывал их и вдыхал аромат. И как же все это было тяжело, просто невыносимо!
— Вы обещаете мне, что не станете заниматься собственным расследованием? Что не поедете в Рыбинск выяснять отношения с ее мужем? — спрашивал усталым голосом Ребров, и Владимир, холодея только лишь от одного тона его голоса, полного безнадежности, готов был в
